Леди не движется-2 - Олег Дивов

Макс с изумлением уставился на меня. А я — на него.

— Интересный был человек, — с задумчивой лаской продолжал Август. — Но без тормозов. От жизни хотел только одного — летать. Пилот такой квалификации, каких сейчас уже не делают.

— Ха, — только и сказала я, — Макс, теперь я понимаю, откуда твои таланты. Тебе ж летать проще, чем ходить.

— Твой обожаемый Маккинби, между прочим, летает ничуть не хуже, — со злостью ответил Макс. — А что, гены-то те же.

— Где-то даже и получше, — согласился Август. — Я порасчетливей тебя буду. Хотя, конечно, это справедливо только для малотоннажных судов. С большим кораблем я не справлюсь. На большом корабле я хорош только в качестве пассажира.

— Или стрелка, — напомнил Макс.

— Стреляю я весьма посредственно.

— И это говорит кавалер Большой Звезды, полученной, между прочим, за меткую стрельбу? — Макс покачал головой. — Маккинби, на комплимент надо напрашиваться поизящней.

— А я не напрашиваюсь. Звезду я получил не за стрельбу, а за мужество. Ну и за то, что оказался в нужном месте в нужный момент и при этом не растерялся. Стрелял я отвратительно. Я даже на прямой видимости не больше тридцати процентов попаданий выдал. С такими результатами даже допуск не получишь.

— Эт да, — признал Макс. — Тридцать процентов — даже не посредственно, а откровенно плохо. Хотя в той ситуации неважно было как. Главное, чтобы батарея работала.

— Между прочим, в детстве я мечтал стать джедаем. Отец отговорил. А Билли Мбабете в конце концов доигрался. Пропал без вести при загадочных обстоятельствах. Обстоятельства такие, что архивы не рассекречены до сих пор. А о чем это говорит? О том, что ответственным лицам по-прежнему нечего сказать. Им известно ровно столько же, сколько и пятьсот лет назад. Есть простор для фантазии, не правда ли? — Он помолчал. — Изучение истории располагает к мистицизму. Начинаешь верить в предопределение, в то, что случайностей не бывает. Вот смотрите. Пятьсот лет назад одна маленькая девочка случайно обнаружила Нечто. По официальной версии имел место обман зрения, по народной легенде — космический аппарат внеземного происхождения. Якобы эти пришельцы выстроили вокруг Земли осадное кольцо, не пуская нас дальше Юпитера. В ту эпоху Космос необратимо менял людей, большинство убивал, а выживших наделял сверхъестественными способностями. Среди этих счастливчиков были Иван Кузнецов и Уильям Мбабете. И в один прекрасный день они встретились — эти двое и маленькая девочка, опекавшая корабль пришельцев. Кузнецов и Мбабете помогли девочке улететь с Земли — она повезла пришельцев домой, у них погиб пилот, и девочка заменила его. Обещала вернуться через месяц. Не вернулась никогда. Однако ее мать не беспокоилась. Она считала, что с дочкой все в порядке. Вышла замуж за Кузнецова, родила ему двоих сыновей, прожила больше ста лет, прославилась как биофизик. Уильям Мбабете увез из того же города красавицу Клариссу Гордон. Однако спустя три года Кларисса вернулась домой с дочерью, а Уильям ушел в Космос — и исчез бесследно. Прошла четверть века, случилась очередная техническая революция, человечество получило двигатели нового поколения и опять полезло в Космос. И никакой, заметьте, осады пришельцами, никакой мистики, никакой угрозы и никаких трансформаций. Люди летали с планеты на планету как на самолете из города в город. За века исследований мы обнаружили три гуманоидные расы, но — ни следа той цивилизации, с которой столкнулись Кузнецов и Мбабете. Загадка не разгадана. И вот со дня, когда маленькая девочка улетела на чужом корабле, минуло пятьсот лет. В комнате дорогого отеля на колонизированной планете встретились трое — потомок Кузнецова и два потомка Мбабете. Первоклассный навигатор, первоклассный разведчик и первоклассный инквизитор. Вопрос: так ли случайно произошла наша встреча?

Мы с Максом молчали, придавленные грандиозностью замысла. Август лениво налил себе виски.

— А я вам отвечу. — Он отпил, потом еще. — Случайно. История не повторяется, это иллюзия. И загадки, на которые нет ответа при жизни загадавших, остаются неразгаданными навсегда. Если ответ и находится, то происходит это абсолютно случайно — не в том месте и не в то время, когда его ожидают. Да и находят его не те люди. Поверьте историку, хоть и недоделанному.

— Тьфу, — мрачно сказал Макс и протянул Августу бокал: — Налей мне тоже. Ты часто так с похмелья развлекаешься?

— Когда получается, — Август вернул ему наполненный бокал и отсалютовал своим. — Сам понимаешь, зависит от компании. А она отнюдь не всегда подходящая. Я бы даже сказал — редко когда подходящая.

— Ну, за компанию, — и Макс одним глотком опорожнил бокал.

Откуда-то донесся мелодичный звон. Макс удивился, а Август поднялся:

— Думаю, это наш завтрак.

Точно, сообразила я, это ж внутренняя пневмопочта.

— А что, официантов уже отменили? — возмутился Макс.

Август на мгновение застыл, а потом с искренним удивлением спросил:

— Ты в таком состоянии способен встречаться с незнакомыми людьми?! Я — нет! Лучше еда в пластиковых коробках, чем всякие сомнительные официанты!

Он ушел в кухню, а мы с Максом переглянулись.

— Офигеть, — пробормотал Макс, — он, сидя на унитазе, не забыл заказать завтрак… Но вот насчет официантов он прав. Я только сейчас понимаю, что прав. Коробки — да фиг с ними, все в армии служили, случалось и на сухпайке жить… Я, честно говоря, даже напрягался от мысли, что сейчас припрется чертов официант и начнет тут полтора часа расставлять приборы да наводить сервировку… При этом он будет смотреть на бухих аристократов как на дерьмо, а потом еще всем расскажет, что «эти принцы» не сумели даже снять двух баб, взяли одну на двоих… Этим даже в голову не приходит, что аристократ может, как обычный человек, взять и жениться, и брата пригласить, а что такого-то, но ты же понимаешь, им кажется, что у нас все не как у людей…

Август принес упаковочную корзину с тремя пакетами под номерами. Сверившись с описанием, выдал каждому паек. Макс вытряхнул свои коробки прямо на кровать, вскрыл первую, принюхался. Красивое лицо исказилось от отвращения:

— Маккинби, ты с ума сошел?! Это же овсянка!

— А что ты ожидал увидеть? Лучшее диетическое средство против алкогольной интоксикации. Полезно для желудка.

Макс попытался убить его взглядом. Не вышло.

— Ешь давай, — посоветовал Август. — И думай: британцы пили всегда, и пили много. А вот умирали от алкогольных болезней редко. Все потому, что завтракали овсянкой.

— Я лучше брошу пить, — простонал Макс.

— Брось, — согласился Август. — Я почти не пью. Но овсянку все-таки съешь. А то я подумаю, что ты избалованный нежный мальчик, который армии не видал.

— Вот сволочь! — засмеялся Макс и выудил из кучи ложку. — Себе-то взял?

— Разумеется, — кивнул Август.

— Тебе хорошо, ты к ней привык.

— Да. В школе каждое утро на завтрак были овсянка и стакан кипяченого молока с пенкой.

— Тьфу! — воскликнул Макс. — Молчи, а то меня сейчас еще раз стошнит.

— Я сумел перебороть ненависть к овсянке, — невозмутимо продолжал Август, — но молоко с тех пор пить не могу. Никакое.

Я с интересом изучала содержимое своего пакета. Так, кусочек куриной грудки, салат из помидоров и перепелиных яиц, чай с травами-адаптогенами, пирожок из рисовой муки с яблоком. Отличный выбор. Положим, мне почему-то хотелось соленой рыбы или какого-нибудь моллюска в соусе, но это я смогу заказать и попозже.

Август невозмутимо поедал овсянку. Покончив с нею, достал коробку с тостами и джемом. Макс посмотрел на него голодными глазами.

— С овсянкой есть главное правило, — сказал Август. — Когда ее ешь, не думай о ней, думай о чем-нибудь другом. Это просто питательная масса. Не надо концентрироваться на ее вкусе и консистенции.

Макс хмыкнул и запустил ложку в кашу.

Несколько минут мы провели в молчании. Точно так же, как мои мальчики с овсянкой, я управилась с куриной грудкой — которую терпеть не могла, но никогда в этом не сознавалась. Салат примирил меня с действительностью, и душу грел ненадкусанный пока пирожок. Макс затолкал в себя кашу и потянулся за бутылкой. Ну понятно, такое насилие над психикой надобно загладить. К моему удивлению, Август щелкнул ногтем по своему бокалу, мол, и мне тоже. Ну раз им, то и мне. Макс выполнил безмолвное требование и взвесил на руке вторую коробочку с едой. Взвесил и тревожно посмотрел на Августа.

— Тебе понравится, — заверил тот.

Макс открыл и издал довольное ворчанье: внутри был сэндвич с острым перцем, тонкими ломтиками копченого мяса и какими-то травами.

— С этого и надо было начинать, а то овсянка, овсянка… Да на таком фоне я и овсянку бы не заметил. — Макс отхватил здоровый кусок сэндвича, прожевал. — Ну вот это дело, оживаю. Ваше здоровье! — он поднял бокал. Сделав глоток, посидел, блаженно закрыв глаза, потом допил остаток. — Маккинби, ты чудовище. В одном ты прав: овсянка хоть и гадость, но в такое утро рулит. Меня даже тошнить перестало. Но вот что меня теперь волнует: этот, как ты его обозвал… Бабеме… Бабете…