Возвращение Прославленных. Книга 2 - Си Цы
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пит подошёл к бесполым теням, и они мгновенно рассеялись, как дым.
Он постоял, размышляя. Потом нагнулся повторив позу Музы. Взглядом он уткнулся в угол стола. Там из-под ковра торчал краешек бумаги. Пит потянул за него и вытащил листок.
— Это твоё? — протянул он его Тафари.
Тот взял лист и развернул. Пробежал глазами по строкам, вскочил и зажёг свет.
— Это письмо…ты не поверишь… Но оно написано Аластаром Справедливым! — в волнении сказал Тафари, — и по дате ясно, что он отправил его в день своей гибели.
Следопыт с Питом склонились над листом и стали читать.
«Делмару Иму То.
14 ноября, 1525. Ясень Биле Ушнег.
Дорогой мой друг, Делмар, хотел бы я сказать тебе, что когда одержу победу, то мы выпьем с тобой изумрудного. Но не скажу. Ибо пришёл я сюда биться насмерть и отдать жизнь свою за Визидарию.
Но горько мне, что со мной моя верная дружина, коих 99 визидаров. И все они тоже останутся здесь, под священным ясенем.
Тяжело мне так же от ошибки всей жизни, за которую теперь я расплачиваюсь. Как был прав Изаму Кудо, когда говорил, что есть враг и внутренний. Тот, которого мы не видим. Демоны всегда внутри, а не снаружи. Только мы слепы и никогда их не видим, как не видим собственных Мраков и Муз.
Сегодня, когда ты зайдёшь в Стоунбон и привычно взглянешь на люстру, то увидишь не её, а моё раскаяние, мою ошибку. Меня. Это я сверху посеял хаос. Думая, что я — Муза для этой страны, а оказался её Мраком. Ибо не увидел и не почувствовал внутреннего врага. Меня предупреждали, но мне не казалось это неестественным и ненормальным: как если бы птенцы стали разрушать родительское гнездо. Разве дети поджигают отчий дом? Однако же, бывает и такое. Не подозревай, но смотри! И делай выводы. А я смотрел, но не видел. Не хотел видеть.
Опасно собаке не думать о своих блохах, а лишь бояться других собак. Не всегда другие — враг, не всегда свои — друзья. Я слишком поздно это понял. Не людей надо было опасаться: они, как визидары, разные. Мы смешали людей с темнотой своих мыслей, а в темноте всё одинаково черно, и все враги. А теперь в этой темноте нас пожирают монстры, выращенные в чьём-то злом визидарском сердце. Ибо сейчас мне окончательно ясно, что малумов сделал визидар, а не человек. Отправляю тебе это письмо с голубем и прощаюсь.
Аластар Справедливый»
— Это письмо следует взять с собой в Медикат, — сказал Питер, — оно будет важным свидетельством для Августа.
— Да, — согласился с ним Тафари.
Тут зеркальце на столе Следопыта задребезжало. Питер взглянул на друга, у которого даже сквозь смуглую кожу проступил румянец и, произнеся: «Я прощаюсь до завтра», вышел из комнаты.
Хочешь мира? Готовься…
В пять утра, первые лучи солнца, протиснувшись в узкие окна харчевни, осветили щёчки зевающей Янмей. Девочка, сидя в плаще, выгибалась и потягивалась, как проснувшийся котёнок.
— Может, не поедешь с нами? — спросила её ещё раз Пинар, погладив по волосам, — дорога дальняя, а ты — ребёнок.
— Я не ребёнок, а прежде всего ремесленник, — ответила серьёзно Янмей, — куда вы без меня? Не справитесь.
И отхлебнула чёрного молока, которое нарисовало у неё под носом смешные усики. Остальные пили тату. От неё ушли последние остатки сна. В жилах прибавилось сил.
Через полчаса ремесленники покидали Стоунбон, оставив управление на Гарбхана Бирка — он за последние дни показал себя очень толковым парнем.
Выехав из ворот, визидары свернули налево и взобрались на холм. Обернулись, оглядели священный дуб, стены Стоунбона, и направились по незнакомой дороге, мимо указателя, где витиеватыми буквами было написано: «Медикат — 23 мили».
— Если будем ехать с небольшими остановками, то через 6–7 часов будем там, — подсчитал Леонар.
Полдороги Марио рассказывал о трудах профессора Сторигана Вульфа и о том, что в бывшей комнате этого ремесленника теперь живёт Носик.
— Я навестил его, — говорил Марио, — в поисках таинственного зеркала, которое создал Вульф, чтобы перемещаться в пространстве. Но в комнате у Носика никакого зеркала нет. Только шкафы и стеллажи в кабинете. Да пара картин на стенах. Носик рассказал, что в шкафу нашёл залежи засохших красок — этот Вульф в свободное время ещё и рисовал.
— А за картинами искали? — слушая вполуха, спросил его Леонар.
— Конечно, — возбуждённо рассказывал Марио, — я уж было подумал, что оно спрятано за одной — огромной, которая висела над кроватью. На ней нарисованы танцующие вокруг горшка леприконы. Но, к сожалению, за картиной было пусто. Думаю, что Вульф спрятал зеркало где-то в другом месте. Найти бы его.
И Рыболов грустно завздыхал.
…Весь путь ремесленников до столицы, их опять приветствовали визидары. Не смотря на раннее время, жители выходили к дороге, чтобы увидеть Прославленных своими глазами.
К обеду на горизонте показался Медикат. Чем ближе они подъезжали к городу, тем дорога становилась шире. У самого Медиката она превратилась в большую улицу с торговыми рядами по обе стороны.
Ремесленники приближались к центральному въезду в крепостной стене. Мощные ворота были богато украшены резьбой, которую оживил какой-то древний кудесник — по синему фону на узорах качались ветви золотых деревьев, крутилось огромное солнце и луна, нарисованные птицы перелетали с ветки на ветку, распускались цветы.
Над воротами, украшенными гирляндами и знамёнами, стояли визидары. Как только ремесленники въехали в город, грянули музыканты — это были оркестр из весёлых низеньких людей, похожих на Стурлу. Их одежда была обшита бубенцами и колокольчиками, музыканты пританцовывали и прихлопывали руками, от этого музыка становилась громче и веселее.
Ремесленников встретили дружинники. Они выстроили торжественный конвой вокруг гостей и сопровождали их по улицам, переполненных жителями. Из каждого окна махали, отовсюду летели цветные лепестки, везде за процессией бежали толпы детей.
Пока кортеж продвигался по городу, ремесленники успели многое увидеть: необычные здания — одно удивительнее другого; цветущие сады, полные диковинных растений; великолепный мост Времён года через реку, который был больше похож на металлические кружева с вплетёнными фигурами животных.
Начальник дружинников, суровый усач, когда они проезжали значимые места, давал пояснения, но часто его голос тонул в возгласах и радостных криках горожан.
— Сейчас будет дворцовая площадь перед Советом визидаров, — пояснил усач и пришпорил коня, чтобы первым въехать в арку.
Ремесленники последовали за ним.
Дружина осталась за воротами арки. На огромной площади возвышался памятник Аластару Справедливому.
