Встречи с амурским тигром - Сергей Кучеренко

Долго я потом спорил с Андреем Ефремовичем, доказывал, что мирное сосуществование между тиграми и охотниками вполне возможно, но он был непреклонным. И я подумал: «Сколько же надо было ему от этой «кошечки» натерпеться, чтобы вот так непреходяще озлобиться».

И все же я стоял на своем. Говорю ему: «Медведь тоже ведь не заяц, от него людей гибнет побольше, чем от тигров. Неужели и к нему ты так же категоричен?» Но Ефремыч уверенно отпарировал и это мое возражение: «Нет! Медведь — не тигр! Мишку просто не надо трогать не умеючи и признавать его право на добытого зверя. А на этих зверей — чушек главным образом — он имеет виды в основном в бескормицу. Опасны шатуны, однако бывают они не каждый год и злобствуют не более двух-трех месяцев. Переждал их — и успокойся. Что же сказать о тигре? Кабан ему нужен постоянно, и тут перекрещиваются интересы амбы и охотника… Скажи-ка, как должен глядеть на тигров промысловик, когда по их милости копытного зверя стало совсем мало, а на оставшихся запрещают охоту ради прокорма хищника? Когда он регулярно жрет свеженину и давит зверей расточительно, охотник же вынужден довольствоваться беличьими тушками да тушенкой. А ведь консервы не только покупать приходится, но и заносить в тайгу на собственном горбу. Стыдоба-то какая: промысловик заезжает в тайгу с тушенкой… М-да-а… Насколько проще было здесь моему отцу, а особенно деду. Нечего становится делать их сыну и внуку. Да-да, знаю, что хочешь ты мне возразить: не только, мол, тигр повинен в оскудении копытного зверя, что и лесозаготовки, и пожары, и браконьерство… Верно. Однако все согласны, что тигры давят во много раз больше, чем охотники всех категорий… Но главная причина моей неприязни к тигру в другом. Он страшнее медведя. Он оказывает на человека неодолимое психическое влияние. Вот сравни: услышал ты рев невидимого медведя. Ну и что? Остановился, поразмыслил и дальше пошел. А тигриный рык? Сердце к горлу поднимается, коленки вздрагивают… Наши первобытные предки были в числе обычных жертв полосатого, и это хранится в закоулках нашей памяти. И отсюда извечный страх, порою трудно объяснимый, инстинктивный… Но и современный тигр «вооружен и очень опасен». ОЧЕНЬ! Так кому же, какому промысловику интересно с этим страхом мириться? Когда зимой остаются они наедине с тайгой и небом?»

В эти самые мгновения недалеко за нашими спинами хрустнула сухая ветка под тяжелой лапой… Под тигриной, конечно…

Не преступи закон?

Еще вчера западносибирская лайка чистых кровей с необычной кличкой Фея работала, как и все шесть минувших таежных сезонов, умно, смело и старательно. Даже красиво. Работала по всякому зверю — большому и малому, смирному и опасному. И этим, уже дотлевающим ледяной зарею днем, Круглов взял с ее помощью соболя, больше двух десятков белок и подсвинка. И каждому удачному выстрелу, каждой добыче собака радовалась точно в меру хозяйской радости, понимая своего друга-повелителя не просто с полувзгляда и полуслова, но и по шагу, по походке, по дыханию даже. И по тому, как он закуривает и пускает дым, как перезаряжает ружье, как снимает и набрасывает на плечи рюкзак.

Круглову не казалось, что Фея словно читает его мысли и душевный настрой — он в этом был абсолютно уверен и готов был доказать любому скептику на множестве убедительных, по его мнению, примеров и событий. Как доказал однажды многомудрому профессору по части биологических наук, ради избавления от стрессов баловавшемуся ружьишком на кругловском промысловом участке по просьбе директора зверопромхоза не очень удобные для Круглова две недели.

Ночами Фея оберегала покой хозяина, чутко подремывая в устроенной под крыльцом конуре, давая ему знать коротким взлаем лишь о подходе опасного, вроде медведя-шатуна, зверя или незнакомого человека. А теперь как бы ни с того ни с сего заскреблась вдруг в избу, виновато, со странной настойчивостью поскуливая. Никогда такого не случалось, и потому Круглов, подняв брови, открыл дверь, выходя в уплотнившуюся темень, и еще больше удивился, когда собака без разрешения шмыгнула между хозяйских ног в зимовье, выпрашивая извинения повинным взглядом и слабым повиливанием раскрученным из обычного кольца свесившимся хвостом. От еды отказалась, тоже непонятно застонав при этом.

Фея была отважной собакой, хотя, как и хозяин, всегда прекрасно чувствовала меру опасности и на рожон не лезла. Осторожностью она пренебрегала лишь когда охотнику грозила беда. Нападающего медведя не просто рвала за гачи, но, бывало, и атаковала в лоб, отчаянно принимая на себя его ярость. Самоотверженно перехватывала стремительный бросок раненого секача, строго облаивала ненароком или намеренно приблизившегося к ним тигра, сообщая о нем хозяину и предупреждая грозного царя уссурийской тайги о том, что за последствия они не ручаются. Могла переплыть взбесившуюся в паводок речку, спокойно пережидала сумасшедшую грозу и ветровал. Даже проскакивала полосу низового пожара.

А теперь запросилась в избушку. И когда хозяин, походив вокруг зимовья, прослушал замороженную, смерзшуюся воедино тишь тайги и неба и ничего подозрительного не уловил, вернулся и спросил, в чем дело, ушла под нары и улеглась в дальнем, самом темном и недоступном углу. «Замерзла, — решил Круглов. — Переутомилась или прихворнула». Но и в этом усомнился: холода бывали полютее, болеть ей случалось погибельно, но и тогда в дом не просилась… Или у собак годы тоже берут свое? Годы, годы… Только в легкомысленной песенке они будто бы становятся богатством.

А через полчаса, когда тишину пошевеливало лишь еле слышное посапывание керосиновой лампы да потрескивание печки, Фея вдруг вылезла из-под нар, подошла к двери и чутко навострила уши, нервно шевеля мочкой носа. Круглов положил только что снятую беличью шкурку на колени и посмотрел на собаку. А та медленно и напряженно поворачивала чуть опущенную голову от двери на левый избяной угол, потом прямо в стенку, в другой угол… И опять обратилась к двери, едва слышно шевеля в горле нерешительный рык, которым сообщала о своем вовсе не беспричинном волнении.

Обеспокоился и Круглов. Разряженное ружье висело, как всегда, снаружи под коридорным навесом. Вынув из ящика с боеприпасами пулевые патроны и включив фонарик, он направился к двери, но Фея осторожно взяла в зубы его штаны и потянула назад… Нечто похожее случилось в прошлом году: собака тоже задержала его, ухватившись за суконку брюк, а через несколько секунд, присмотревшись, Круглов увидел возле тропы дремавшего под плотной нависью кедровой кроны тигра. Помнилось охотнику, что в тот день тайгу оглушил густой снегопад, когда все живое любит поспать, и поспать покрепче. А полосатый, как прояснилось через несколько дней, сыто блаженствовал у добытого им секача, и добытого, судя по измешанному снегу и сломанным кустам, в трудной и опасной борьбе… Фея тогда мудро предпочла уведомить хозяина об опасности не лаем, а вот так, тихо удерживая от очень рискованных шагов вперед, определенно понимая, как опасно подойти неожиданно к спящему хищнику у своей добычи.