Записки дивеевской послушницы - Ольга Иженякова

— Ну, что вы, что вы про весь белый свет! Чай, много таких, как мы…

— И все-таки, простите, но мне интересен ваш мир. Ободок, Колоничи, а еще?

— Ой, прямо на допросе у статсоветника. Еще Ванюшино, Вознесенское, Барское, Каменево, Большой Топаз…

Возникла пауза.

— Могу порекомендовать вам стихи Баратынского… Я не сомневаюсь, что вы их читали, — ваш дяденька теперь, говорят, профессором стал, сам император его назначил…

— Ах, вы об этом, — Коля уже привык к своей роли, — я никогда над этим серьезно не задумывался. У дяди свой путь, у меня свой. В мире так много вещей, которые мне еще предстоит осмыслить, со мной на такие темы по большому счету никто не говорил, у нас, не перестаю повторять, все по-другому, решительным образом — все.

— Тогда я вам мешать не буду, поскольку вам предстоит одно из интереснейших занятий человечества — познание, — сказала Марфа Евстафьевна и решительно направилась к выходу, — а если что нужно, всегда можете меня позвать, вон, видите, на полке прикреплен колокольчик, позвоните в него и я приду, я здесь буду неподалеку…

— Да… дела. Я, конечно, попытаюсь сам разобраться, чтобы лишний раз вас не беспокоить, но все-таки учту. У меня дух захватывает от вашего сервиса! Как все просто и мило.

— От чего захватывает дух?

— А, это слова модное, не обращайте внимания!

— Бывайте, юноша…

Коля скорчил гримасу и взял в руки томик стихов и, открыв наугад первую попавшуюся страницу, помрачнел. Старорусский язык был ему совсем незнаком.

— Елки-палки, вот тебе и древняя литература, — выругался он вслух. — Ничего себе развлечение, надо было хоть плеер с собой захватить, а то сдохну от скуки.

Он лег на диван и начал думать, как ему выбраться из Ободка обратно в лагерь, что он скажет начальнику, вожатой, ребятам и вообще, где они? Вспомнил маму — наверное, ей уже сообщили о его исчезновении и она волнуется. Как быть?

О том, что, собственно, вечер наступил, Коле напомнила все та же учительница, она почти бесшумно вошла и, улыбнувшись, сказала:

— Пора домой, Никола, осьмой час, вас могли потерять…

— Так быстро время прошло? М-да. Почему всегда в библиотеке теряешь счет времени, казалось бы, должно быть наоборот, такое тихое дивное место и поначалу даже начинаешь ощущать, что время здесь остановилось. А оно вон как!

Коля неохотно встал и начал собираться, бегло взглянув на колокольчик.

Из библиотеки они вышли вдвоем, учительница говорила мягко и почти правильно. Николай слушал, слушал ее и удивлялся. Оказывается, на сенокосе работают только девушки от десяти лет и старше, и мужчины всех возрастов, замужние женщины же в это время хлопочут по хозяйству. Вообще здесь строго следят за тем, чтобы женщины не выполняли тяжелые работы. Так заведено здесь изначально. «Прямо как в цивилизованной Европе», — подумал Николай, но промолчал.

Они все шли по Ободку, шли, больше молча. Каждый был погружен в собственные размышления и, казалось, нисколько не интересовался окружающим. На клумбах тем временем распустились нежно-розовые цветы и наполнили всю округу сладковато-пряным запахом. Казалось, весь городок пропитан им; лето!

— Хорошо тут у вас, — сказал после большой паузы Николай. — Прямо как в детской сказке.

— Да, — согласилась после некоторого раздумья Марфа Евстафьевна, — я вот что думаю, за то время, что вы проведете у нас, ваша душа должна основательно отдохнуть, набраться сил. И, кто знает, может быть, даже изменить вас. Там у вас другая обстановка, ученые люд, интеллектуальные беседы, светские приемы. Иногда мне, право, кажется, что это утомляет… Да, я понимаю, что это сложно. Но ведь вы не можете утверждать, что люди, которые нам встречаются в течение нашей жизни, и события, происходящие с нами, просто так… Я, например, во всем вижу Божий промысел. И все, что с нами происходит, все это нужно для спасения души, отрезвления человека. Так странно, я иногда думаю, все эти наши встречи Творцу известны заранее. Родился человек, а Он уже знает, с кем он будет встречаться, кого слушать, кому и что говорить? Во всем видны корни…

Так они подошли к красивому дому с голубятней.

— Вот здесь я и живу, — сказала женщина и предложила: может, зайдете? С детишками познакомлю, свекровью, они у меня добрые…

— Простите, но вынужден отказаться, Хрисанф Егорович, наверное, уже пришел. А в доброте ваших домочадцев я не сомневаюсь, я вообще здесь злых людей не встречал.

Мальчик и женщина по-приятельски улыбнулись друг другу.

— Да, пришел наш староста, — ответила учительница, — еще час назад была слышна песня, они сегодня пораньше управились, потому как гроза надвигается. Еще с утра было понятно, быть ливню…

Коля снова улыбнулся, он не стал расспрашивать, откуда это было ясно, уж слишком невежливым ему казалось — приставать к этим милым людям по пустякам.

— Бывайте, Никола, — сказала учительница, — заходите непременно, особливо если вопросы какие имеются, попробуем разрешить.

— Бывайте, ой, то есть я хотел сказать, — смутился Коля, — до свиданья. И спасибо вам за все. Вы так мне помогли!

— Ну, что вы, вам спасибо. Даст Бог, еще свидимся. А теперь быстрее бегите домой, видите, какая туча из-за горы идет на Ободок.

— Да, вижу. А как гора называется?

— Вот эта?

— Да.

— Гора потомков. У нее легенда красивая есть.

— Какая, расскажите?

— Прям щаз?

— Да! Да!

— Говорят, что в полночь она оборачивается и, если человек будет в это время на ней, то может оказаться в будущем.

— А кто-нибудь из будущего к вам приходил?

— Нет. Говорю же вам, легенда это…

Коля быстро пошел в сторону дома, к которому он так привык и стал уже называть своим. Сегодня ему очень хотелось поговорить с Хрисанфом Егоровичем. Как только он сделал пару шагов от калитки учительницыного дома, большие капли дождя упали на землю и подул сильный ветер, Николай прибавил шагу, ветер крепчал, мальчик побежал, упрямый ветер не отставал, будто споря с Колей: кто кого?

— Никола, айда ко мне.

Мальчик обернулся — позади него ехал верхом Матвей. Коля взобрался в седло позади всадника, Матвей цокнул языком, и конь быстро поскакал.

— Вот такие дела, и ничего тут не поделаешь, Никола, приехали…

— Слышишь, Матвей, может, зайдешь? Поговорить с тобой хочу…

— Нет, у меня дело сегодня, отлаживать нельзя. А ты, если хочешь, заходи, ну там завтра али когда в другой раз. Спросишь у кого-нибудь из ободчан, где Майдановы-старшие живут, тебе, значит, и укажут, отсюда ровно две версты ходу, ну, давай…

— Пока, Матвей, ты тоже заходи, если что. Постарайся, выбери момент.

— Ага…

Хрисанф Егорович уже был дома, однако ужинать не садился, все ждал Николая, и когда тот пришел, мужчина облегченно выдохнул:

— Наконец-то, ученый, не понимаю, как можно столько в библиотеке пропадать? Я, к примеру, больше специалист по разговорной части. От человека чего узнать али, к примеру, на собрании кого послушать. Но чтобы столько часов кряду корпеть над книгами — это уж извиняй! Так ведь и окаменеть можно, а главное, вопросы задать некому. Самому надо ответы выискивать. Я вот что заметил, чем грамотнее человек — тем больше он сомневается, ерзает как уж на лопате. Ну, давай, ужо жрать, что ли? А то я проголодался как медведь по весне.

Мужчина тяжело вздохнул, достал трубку, набил ее табаком и отложил в сторону, что-то хотел еще сказать, но тут вошла Варвара с самоваром, поставила на стол.

Коля послушно сел, тем более что он сам давно проголодался. Ужин был прямо-таки царским. Запеченный поросенок с яблоками, семга с хреном, куриный бульон, около десятка салатов. Глядя на все это изобилие, мальчик растерялся. Однако посмотрел на Хрисанфа Егоровича, быстро освоился. Дома Николай такого пира ни разу не видел, хотя его мама готовила отменно.

Ели долго и с видимым наслаждением, а когда закончили, к разговору приступили не сразу. Видимо, хотелось все тщательно обдумать, да и просто отдохнуть. Кто знает, сколько бы они молча просидели за самоваром, если бы кто-то снаружи не постучал в окно.

— Ну, кто еще там? — недовольно проворчал староста, — покоя совсем лишили. Все ходют и спрашивают, ходют и спрашивают, прям как дети малые, честное слово…

Николай спешно выглянул. Это была Любава. Коле показалось, что девушка выглядит растерянной, по ее виду можно было подумать, будто что-то случилось, но Любава улыбнулась, и думы о грусти тотчас исчезли, будто солнце разогнало тяжелые тучи.

— Возьмите, пожалуйста, это от меня… — девушка протянула Николаю аккуратный маленький платочек, быстро повернулась и убежала.

Мальчик, изумленный, развернул. Оказалось, что на платке вышиты два прелестных лебедя, повернутых друг к другу. Коля внимательно осмотрел лебедей, тяжело вздохнул и прижал платок к сердцу. Густая краска залила его лицо, но, казалось, он этого не замечал, только грустно смотрел в открытое окно и на спелую черешню, которая осыпалась в палисадник.