Посадочные огни - Анна Яковлева

Но она не мужчина, она – женщина, а женщину красит молодость, молодость и еще раз молодость! Даже академические матроны, чиновницы разных мастей и депутатки всех уровней – все с радостью поменяли бы статус на молодость! А у нее статуса нет, менять нечего, и вообще похвастать нечем. Ни детей, ни семьи, ни любви.

– Что? – Слова Адама, беспощадные, как приговор, хлестали ее по щекам. – У тебя нет денег? Тогда не задавай вопросов и не удивляйся, почему я здесь! Вообще, по моим наблюдениям, ты сначала что-то делаешь, а потом думаешь!

Ком в горле у Марго пустил колючие отростки и устроился так прочно, что проглотить его никак не получалось. Галкина потерла ладонью лоб. Голос не слушался:

– Ты ищешь, на ком сорвать зло? Я, конечно, подхожу для этого как нельзя лучше. Одинокая, беззащитная женщина…

Адам поднял приготовленную рюмку с водкой, понюхал, опрокинул и криво улыбнулся:

– Беззащитная?! Аферистка и самогонщица – беззащитная?

Он сунул в рот кружок колбасы и теперь с довольным видом ждал реакции Маргариты.

– Во-первых, в этом нет ничего противозаконного! А во-вторых, какое твое дело? – выкрикнула Маргарита, прислушиваясь к душевной боли.

Что, черт возьми, происходит? Почему он к ней так относится?

– А получать за тебя синяки – это мое дело? Навертела, накрутила, а кто-то должен подставляться? Рядом с тобой опасно находиться! – Это он ей уже говорил. Повторяется.

– Не находись!

– Вынужден!

– Если бы мне было столько лет, сколько твоей Юльке, ты бы так со мной не разговаривал, – выдавила Галкина.

На душе стало черным-черно. С прямой спиной Маргарита удалилась в спальню и бросилась на кровать. Кудри взлетели дугой и в беспорядке приземлились на подушки.

Галкина лежала, глотая слезы: «Не могу больше, не могу. Пора поставить точку».

Поднялась, в спешке вытащила дорожную сумку, вывернула какие-то шмотки из шкафа, затолкала ворохом в сумку. Все было предопределено с того самого рейса, с первой встречи.

«Бежать без оглядки, бежать от этого… извращенца. К Валентине, поживу у них, – билось в голове, – видеть не могу этого… этого Пирата, надменного хама. Сколько можно издеваться надо мной?»

Маргарита затянула молнию и вытащила сумку в прихожую.

Мобильная трубка. Где она, черт бы ее побрал, вечно куда-то проваливается. Кажется, в сумке. Есть.

Сапоги, дубленка, палантин. Готово. Перчатки… Где они, елки-палки? В сумке. Отлично. Сумка на плече – все, вперед! Маргарита открыла дверь, но выйти не смогла – сумка зацепилась за что-то. «Елки-палки!» – Маргарита обернулась, недоумевая. Адам держал сумку за ремень: твердокаменный подбородок, хмурые брови, сжатые губы и чужие, противоестественные на таком лице глаза – глаза-улики.

– Маргарита, останься. Сегодня тридцатое декабря. Как встретишь Новый год, так и проведешь… Останься. Пожалуйста.

Маргарита опустила голову, застыдилась, будто подсмотрела что-то не предназначенное для посторонних глаз, поставила вещи и неожиданно для себя уступила:

– Хорошо.

Марго нервничала: «Что там можно делать столько времени? Это что, тактический прием? Все на столе обветрится, остынет и скукожится». Она уже накрыла стол, а Адам все сидел в ванной. Не выдержала, постучала:

– Адам, ты как?

Из ванной послышался бравый ответ:

– Семь футов под килем!

– Так держать, – отозвалась Маргарита и вернулась в комнату.

В красном углу стояла елка – Адам утром принес молоденькую красавицу с редкими слабыми ветками: густые и крепкие уже разобрали.

После ссоры Марго весь вечер ломала голову, пытаясь ответить на вопрос: зачем Адам попросил ее остаться? Ответ лежал на поверхности: никому не хочется встречать Новый год в одиночестве – никакого двойного дна. И все-таки?

Марго изнывала от любопытства: как будут дальше развиваться события? Ведь должен же Адам что-то объяснить? Или предпринять? Не будут же они сидеть каждый в своей комнате в праздничную ночь?

Адам не беспокоил, не позвал ужинать, не цеплял Марго, как обычно, будто забыл о ее существовании. Это было на моряка не похоже и будоражило Маргариту не хуже колкостей и шпилек, которые Рудобельский отпускал на ее счет.

Марго так и заснула, прислушиваясь к звукам через стенку.

Утром в голове у Галкиной мысли разбегались, как тараканы.

Маргарита пыталась представить встречу с постояльцем после вчерашней ссоры. О чем говорить с Пиратом? Как вести себя? Если осталась, значит, обиду надо проглотить, спрятать далеко, не показывать. Тогда что показывать? И как будет себя вести Рудобельский?

Что, если Адам пригласил ее остаться не только на Новый год?

Марго искрутилась в постели (очень хотелось на горшок), но терпела, не выходила из спальни – трусила. Когда терпение лопнуло, щелкнул замок, и Марго с облегчением услышала, как захлопнулась входная дверь. Рудобельский ушел. Отправился вдогонку за сероглазым счастьем?

Маргарита на слабых ногах выскользнула из спальни, толкнула панель встроенного зеркального шкафа-купе. Сумка, набитая вещами постояльца, осталась на месте. Значит, не уехал? Или не до барахла было в погоне за Белоснежкой?

Маргарита подбежала к окну и выглянула во двор.

Рудобельский вышел из подъезда и, не глядя по сторонам, исчез за углом дома.

Сердце заныло, не поддаваясь никаким уговорам и объяснениям.

Марго устроила пенную ванну, пытаясь успокоиться, погрузилась в воду.

Нечего врать себе, шансов у нее нет – Галкина знала об этом с самого начала. Таким мужчинам, как Пират, нравятся другие женщины: молоденькие, беспомощные, не способные принять никаких решений. Вот такую женщину хочется опекать, покровительствовать ей, с такой женщиной любой почувствует себя мужчиной. Она уже не верит в опекунство. Последним ее покровителем был Игорь Артюшкин – и что из этого получилось?

С ней, Маргаритой Галкиной, одна морока и беспокойство. Покорить сердце сорокалетней женщины парой комплиментов уже не получится. Нужно хорошенько потрудиться, а мужчины такие лентяи! И Адам не исключение. «Не Ева я, – с болью вспомнила Галкина, – чего ради меня стараться?»

В прихожей прозвенел звонок. «У Адама ключ. Кого принесло?» – Галкину все еще передергивало от неожиданных визитов. Марго даже придумала имя своему страху – синдром заемщицы.

Маргарита накинула банный халат, оставляя мокрые следы, прошлепала к двери, заглянула в глазок.

На площадке с елкой наперевес, улыбаясь, стоял Адам Францевич Рудобельский:

– Не прогонишь?

– Чтобы тебя прогнать, нужны деньги, – припомнила вчерашнее Марго и отступила в комнату поступью арабского скакуна сиглави.

Рудобельского бросило в жар, он с трудом оторвал глаза от мокрых босых ног Маргариты, стараясь не думать о том, что скрывает купальный халат.