Море в облаках - Татьяна Алхимова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Да я и так была другой! Я и сейчас… – Офелия замолчала, опустив голову. – Лили, значит, я могу в любой момент умереть?
– Я не знаю, милая… Организм растет, меняется и, похоже, сердце не справляется. Сегодняшний обморок напугал нас всех, Мартин подумал, что снова – клиническая смерть. Тебе нужно обследование и врачебный контроль.
– Ненавижу его, – зло прошептала Офелия.
– Лили! Ты рассказала ей? – Мартин стоял на пороге больничной палаты.
– Да! Она рассказала! – закричала Офелия. – Почему ты так поступил со мной? Почему скрывал?! Разве я не имею право знать о том, что со мной происходит? Я бы, может, жила по-другому!
– Успокойся, – мрачно произнес отец. – Так было нужно для твоего же блага.
– Ты никогда не думал обо мне! Представь, каково это, не знать, что следующая секунда может стать последней?! А вдруг я сейчас закричу, что ненавижу тебя – за эту идиотскую тайну, за Жана, и всё, умру?!
Офелия рванулась с кровати и бросилась на отца, заливаясь слезами и крича несуразицу. Лили оттащила её от онемевшего мужчины и вернула на кровать. Прибежали медсестра и врач. Доктор обратился за объяснениями к Мартину, а медсестра помогала Лили успокоить Офелию. Она рыдала до тех пор, пока не согласилась принять успокоительное, никого не желала слушать и попросила отца больше не приходить к ней. Весь мир, все мечты, будущее и даже прошлое вдруг исчезли, рассыпались в прах. Офелия больше не видела смысла ни в чем. Зачем ей то бессмысленное и пустое прошлое, в котором она не сделала и половины из того, что могла бы? И разве есть у неё будущее? Что, если она не доживет до своих восемнадцати лет? Как вообще жить, если ты знаешь, что любая минута может стать последней, не через далекие семьдесят лет, а здесь и сейчас? Она сдавала экзамены, ходила на бессмысленные вечеринки вместо того, что проводить время там и с теми людьми, которые ей дороги. Отец украл у неё жизнь. Внезапно, Офелии захотелось бежать. Бежать прочь из больницы, из города, вдоль домов с оранжевыми крышами по Садовой улице, через заросли персиковых деревьев, через лесок вверх на вершину холма, а потом, разогнавшись как следует, прыгнуть с обрыва, чтобы приземлиться на мягкий песок морского берега, а оттуда добраться до уютного дома Жана и сказать ему… Сказать, что она так благодарна, что она… Любит. Да, так и сделать.
Офелия вытерла слезы, поднялась и твердо произнесла:
– Я хочу вернуться домой. Сейчас же.
– Но вы не можете этого сделать без разрешения вашего отца. Вам ещё нет восемнадцати, – парировал врач.
– Может, и не будет, – буркнула Офелия. – Пусть напишет разрешение. Не хочу здесь оставаться ни минуты.
– Офелия, перестань, – вмешалась Лили. – Тут тебе точно не сделают ничего плохого.
– Да как ты не понимаешь?! Я теряю драгоценное время! Мне нужно быть там, дома. Меня ждет Жан! Не хочу умереть, не увидев его!
– Давай мы свяжемся с ним, чтобы он пришёл сюда?
– Ничего не получится… Это так не работает, – Офелия бессильно опустилась на кровать. – Я хочу спать. Оставьте меня.
Ночь укрывала весь мир. Офелия лежала без сна, рассматривая трещины на потолке. Ей вспоминалась бабушка Тома, теплая и уютная, навевающая полуночную дрёму. Как хорошо было бы сейчас уснуть на её пухлых руках, мягких, как пушистый вязаный шарф. И чтобы обязательно Жан рассказывал свои истории, тихо нашептывая их на ухо. А где-то рядом бормотала возмущенная Ная, на кухне гремела тарелками Роза, а Ивар, возвращаясь домой с дедулей, громко кричал «Привет!». Тогда бы точно на него все зашикали, указывая на дремлющую Офелию, и он понимающе улыбнулся бы. Почему у неё не такая семья? Почему нужно что-то скрывать, недоговаривать, видеть в хорошем – плохое, и наоборот? Почему бы не попробовать просто жить, с теми проблемами и с той правдой, которая есть?
На следующий день Мартин забрал Офелию из больницы. Но не повез её домой. Он решил провести полное обследование дочери, а потому остался с ней в гостинице. Лили тоже не пожелала ехать обратно, боясь, как бы чего не случилось. Офелия ни с кем не разговаривала, не выходила из номера без надобности и практически ничего не ела, как её ни уговаривала Лили.
Дождавшись ночи, Офелия выбралась из номера и вышла на улицу. Сегодня, она знала, сокурсники отмечают сдачу экзаменов. Прямиком направившись к друзьям, Офелия со злостью думала отомстить отцу. Ей было всё равно, что может случиться, она не совсем понимала, что будет делать, но уверенно шла вперед. Друзья встретили её радостными овациями, многие явно прилично выпили, подпольно купив алкоголь. В квартире, принадлежавшей кому-то из группы, громко играла музыка, под потолком висел туман сигаретного дыма, а на широких диванах теснились ребята из колледжа.
– Офелия! Ура! Выздоровела, значит! Присоединяйся, у нас тут весело!
И она присоединилась. Ей тут же налили бокал вина. Кислое, противно жгущее горло, оно не понравилось Офелии, но она всё равно выпила. В груди тоже стало горячо, и противно – в животе. А потом тепло расползлось по всему телу, по ногам и рукам, голова затуманилась, и ей стало легко и просто, словно она превратилась в облако. Шутки друзей казались не глупыми, а веселыми, девчонки – добрыми, парни – милыми. Она вдруг захотела обнять каждого из них. Музыка стала громче, кто-то танцевал, кто-то болтал, многие разбредались парами, а вино всё подливалось Офелии в бокал. Ей так нравилось, что можно забыть обо всем, что можно просто делать то, что и все остальные и не думать, как отреагируют родители, когда узнают, потому что завтра может и не быть, что она поднялась и присоединилась к танцующим. Руки и ноги плохо слушались, но Офелии было всё равно. Телефон отчаянно звонил, и она его отключила, бросив на стол. Рядом показался Том, старательно приближаясь, и сейчас Офелия даже не думала о том, что он ей вовсе не нравится. Какая, в сущности, разница? Вся её жизнь – прах. Голова закружилась, к горлу подступил ком тошноты. Офелия бросилась в ванную, расталкивая на ходу друзей.
Она заперла дверь изнутри и стала умываться ледяной водой. Тошнота понемногу отступала, и Офелия подняла голову к зеркалу. Мокрое лицо, красные глаза, растрепанные волосы. Веснушки.
