Эльфийская книга - Александр Анфилатов

В разгар торгового дня публика занимала большую половину столов. Многочисленная прислуга не успевала разносить заказанное. На лавках и скамьях преобладали в основном, как заметил Ярослав, приезжие торговцы, но среди них попадались и землевладельцы из окрестных посёлков, которых легко отличить по небелёным крестьянским рубахам, или зажиточные путешественники, проездом оказавшиеся в Агароне, обедающие в стороне, в окружении своих слуг и попутчиков. Находились здесь и стражники, шумной толпой оккупировавшие несколько столов.

Едва вошли, к ним покачиваясь на коротких ногах, подскочил тучный дедок, с распростёртыми руками. Ярослав сразу узнал в толстячке брата Тымиша, настолько оказались схожи их физиономии, а вот в остальном прямая противоположность. Тут, похоже, свой отпечаток наложили издержки профессии и любовь к дегустации готовящихся блюд. Толстяк весело приветствовал гостей:

— Сакора Мирана Дхоу наватара! — произнёс он, показывая чистые руки, и мелко кланяясь.

— Мирана Сакора! — степенно ответил Ярослав, повторяя жест приветствия.

— Мирана Сакора, брат! — приветствовал Тымиш, обнимая родственника, которого не видел многие годы.

— Уважаемый Дхоу Ярослав, хочу представить тебе моего брата Апия, из семьи Сгурос, о котором я упоминал ранее, — Хвербекус с поклоном представил родственника.

— Прошу, оуна наватаро, к столу! — широким жестом пригласил Апий, — все давно ждут.

Подобное заявление относилось к многочисленным родственникам, занимавшим почти два стола, а это человек двадцать. Здесь присутствовало большинство семьи Тымиша: жена, дочери, сыновья, так и лица, ранее не знакомые Ярославу, но вероятно принадлежащие к многочисленному роду Хвербекусов.

Земляне уселись на лавку в окружении жужжащей толпы, все бурно выражали радость по поводу встречи семьёй, не забывая при этом оказывать уважение знатным господам. Подали огромные медные блюда с телятиной и вино в глиняных кувшинах. Ярослав впервые на Троне попробовал виноградное вино, хорошего вкуса, но кисловатое и исключительно лёгкое. Не зря аборигены предпочитают фруктовую настойку, которая на этом столе, в отличие от вина, похоже, специально поданного для Дхоу Ярослава, занимала почётное первое место. Жиган с Лимоном предпочли местную брагу, и теперь старательно пытались усугубить. Ярослав предупредил:

— Не увлекайтесь!

— Мы ничего, — дружно ответили те будто ни чего не происходит, — норму знаем.

— Во–во, именно знайте, не то вступите, как Георгии, в общество трезвенников, я давно подумываю расширить его ряды.

— Да что ты, Ярослав, — успокоил Лимон, — мы только по стаканчику и ни, ни больше.

По приходу землян праздник вступил в свой разгар, большинство присутствующих уже навеселе, но хлебосольный хозяин продолжал подчевать гостей.

— Пейте, ешьте, уважаемые господа, — призывал он гостей, — сегодня редкий день, я встречаю своего брата, в компании великих вождей, подобная честь до сих пор никогда не оказывалась моей семье.

На первый взгляд Апий казался добросердечным стариком, умелым и опытным трактирщиком, способным поднять настроение посетителей.

— Сейчас, Дхоу наватаро, мои внучки спляшут для тебя? — утвердительно, толи спросил, толи констатировал Апий, — Ласана, Макуша, выходите в круг, порадуйте наших уважаемых гостей.

На середину между столами, как горные козочки, выбежали две девушки, лет тринадцати от роду, в расшитых яркими цветами, белых, льняных платьях. Они на секунду задержались, как профессиональные танцовщицы встали в позицию, затем резко ударили в бубны и закружились в быстром танце, выделывая головокружительные па, техника которых поражала своей виртуозностью. В глаза бросалось то, что девчушки проделывают свои пируэты ногами и руками не в первый раз, вероятно отточенные движения им приходится повторять ежедневно на потеху завсегдатаев трактира. Несмотря на юный возраст и смазливые мордашки, внучки танцевали настолько изящно, что могли составить конкуренцию любой театральной танцовщице Земли. При этом они ещё и пели незамысловатую народную песенку. Их нежные голоса в сочетании с умело поставленным танцем производили замечательное впечатление. Невольно залюбовавшись девушками, Ярослав краем глаза заметил человека за дальним столом, одетого в чёрную хламиду. Он степенно поглощал пищу в окружении слуг. Если все окружающие живо заинтересовались развлечением, бесплатно предоставленном хозяином таверны, то человек в чёрном не обратил на него ни малейшего внимания.

«Где-то я видел подобный наряд» — мелькнуло в голове Ярослава. «Белые иероглифы вышивок на черном» — но память отказывала в информации, — «впрочем, он смотрится нелепо на фоне домотканых рубах модонов» Ярослав, как бы между прочим спросил Апия:

— Что за человек в странном наряде, не похожем на ваши?

Апий из‑за шума склонился к самому уху Ярослава, непрерывно отбивая такт ладонями:

— Приезжий академик. Господин не видел таких ранее? — с готовностью услужить растолковал Апий.

— Нет. А чем он занимается? — любопытствовал Ярослав.

— Колдун! Его наряд говорит о поклонении силам ночи, а среди них много хороших лекарей и знахарей. Зовут его Ольверо из Цитая, едет в услужение к деспоту Бурути. Тот нанял его на самом Ринале, и по рассказам слуг, колдун окончил академию.

— Невероятно! — удивился Ярослав, — а что за люди его окружают?

— Это как раз сопровождение, присланное деспотом, те двое, что с оружием простые воины наёмники, а третий — сам Каири, командир стражи Бурути.

Ярослав оценил людей местного царька как профессионалов, воины были вооружены короткими копьями, которые в данный момент они прислонили к стене рядом со столом, одноручными мечами, с лезвием длиною в ярд и засунутыми за широкие пояса топориками, внешне подобными францискам. Такой топорик удобно метать, два его лезвия позволяют более гибкую тактику броска. Особенно бросалось в глаза наличие брони. Небольшие, чешуйчатые панцири из мелких стальных пластин, нашитых на льняную основу, давали хорошую защиту груди и спине. Вместо шлемов имелись меховые шапки, которые сейчас лежали на лавках. Наёмники увлеченно поедали предложенную снедь, не обращая внимания на происходящее вокруг.

Их командир, мало отличавшийся от своих подчиненных по вооружению, не считая золочёных чешуек на груди панциря, надо сказать от времени изрядно поблекших и потёртых. Талию опоясывал дорогой боевой пояс, служивший для ношения на нем оружия и одновременно дополнительной защитой. Лицо его загорелое, рассеченное шрамом выдавало старого рубаку, с которым не стоило связываться. Он бурно жестикулируя что‑то доказывал колдуну.