Неприятности в раю. От конца истории к концу капитализма - Славой Жижек

лишь марионетки в руках некоего тайного Господина или Судьбы, которые дергают за ниточки, а по прямо противоположной причине: нет большого Другого, нет полностью ответственного агента, который мог бы учитывать последствия наших собственных действий. Это принятие «отчуждения» ни в коем случае не подразумевает циничной дистанции; оно подразумевает вполне вовлеченную позицию с осознанием связанных с ним рисков – нет более высокой исторической Необходимости, инструментами которой мы являемся и которая гарантирует конечный результат наших вмешательств. С этой точки зрения наше отчаяние, вызванное нынешним тупиком, предстает в новом свете: мы должны отречься от самой эсхатологической схемы, которой обусловлено наше отчаяние. Никогда не будет таких левых, которые волшебным образом трансформируют сумбурные восстания и протесты в один большой последовательный Проект Спасения; все, что у нас есть, – наша собственная деятельность, уязвимая для всех рисков непредвиденной истории. Франко Берарди остро выразил эту точку зрения в связи с событиями в Греции: «Я отвергаю любое рассмотрение происходящих событий. В каком-то смысле я сознательно отвергаю возможность того, что нынешний мир можно улучшить, поскольку мы должны лишиться всякой надежды, если хотим увидеть новые возможности»42.

Значит ли это, что мы должны просто отказаться от темы (и опыта) «жизни в конце времен», приближения к апокалиптической точке невозврата, когда «все не может больше так продолжаться»? И что мы должны вместо этого посмотреть счастливым, либерально-прогрессивным, «постметафизическим» взглядом на скромные, рискованные, но осторожно-прагматичные вмешательства? Нет, нужно отделить апокалиптический опыт от эсхатологии: сейчас мы приближаемся к своего рода нулевой точке – в экологическом, экономическом, социальном плане: все изменится, и перемены окажутся наиболее радикальными, если мы ничего не будем делать, однако впереди нет никакого эсхатологического поворота, который бы вел к акту глобального Спасения. В политике подлинное Событие – не то Событие, которого ждут традиционные марксисты (большого Пробуждения революционного Субъекта), а нечто такое, что происходит как неожиданное побочное событие. Вспомните, как за несколько месяцев до революционных потрясений в России в 1917 году Ленин выступил с речью перед швейцарской социалистической молодежью, сказав им, что их поколение может стать первыми свидетелями социалистической революции – через пару десятилетий.

Итак, давайте в завершение вернемся к протестам в двух соседних странах – Греции и Турции. На первый взгляд они кажутся совершенно разными: Греция стала заложницей гибельной политики жесткой экономии, в то время как Турция переживает экономический бум и пре-вращается в новую региональную сверхдержаву. Но что, если всякая Турция порождает и содержит в себе свою Грецию, свои острова бедствия? В одной из «Голливудских элегий» Брехт написал об этой деревне, как он ее называет:

Деревню Голливуд спланировали согласно представлению

Людей из этих мест о рае. В этих местах

Они решили, что Богу,

Требующему рая и ада, нужны

Не два учрежденья, а

Одно: лишь рай. Он

Служит несостоятельным и неуспешным

Адом[12], 43.

Разве то же самое не относится к современной глобальной деревне, например к таким деревням, как Катар или Дубай, где богатые живут в роскоши, а рабочие-иммигранты почти в рабстве? Поэтому неудивительно, что при ближайшем рассмотрении между Турцией и Грецией выявляется потаенное сходство: приватизация, ограждение общественных пространств, демонтаж социальных услуг, рост авторитарной политики (сравните угрозу закрытия общественного телевидения в Греции с признаками цензуры в Турции). На этом элементарном уровне греческие и турецкие протестующие ведут одну и ту же борьбу. Таким образом, истинное событие состояло бы в том, чтобы скоординировать эти две борьбы, отказаться от «патриотических» соблазнов, перестать беспокоиться о чужих переживаниях (о Греции и Турции как исторических врагах) и организовать общие манифестации солидарности.

Возможно, само будущее протестов зависит от способности организовать такую глобальную солидарность. В языке аборигенов Огненной Земли, на котором говорят в некоторых районах Чили, есть замечательное слово mamihlapinatapei – взгляд между двумя людьми (например, в нашем случае, между протестующими греком и турком), оба из которых заинтересованы в контакте, но ни один не хочет делать первый шаг. Однако кому-то придется рискнуть и решиться на него. И нынешние события в Украине тоже следует интерпретировать именно в этом свете.

Ленин в Украине

В телевизионных репортажах о массовых протестах в Киеве против правительства Януковича мы не раз видели, как разгневанные демонстранты сносят памятники Ленину. Эти яростные выпады понятны, ведь статуи Ленина символизировали советское угнетение, а путинская Россия воспринимается как продолжение советской политики подчинения соседних стран русскому господству. Следует также принять во внимание тот исторический момент, когда памятники Ленину начали распространяться по всему Советскому Союзу: до 1956 года гораздо более многочисленными были статуи Сталина, и только в 1956 году, после осуждения Сталина на XX съезде Коммунистической партии, их начали массово менять на ленинские. Ленин буквально послужил заместителем Сталина, о чем свидетельствует странная вещь, произошедшая в 1962 году с первой полосой «Правды» – официальной советской ежедневной газеты:

Изображение Ленина появилось вверху титульной страницы «Правды» в 1945 году (как можно предположить – чтобы подтвердить власть Сталина над партией в потенциально опасной ситуации возвращения с фронта солдат,