Романтическая комедия - Кертис Ситтенфилд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Как странно! – буркнула я.
– Почему? – улыбнулся Ноа.
– А тебе разве нет? – Я быстро добавила: – Речь не о прическе. Прическа классная. Просто я за последние два дня уже привыкла к бестелесному голосу.
– А бестелесный голос лучше или хуже Цифровой Сущности?
– Ну… Они во многом схожи.
Потом мы обсудили книгу об искусственном интеллекте, которую читал Ноа, и во сколько лет у нас появились первые сотовые телефоны, и уже через пятнадцать минут мне стало намного спокойнее. На следующую ночь красота Ноа меня тревожила всего несколько минут, а потом я пообвыклась, а еще на следующую мы чуть до секса по телефону не дошли – я переключилась с фронтальной камеры на обычную и показала Ноа свою спальню, а он начал задавать глупые вопросы: какие у меня простыни, как я складываю подушки… Впрочем, я бы не смогла заниматься с Ноа сексом по «фейстайму», по крайней мере, трезвой, а при разговорах с ним я никогда не пила ничего крепче воды. Поэтому, когда мы обсудили, влияет ли на качество ткани количество волокон, я быстро сказала:
– А может, мне лучше добраться машиной, чем самолетом?
– Серьезно? Да там миллион миль в пути!
– Тысяча шестьсот.
– Не хочу остужать твой пыл, но к чему такие мучения?
– Мне это пойдет на пользу. Останусь наедине со своими мыслями, а за окном будут сменять друг друга романтические пейзажи…
– А не опасно ездить одной? Извини, может, это сексизм…
– Ну вот, теперь жду официального извинения с подписью «Хорошего дня». Нет, не сексизм. Думаю, не опасно.
– Обязательно пиши, где ты и как. Боюсь, мой Салли-радар в западных краях слегка барахлит.
Я глупо заулыбалась, и мое маленькое отражение в уголке экрана тоже заулыбалось. То ли я такая легкая добыча, то ли Ноа очень опытный, но он меня прямо-таки обезоруживал.
– Может, антенну к машине прикрепить? А то и к голове? – предложила я.
– Отличный план, я даже смогу отследить, как ты вошла в деревенский магазинчик где-нибудь в Юте.
– Только не осуждай меня за чипсы.
– Я их обожаю. Так когда поедешь?
Когда мы созвонились в первый раз, я думала, все более-менее прояснится и я хотя бы пойму, к романтическим отношениям дело идет или нет. Я ошиблась. Нотки флирта присутствовали, однако ясности никакой. Может, самой следовало поднять тему? Тем более мне нечего было терять. Но нет, мы просто приятно беседовали. Его фразы «А что мешает романтике романтики?» и «Ты мне правда нравишься, еще с того совещания у Найджела в офисе» очень мне нравились; я любила их перечитывать. А больше всего я любила фразу: «Я определенно пытался тебя впечатлить, но не соблазнить».
– На сколько ты меня приглашаешь? Хоть буду знать, как паковать чемоданы.
– На сколько хочешь.
Нет бы мне сразу внести ясность… Вместо этого я спросила:
– Ты из тех хозяев, которые сдают дома, но оставляют фото семьи в рамке и недоеденный йогурт в холодильнике? Или ты убираешь дом до блеска?
Ноа рассмеялся.
– Ради тебя уберу все до блеска. Хочу, чтобы моему гостевому домику ты поставила пять звезд.
На следующее утро я написала ему:
Давай я выеду утром 1 авг. и доберусь до тебя вечером 2-го?
Прекрасная идея, – ответил Ноа.
Тридцать первого июля к Джерри прибыла посылка: двенадцать протеиновых батончиков, большой дорожный атлас и серая футболка с желтой надписью «Калифорния» в стиле восьмидесятых.
«Салли, жду не дождусь встречи! – гласила приложенная записка. – Твой друг по переписке, Ноа».
Я в первый раз увидела тогда его почерк, и даже он наполнял меня нежностью и тоской: и буква «С» в «Салли», соединенная снизу с «а», и простая, без завитушек «ж», и тонкий кончик «у» в «жду». Только что значит «друг по переписке»? Напоминание о дружеской шутке или подчеркнуто платонический характер наших отношений?
Мы закончили разговор в полночь (по нашим меркам, рано), и я завела будильник на шесть пятнадцать. Я убеждала Джерри не вставать вместе со мной, но он не послушал; одетый в бело-голубой хлопковый халат, он вынес мою коробку с протеиновыми батончиками и масками на улицу, поставил на переднее сиденье и обнял меня.
– В некоторых штатах разрешают ехать со скоростью восемьдесят километров в час, но ты лучше не торопись.
Конфетка вертелась у наших ног, и я наклонилась ее погладить. Я сказала Джерри, что собираюсь навестить друга в Лос-Анджелесе, и моя тетя Донна, его сестра, с которой мы вместе ходили за продуктами, предложила свою машину – они с дядей Джерри и так редко выходили, и две машины им были ни к чему.
Странно было уезжать от Джерри, странно было не знать, надолго ли я еду в Калифорнию, странно было жить без мамы, пусть и прошло уже пять лет, и странно было жить во времена глобальной пандемии. Я завела мотор, выехала с подъездной дорожки, помахала на прощание Джерри и Конфетке, сделала погромче звук, и в салоне вовсю зазвучала песня Мэри Чапин Карпентер, известная мне наизусть.
Я ехала на юг по Стейт-Лайн-роуд, залитой светом раннего летнего утра, и меня охватило волнение и меланхолия, которая слегка рассеялась у бульвара Шони-Миссион, а когда полчаса спустя я проезжала через городок Олат в штате Канзас, она почти совсем исчезла – по крайней мере, ее вытеснил дух приключений и явное возбуждение. Впереди лежала длинная ровная дорога, и я вдруг поняла: лишь раз в жизни я испытывала такой страх и волнение – когда проходила собеседование на «НС».
Гостиница «Хэмптон-Инн» в Альбукерке насчитывала четыре этажа, а окружала ее полупустая парковка из мрачного бетона; на востоке виднелись горы Сандия. Время было восемь пятнадцать; я ужинала на кровати двумя протеиновыми батончиками, бананом и апельсином, которые купила в этот же день на заправке в городке Панхандл. Поездка прошла довольно неплохо: шоссе вело меня через Канзас, все более пустынный с каждой милей, затем через Оклахому, чуть более длинную дорогу по Техасу и, наконец, через Нью-Мексико, по бесконечной ровной трассе среди необъятных просторов выжженной травы, песка и кустов, а в вышине на ясном голубом небе светило солнце. Хотя я собиралась по пути подумать о природе и судьбе человечества, ну или
