Сокровища Сьерра-Мадре. «Шкода» ZM 00-28 - Б Травен

Бродяг связали по всем правилам и оставили троих индейцев охранять их.

Остальные мужчины оседлали своих лошадей, уложили тортиллас в бархатные подсумки и отправились в путь. Среди них были и алькальд с Порфирио.

В этих местах вряд ли кто-нибудь сумеет путешествовать долгое время, не обратив на себя никакого внимания. Даже если он попытается объезжать стороной все селения и не сталкиваться с людьми, всегда найдутся глаза, которые его увидят. Сам он обычно не подозревает, что за ним наблюдают. Едущие ему навстречу свернут с дороги задолго до того, как он их увидит, схоронятся в кустах, дадут ему проехать мимо и выйдут не раньше, чем он исчезнет из виду. Его рассмотрят от и до, а он даже не догадается, что его наружность кому-то известна — с головы до пят — и что через несколько часов целая деревня узнает, как он выглядит и какой груз вез. Зоркие глаза следят за каждым движением и шагом чужака.

Всадники выбрали путь, по которому шел Доббс, а не тот, по которому к ним заявились бродяги. На лошадях, налегке, они уже к полудню оказались там, где Доббс остановился, чтобы передохнуть. Найти это место оказалось проще простого.

Двое индейцев проследили, куда ведут следы по дороге к городу. Но вскоре поняли, что это были только отдельные сбежавшие животные, которых потом завернули обратно.

И теперь для алькальда, чистокровного индейца, не составляло особого труда объяснить, что здесь произошло. Ослы разбежались — значит, ни у кого не было времени ими заняться. Выходит, здесь что-то случилось, и это до такой степени поразило тех, чьи следы вполне различимы, что они и не заметили, как ослы ушли. И происшествие было из ряда вон выходящим, иначе ослы не ушли бы все же так далеко.

Ни в том месте, где Доббс остановился в тени деревьев, ни там, где бродяги догнали ослов, ни дальше по дороге в Дуранго следов американца не обнаружили.

И так как никаких следов американца за пределами места стоянки не оказалось, сам он должен был быть где-то здесь. Закопали его не слишком глубоко, и следы замели не слишком тщательно; дождя тоже не было — вот индейцы и нашли могилу Доббса через несколько минут.

Алькальд всего секунду смотрел на труп, прежде чем проговорил:

— Мачете.

После этого индейцы стянули с туловища Доббса рубашку, которую передали алькальду, и снова закопали труп. Прежде чем засыпать могилу, которую они углубили, хотя, кроме мачете, ничего под рукой не оказалось, они еще постояли некоторое время с непокрытыми головами.

Большинство еще стояли перед могилой, когда алькальд подошел к ближайшему дереву. Срубил мачете ветку и разрубил на две части. Потом связал их так, чтобы получился крест, и ткнул в рыхлую землю над могилой.

На другой день индейцы вернулись в свою деревню. Алькальд показал молодежи и старикам рубашку. Увидев ее, все только пожали плечами.

Двое мужчин тем временем поскакали в ближайший участок конной земельной полиции. Примерно в полдень полицейские появились. Инспектор, осмотрев задержанных, сказал алькальду:

— За поимку одного из них обещана награда. По-моему, триста песо… или двести пятьдесят. Точно не знаю. Это бандит! У него на совести еще двое убитых. А двух других проходимцев я не знаю. Но награда за их поимку тоже причитается вам, сеньор, вам, Порфирио, и остальным мужчинам селения. Что вы намерены делать с ослами и багажом?

— Завтра утром доставим хозяевам, — ответил алькальд. — Я знаю, где они. Один из них доктор. Он гостит в селении по другую сторону горы. Мы хотим, чтобы он и в нашей деревне с неделю погостил. Когда он получит свои вещи, ему незачем будет так торопиться.

И трое бандитов были переданы в руки полиции.

Говард — человек занятой. Насладиться отдыхом, как он рассчитывал, ему не удалось. Ведь он превратился в знаменитого чудо-доктора! Индейцы, живущие в высокогорье, все очень здоровые и достигают возраста, который европейцам кажется сказочным. Они беззащитны лишь против «привозных» болезней. И хотя большинство из них может похвастаться завидным здоровьем, они тем не менее страдают от болезней и болячек, которых у них нет и никогда не было; но они так долго внушали себе, будто где-то эти болезни подцепили, что начинают чувствовать себя больными. Стоит им рассказать о какой-то болезни и описать ее симптомы, то не пройдет и трех дней, как они ею заболевают. По этой самой причине врачи и церковники в этой стране так и процветают.

Пришла, например, к Говарду одна женщина и допытывается, почему у нее есть вши, а у соседки — никаких. Что Говард может ей прописать? Мазь от вшей была бы наилучшим средством. Но как только баночка иссякнет, вновь возникает вопрос: «Почему у меня вши, а у соседки — никаких?» Будучи истинным знахарем, Говард помог ей очень просто. Он сказал:

— Это от того, что у вас прекрасная, здоровая кровь, которую любят вши, а у соседки вашей кровь плохая и больная.

После чего явилась, конечно, соседка, пышущая здоровьем женщина, и потребовала, чтобы он прописал ей средство против ее плохой, больной крови. Попади она в город к ученому эскулапу, тот прописал бы ой «сальварсан», хотя ничего похожего на болезни, при которых это лекарство помогает, у нее и в помине не было. Однако кто-то распустил слух, будто «сальварсан» очищает кровь, люди поверили…

И врачи выписывают рецепты.

У Говарда никакого «сальварсана» под рукой нет. Как и никаких других лекарств. И поэтому он рекомендует: «Пить горячую воду, каждый день по два литра». Чтобы разнообразить свою рецептуру, рекомендует пить то два, то полтора, то литр семьсот пятьдесят граммов; и еще: горячую воду с лимонным соком, или с апельсиновым, или с настоем какой-то травы или корня, когда был уверен, что их употребление внутрь никакого вреда принести не способно.

И к удивлению тех, кто не знает о целебной силе воды, мужчины, женщины и дети, пользуемые чудо-доктором, выздоравливали. Так они по крайней мере утверждали. Когда больной убежден, что он выздоровел, он обычно здоров.

А против других болезней, когда люди жаловались, будто «смерть ну прямо под самую кожу заползла», Говард прописывал горячие компрессы. А в виде исключения — холодные. На голову, на затылок, на ладони, на запястье, в низ живота, к ступням, куда только можно! И опять же все выздоравливали.

С переломами рук и ног, с вывихами и растяжениями люди справлялись сами. Тут им никакой врач не указ. Помощи при родах от Говарда тоже не требовалось. Прекрасно обходились и без него.

Слава Говарда росла с каждым днем, и, будь у него больше любви и предрасположенности к жизни среди естественных людей, детей природы, он мог бы прожить здесь в мире и благодействии до конца своих дней. Однако он каждый божий день думал об отъезде. Самые разные мысли о Доббсе и Куртине приходили ему в голову: сдадут ли они, как положено, его добро и вообще — как они добрались да железной дороги? Он утешался тем, что сам им ничем помочь не в состоянии и вынужден всецело положиться на их ловкость и честность.

Однажды утром в селение прискакал индеец и принялся расспрашивать, где живет знаменитый доктор. Сперва он переговорил с хозяином первого дома, куда постучался, а потом они вместе пошли к Говарду.

Местный индеец сказал:

— Сеньор, вот человек из одной деревни, что по ту сторону горы. Ему хочется рассказать вам одну историю.

Индеец уселся, свернул себе сигарету, закурил и приступил к рассказу:

— Ласаро был в лесу, выжигал древесный уголь. Он у нас угольщик. Было это ранним утром. Тут он увидел что-то ползущее по земле. А когда присмотрелся, понял, что это ползет белый человек, вот кто. Он был весь в крови и совсем уже не мог ползти. Ласаро дал ему напиться. Потом бросил свои уголья, как есть, посадил белого человека на своего осла и привез в свою деревню, в свой дом.

Когда он положил его дома на мат, тот был мертв. Но тут в дом зашел сосед, осмотрел белого и сказал:

— Он не совсем еще мертв. Он просто очень болен или очень ослабел. Пусть Филомено скачет к белому чудо-доктору, потому что у Филомено есть лошадь, а на осле туда скоро не доберешься.

-- Филомено — это я, сеньор. У меня быстроногая хорошая лошадь. Я прискакал к вам. Вы сможете помочь больному белому человеку, только если сразу же поедете со мной.

— А как выглядит этот белый человек? — спросил Говард.

Филомено описал его настолько подробно, будто стоял рядом с ним, и Говард понял, что речь идет о Куртине.

Он без промедлений собрался в путь. Его хозяин и трое других отправились вместе с ними.

Скакать пришлось долго, дорога оказалась весьма утомительной. Когда они прибыли на место, Куртин уже понемногу приходил в себя и крайняя опасность миновала. Жителям деревни, ухаживающим за ним, он объяснил как можно короче, что по дороге в город в него стреляли — а кто, он не знает. Куртин не хотел, чтобы они бросились в погоню за Доббсом и сдали его в полицию — тогда все пропало бы.