Ловец человеков - Надежда Попова

— Задавайте.

Отец Андреас помялся, неловко кашлянув, собираясь то ли с нужными словами, то ли с решительностью, и, наконец, спросил:

— Вы поговорили с господином бароном, брат Игнациус, верно? Я по лицу вашему вижу, что это так, и я вижу, что он вам рассказал нечто, что вас поразило; так я хочу знать, подтвердил ли его рассказ те слухи, что ходят в Таннендорфе?

Курт замер, глядя на собеседника обескураженно; слухи? «Слухи» были выдуманы, чтобы испугать фон Курценхальма, и только лишь; ни от кого, по словам Каспара, кроме покойного мизантропа, никакой особенной молвы о бароне никто не слышал. Что происходит?..

— Слухи? — переспросил он уже вслух. — Постойте-ка, отец Андреас, какие еще слухи?

— Прошу простить, если я скажу вздор, но… знаете — rumor surrexit…[30] я попросту весьма напуган вашими предположениями о стриге, и я лишь передаю сплетню, которая до меня дошла, хотя понимаю, что не дело священнику перебирать сплетни…

— Итак? — не слишком любезно подстегнул Курт; тот закивал.

— Да-да, простите… Говорят, что сын нашего барона не умер, — осторожно начал святой отец, следя за реакцией Курта. — И что он стал… что в наших краях в самом деле завелся стриг, и что это наследник фон Курценхальма, и… что моих прихожан убил он. Это правда?

И без того почти раскалывающаяся голова заныла с пущей силой; Курт опустился лбом на кулаки, упершись в колени локтями и закрыв глаза. Что за бред…

— Вам плохо? — участливо спросил отец Андреас; он поморщился.

— Нет.

— Я что-то не то сказал?

— От кого вы это слышали? — с невольной резкостью поинтересовался Курт. — Кто сказал вам такое?

— Никто конкретно, просто сплетни…

— Отец Андреас, — оборвал он, — вам не кажется странным, что еще пару дней назад таких сплетен не было? И вдруг, по вашим словам, все начали говорить о бродячем стриге; с чего бы это? Вам кто об этом сказал?

— Господи, да не помню; просто дошел слух… — пробормотал священник, отводя взгляд, и Курт резко поднялся.

— Вот только лгать мне не надо, святой отец, — велел он почти раздраженно. — Слухи не кошки, и сами по себе они не бродят, а стало быть, эту… новость до вас донес человек; так вот спрашиваю снова: какой?

Тот молча смотрел в пол, то бледнея, то покрываясь рдяными пятнами, и уже совершенно явственно жалел о своем любопытстве; Курт вздохнул, стискивая виски ладонями и думая, что еще минута — и голова взорвется…

— Отец Андреас, — постарался смягчить голос он, вновь садясь, дабы не принуждать священника глядеть снизу вверх, — в чем опять дело? снова это предубеждение насчет «доносительства»? Или вы и в самом деле полагаете, что я жду не дождусь, как бы кого-нибудь спалить?.. Ergo — от кого вы это слышали?

— Карл-младший, — тихо ответил тот, наконец, — у колодца рассказывал мальчишкам, что он слышал, как об этом говорил его отцу кто-то из крестьян. Кто — я не знаю, клянусь, чем хотите.

Курт обессиленно выдохнул, закрыв глаза; итак, еще ранее, чем он вышел из замка фон Курценхальма, по всей деревне уже разошлись сведения о том, о чем сам-то он тогда лишь раздумывал, только лишь предполагал…

Каспар. Он мог запомнить, как взволновался майстер инквизитор, когда услышал рассказ о видениях покойного Магера. Или Карл? Слышал, как солдаты рассказывали о бродящих по замку тенях? Или и то, и другое вместе… Но как быстро… Кто-то весьма споро распустил слухи о баронском наследнике, явно стремясь вызвать тот самый отклик среди местных, которого так страшился фон Курценхальм. Кто-то норовит раскачать посреди моря лодку, которой является сейчас владение барона, и вода уже несколько раз плеснула через борт. Что это может быть, кто это? Зачем?..

Соседский барон? Надеется поторопить события, чтобы прибрать к рукам земли соседа? Вызвать его арест, а если не удастся — спровоцировать крестьян на мятеж? Конечно, по сравнению с владетелем, покрывающим кровопийцу, даже сосед с его откровенно грабительскими набегами должен казаться ангелом… Но законодательно его притязания мало обоснованы; шанс получить землю есть, однако с немалыми затратами и тяжбами, с обиванием порогов верховной власти, может, взятками — стоит ли оно того?.. Что теперь сделать? Выяснить, кто из тех двоих мог проболтаться? Как? Спросить? Каждый из них станет отрекаться, каждый будет, говоря это, прятать глаза и запинаться, так что даже по их поведению нельзя будет понять, говорят ли они правду.

— Зараза… — пробормотал он, болезненно морщась; отец Андреас поднял взгляд к его лицу, вглядываясь, и тяжко вздохнул.

— Значит, это правда…

— Нет, — отозвался Курт уже без сил, — это неправда. Раз уж и без того все об этом говорят, что ж теперь скрывать… Сын вашего барона жив, только болен; и у него явная беда с головой. Он считает себя стригом. Вот вам ответ.

— Господи…

— Предвидя ваш следующий вопрос, скажу сразу: нет, его не будут судить — не по тем мерилам, по крайней мере, по коим судили бы любого другого убийцу. Furiosus furore solo punitur,[31] знаете ли… Однако наследника для своих владений господину барону придется подыскивать другого.

— Или назначить опекуна из членов Конгрегации? — несколько насмешливо предположил священник; на мгновение Курт даже развеселился.

— А вы осмелели, отец Андреас, — хмыкнул он и добавил, видя, как тот снова белеет щеками: — наконец-то. Конфискация имущества, на которую вы столь непрозрачно намекнули, если вы еще не знаете, исключена из перечня наказаний, если только оное имущество не было нажито путем преступления, в коем обвиняется арестованный. Не думаю, что барон фон Курценхальм собрал свои сомнительные богатства, прикармливая сына крестьянами; а уж кто станет наследником после его смерти — это личное дело господина барона и нас уже не касается. На этот вопрос я ответил?

— Простите…

— Ничего, забудьте.

— Значит, я повезу ваш отчет, брат Игнациус? — уточнил священник. — Дело закончено?

— А вот об этом я говорить уже не могу, прошу прощения… Так вы согласны?

— Конечно. Когда это нужно?

— Вчера, — отозвался Курт, не задумавшись; тот понуро кивнул.

— Понимаю. Мне нужен час, чтобы собраться, — отец Андреас поднялся, нервно расправляя складки потертого одеяния, и уточнил: — У меня есть час?

— Разумеется, — несколько даже обиженно протянул Курт, извлекая кошелек на свет Божий, и вяло улыбнулся. — Зная вас, уверен — вы ни за что не попросите, хотя даже страшному и злобному инквизитору понятно, что в такую дорогу неимущим ехать нельзя.

— Господи, — покраснел святой отец, замерев, потом побледнел, вероятно, внутренне не решив еще, оскорбиться ли ему или же смутиться, — да вы что…