Бессилыш - Андрей Олегович Рымин

— Ну, поехали.

Сползаю ногами помалу. Распластался по дереву. На спине дрожь дрожащая. Зайка лёгкая — всего пара пудов с небольшим.

— Не души так.

Ага, как же. Только сильнее вцепилась. Ох, как шмякнемся мы о землю… Ну, что там Ло? Он ведь должен понять, что я чисто для Зайки его отгонял, не взаправду. Скосил взгляд. Слава Единому — великан возвращается к дереву. Оказывается, ходоки тоже красться умеют.

— Уйди! Уйди! Слышу!

Поздно, мелкая. Обратно на ветку уже перескочить не получится.

— А ты уши зажмурь. Не умеешь? Погано.

— Не хочу его! Не хочу! Пусть уйдёть!

Выдернул один нож. Воткнул ниже. Теперь со вторым то же самое. С рюкзаками мне было полегче — те не дрыгались и не пищали в ухо.

— Прыгай. Поймаю вас.

И то правда. Зачем мне так пыжиться? Тут лёту до подставленных лап — три десятка локтей. Ло поймает. Ладони у ходока мягкие. Резко выдернул оба ножа из коры и, оттолкнувшись ногами от ствола, полетел вниз.

— Виии! — взвыла Зайка в попытке меня задушить.

Не успела. На удивление ловкие огромные руки подхватили нас на лету и тут же опустили на землю.

— Ну вот, — прохрипел я продолжающей меня душить Зайке. — А ты боялась. Отпусти уже. Приехали.

* * *

Шоковая терапия, как заумно сказал позже Ло. Побывав у ходока в лапах, Зайка словно бы сожгла большую часть своего страха перед ним. Подрожала ещё какое-то время, попищала для острастки, попрятала взгляд, не желая смотреть великану в глаза, и смирилась. Сначала робко потрогала гигантскую ногу, затем задала посланнику Матери-Ночи несколько глупых вопросов навроде: «Не будешь нас есть?» и «Ты правда хороший?», а через час уже вовсю помогала мне обустраивать в бороде доброго духа тайник.

Тут она молодец. Оказалось, что мелкая замечательно умеет плести всяко-разное. Пряди спутанных волос великана постепенно свивались в мешочек из кос и косичек, спрятанный в глубине густой бородищи гиганта. Сюда мало того, что легко влезут наши пожитки, так и было бы у нас вдвое больше вещей, тоже всё поместилось бы. А, что главное: ничегошеньки снаружи не видно. Если только совсем уж присматриваться, подойдя очень близко.

Но это не страшно. Кто же сунется к ходоку? Это разве, что случайно великан пройдёт мимо кого-то, от него спрятавшегося. Ло ведь в теле гиганта не чувствует находящихся рядом людей, как настоящие порождения Бездны. Придётся нам укромные места стороной обходить. Кусты те же. Хотя… Мы же сверху будем округу во все глаза постоянно осматривать — не пропустим поди. Да и Зайкины волшебные уши на что нам?

С тайником в бороде разобрались — всё надёжно легло. Мой топорик, секиру, мечи, копья, лишние лук и колчан для верности привязали волосьями, чтобы оружие ненароком не выпало. Теперь можно заниматься «гнездом». Ло улёгся на землю вниз пузом, задрал голову, подставляя нам необъятную шевелюру.

Со спины великана по лохмам перелезли на голову. Запашок внутри так себе. Но не потом несёт — пыльно слишком. Ходоки не потеют, не пьют, не едят, не справляют нужду. Будет случай — помоет башку, а пока уж потерпим.

Густые нечёсаные кудри топорщатся в разные стороны. У макушки себе притоптали кружок, и начали обустраиваться. Тут сложнее работа. Надо так подвязать всё, чтобы вокруг нашего малого гнёздышка образовался плотный плетень из косиц, что для нас станет бортиком, не дающим нам выпасть. Ходок для нас не телега, а конь. Раз на нём сёдел нет, то самим нужно сделать. Трясти будет сильно.

Места мало — не столь уж гигант и велик. Вдвоём с Зайкой на башке ходока мы с трудом помещаемся. Чтобы пышная шевелюра великана наверняка прятала нас от посторонних взглядов, нужно будет в дороге сидеть. Оттого ещё плетём петли-ручки, за которые можно держаться. Для ног тоже зацепы не лишними будут. Плюс мешочек-корзинка для фляг, еды, лука и колчана.

Последние решил сюда наверх прихватить, чтобы, походя, можно было охотиться. Местный зверь ходоков не особо боится. Если понадобится, попрошу Ло застыть на секунду. Тот замрёт — я стрелу пущу. А что? Мало ли, вдруг пригодится?

Весь день провозились с работой, но на выходе всё лучше некуда. Пока Зайка с корзинкой заканчивала, я ещё раз на дерево слазил и набрал полный мешок фруктов, которые станут нам припасом в дорогу. Шуше эти огромные яблоки жуть как понравились. Теперь всё — хоть сейчас можно трогаться в путь.

* * *

— Двинемся на полудень, — прошептал наловчившийся говорить почти тихо Ло. — Там, ближе к морю, горы ислинов заканчиваются. За узкой полоской песков сразу степи пойдут. Ещё дальше лес, но туда нам не надо. К Великой свернём. Река разделяет Сушь надвое. От неё до города, если к устью поближе, рукой подать. Всю дорогу к нему по таким местам пройдём, где не ходит никто. В смысле, люди не ходят. Людей через Песчаное море только рыжие водят. Тот маршрут нам пересекать не придётся.

— Отлично! Можно будет не прятаться.

— О нет, Избранный. Прятаться всё равно нужно. В теории мы всё-таки можем встретить того, кто потом расскажет про нас тем, кому про нас знать нельзя.

— Значит будем сидеть, не высовываться.

— Это не так уж и сложно. Слишком много не пейте, чтобы часто нужду не справлять, а пока вы сидите в гнезде вас не видно. Ну? Пробуем?

Ло, по-прежнему лежащий на земле, замолчал, дожидаясь ответа. Сейчас будет вставать. Из-за Зайки он меня давно уже Избранным кличет. И все остальные слова подбирать нам приходится. Всего при Шуше не скажешь. Гахары, конклав, наше общее прошлое — всё не вяжущееся со сказкой про посланника Матери-Ночи теперь под запретом.

— Давай! — Вцепился я в волосяные петли.

Заодно и приобнял Зайку. Шуша прямо передо мной сидит. Убрала хвост в сторону и спиной упирается в мою грудь. Ло — сама осторожность. Поднимается аккуратнее некуда, держит голову прямо. Зря боялись — всё плавно. А, как будет на ходу?

Тоже сносно вполне. Каждый шаг ощущается, но качка терпимая. Спать вполне себе можно. Но, понятное дело, по очереди. У меня за спиной есть подпорка из связанных между собой кос. Откинулся — и дрыхни себе. Только первой пусть Зайка попробует. Оно ей нужнее. Малой, если вдруг то понадобится, силы боб не вернёт, а мне запросто.