Мировой кризис - Уинстон Черчилль

Литература о мирной конференции, имеющаяся почти на всех языках, чрезвычайно обширна, а литература относительно самого мира еще обширнее. На первом месте должна быть поставлена монументальная работа д-ра Темперлея. Хотя д-р Темперлей не считал для себя возможным опубликовать все сведения и все документы, которыми он располагал, его шеститомный труд сохранит свое значение как единственное в своем роде и необходимое руководство для каждого исследователя. Из французских книг наиболее важной является книга г-на Тардье «Правда о мирном договоре»[24] отчасти потому, что он был на конференции в качестве одного из французских делегатов, а отчасти потому, что многие из приводимых им документов нигде до того не были опубликованы. Мерме в своей «Борьбе трех»[25] опубликовал важные извлечения из тайных протоколов Верховного совета и из протоколов совета четырех. Из итальянских работ главной является трехтомное сочинение синьора Нитти. Американская точка зрения изложена прежде всего в книге Станнарда Бекера[26]; во-вторых, в документах полковника Хауза, изданных Сеймуром, и, в-третьих, в книге Лансинга «Переговоры о мире»[27]. Превосходным и весьма ученым трудом является также книга Миллера «Составление Устава Лиги наций»[28]; русский вопрос изложен в книге Денни «Внешняя политика Советской России»[29] и книге Кумминга и Петита «Русско-американские отношения»[30]. Работа Станнарда Бекера отличается от всех этих сочинений как по богатству приводимых им тайных документов, так и по тому способу, каким он использовал их. В конце 1920 г. президент Вильсон передал в распоряжение этого лица, стоявшего тогда во главе президентского бюро печати и находившегося в Париже, два чемодана и три стальных ящика, содержавшие все записи президента, сделанные им по поводу мирной конференции. «Будучи в Париже, – писал президент, – я рассовал эти записи по сундукам и не имел ни времени, ни физической энергии рассортировывать их или хотя бы привести их в порядок». Бекер не замедлил вытащить все эти сокровища на свет божий, использовав их в защиту политики и поведения президента. Стремление Бекера оправдать репутацию своего уважаемого вождя встретит сочувствие и поддержку у всех союзных наций, и если его труд подвергался суровой критике, то эта критика исходила не с их стороны. Все признают высокие мотивы, руководящие Вильсоном, его исключительные способности, его добрую волю и готовность к пониманию чужого мнения и к изысканию практических решений. Он был хорошим другом не только союзников, но и всей Европы. Знакомясь с реальными фактами действительности, он проявлял не только возвышенный идеализм, но и отзывчивость и здравый смысл. При заключении договоров он вел себя с величайшей лояльностью и добросовестностью, и последние остатки его жизненных сил были затрачены им на то, чтобы осуществить обязательства, которые он подписал и которыми он связал свою страну. В Европе о нем долго будет сохраняться благодарная память.

Но Бекер нарушает стройную систему защиты своего героя той нелепой картиной общей обстановки, которую он пожелал нарисовать. Описание работы Вильсона на мирной конференции, его надежд, его сшибок, его достижений, его соглашений и его неудач заслуживает лучшего оформления, нежели та кинолента, которую преподнес нам в соглашении с лучшими традициями Холливуда автор. Как и обычно на киноленте, все светлые пятна выступают преувеличенно ярко и все тени усиливаются. Автор щедро пользуется методом мрачных контрастов. Автор ведет рассказ так, как это делается в дешевых романах, подделывающихся под низменные вкусы публики и, передавая факты и события и характеризуя отдельные личности, старается согласовать свои описания с заранее поставленными требованиями. Поэтому президент изображен им рыцарем без страха и упрека, отстаивающим высокие идеалы американского народа; он бесконечно опечален соприкосновением с безнадежно испорченной Европой и ее государственными деятелями. Сюжет кинематографического фильма Бекера, как мы видим, совсем не нов. Это просто-напросто описание борьбы между добром и злом, между возвышенными идеями и низменными интересами, между щедростью и алчностью, между строгой нравственностью и низкой интригой, между общечеловеческими симпатиями и бессердечным себялюбием.

Подобная фабула, конечно, сенсационна, но имеет мало общего с фактически происходившими событиями. Трудно поверить, что европейские эмигранты, населившие Америку, увезли с собой все добродетели и оставили позади себя все пороки тех рас, от которых они происходили; трудно поверить, чтобы пребывание на другой стороне Атлантического океана в течение нескольких поколений создало из них породу людей, отличающихся несравненно более высокими моральными качествами, культурностью и человечностью, чем те европейцы, из среды которых они вышли. Надо надеяться, что чувство юмора, присущее американцам, поможет им внести в эту картину необходимые поправки. По всей вероятности, для людей, живущих по обе стороны Атлантического океана, одинаково легко соблюдать беспристрастие в вопросах, которые не касаются их непосредственно; вероятно, и те и другие нередко готовы предписывать соблюдение высоких принципов морали другим; а те и другие готовы с должной суровостью противостоять искушениям, пока эти искушения затрагивают других.

Но предоставим Станнарду Бекеру самому и по-своему начать свой рассказ.

«Через три недели и три дня после того, как раздались последние победоносные выстрелы американских героев во французских Аргоннах, американский корабль мира „Джордж Вашингтон“ в сопровождении военных судов вышел из нарядной и убранной победными флагами нью-йоркской гавани, подобно „Святой Марии“[31], готовящейся к необыкновенному путешествию в неизвестный мир. Огромный корабль величественно прошел пролив, высоко на небе реяли аэропланы, а из прибрежных фортов прогремел небывалый салют: выстрел из двадцати одной пушки; ведь никогда ранее президент Соединенных Штатов не отправлялся в чужие края».

В условиях новейшего времени техника рекламы так подвинулась вперед, что сравнение наших дней с другими эпохами вряд ли уместно. Вполне вероятно, что ни один человек не сосредоточивал в себе таких надежд такого большого числа людей и ни один не пользовался большим, хотя и кратковременным престижем, чем президент Вильсон, когда он находился на палубе «американского корабля мира». Однако взгляд на оборотную сторону медали давал повод к мрачным заключениям. Бекер описал трудности, ожидавшие президента в Европе, и трагический контраст между благородством его взглядов и упадком старой дипломатии. Но Бекер недостаточно подробно остановился на трудностях, оставленных президентом позади, в Соединенных Штатах. Старый Адам и здесь обнаруживал свой упрямый нрав, и дух партийной политики подымал свою грешную голову. Но с этой стороной вопроса мы должны познакомиться у других авторов.