На передовой закона. Истории полицейского о том, какова цена вашей безопасности - Элис Винтен
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Что случилось? – спрашивает Лиз, нагибаясь.
– Мне кажется, я что-то слышала, – я чувствую, как сердце у меня опускается в пятки, когда я снова слышу этот звук. Тихое шарканье где-то близко. Я прижимаюсь ухом к прорези для почты и жду.
– Что это было?
– Я не знаю. Возможно, что-то двигается.
Я прижимаю палец к губам, и мы с Лиз прислушиваемся, затаив дыхание. Я не слышу ничего, кроме воя сирены позади нас. Таран привезли.
Энди и Дэррил выходят из автомобиля, и Дэррил достает красный кусок чистого метала с такой легкостью, будто это пустой пакет.
– Так, – говорит он, останавливаясь позади нас и держа таран за обе ручки. – Отходите.
Я вижу, что ему уже не терпится выбить дверь. Глядя на его огромные мускулы, я понимаю, что сама едва бы смогла поднять это орудие. Он держит его с такой легкостью. Я выставляю ладонь вперед.
– Подожди, – мне хочется еще раз заглянуть в дом, прежде чем мы выбьем дверь. – Мне кажется, я что-то слышала.
Если внутри кто-то двигается, это значит, он жив. Но было ли движение на самом деле или мне просто послышалось?
Он пожимает плечами и опускает таран на землю. При соприкосновении его с бетоном раздается глухой удар. Я снова поворачиваюсь к двери и засовываю блокнот в прорезь для почты, стараясь осветить фонариком правую часть прихожей. Смотрю на подножие лестницы. Что-то не так с этой кучей полотенец. А затем понимаю, что именно. Это вовсе не полотенца, а халат, брошенный на нижней ступеньке. Пояс халата, практически выпавший из шлевок, извивается на полу и скрывается в правом углу прямо за дверью. Я напрягаюсь и всматриваюсь в пространство, вплотную прижав лицо к прорези для почты. Что-то запуталось в поясе. У меня снова сердце уходит в пятки, когда я понимаю, на что смотрю. Это стопа. Бледная и совершенно неподвижная.
– Господи, он прямо за дверью, – говорю я, глядя на остальных. Дэррил слегка побледнел. Он точно думает о том же, о чем и я. Как хорошо, что мы не выбили дверь. Я снова прижимаю лицо к прорези и кричу: – Генри! Генри, это полиция. Мы здесь, чтобы помочь вам. Генри, вы меня слышите?
Полная тишина.
Я беру рацию и нажимаю на кнопку.
– Би Экс, это 215, прием!
– Говорите, 215.
– Вы можете направить по этому адресу скорую помощь и пожарных? За закрытой дверью находится мужчина. Он не подает признаков жизни. Мы не можем использовать таран из-за его положения. Чтобы проникнуть в дом, нам требуется помощь пожарных.
– Принято, 215.
Мне в голову приходит идея, и я начинаю просовывать пальцы в прорезь.
– Будь осторожна, – предупреждает Дэррил, стоящий позади меня. Полицейским обычно рекомендуют не просовывать руки в прорезь для почты. В основном это связано с тем, что есть много злых людей, желающих причинить нам вред. Иногда они оставляют опасные ловушки в прорезях, надеясь поранить нас. Я уже молчу о том, что может сделать человек с твоей рукой, пока она там. Я в нерешительности. Вдруг вспоминаю о том, что теперь мне нужно беспокоиться не только о себе.
Я просовываю руку в прорезь и пытаюсь дотянуться до дверной ручки. Моя рука застревает примерно на пять сантиметров ниже предплечья и бессильно сжимается. Я ругаюсь и достаю ее.
– Он мертв? – спрашивает Энди.
– Похоже, что да, – я протираю лоб и растираю руку. – Кожа на стопе очень бледная.
– А что это был за шум?
– Я не знаю.
Возможно, я его придумала. Я снова прижимаю ухо к прорези для почты. Трое коллег стоят у меня за спиной. Мне кажется, все они затаили дыхание. Я опять слышу звуки. Напрягаюсь всем телом и еще сильнее прижимаюсь к металлической окантовке прорези. До меня доносится еле различимый стон. Моя рука снова оказывается в прорези еще до того, как я успеваю понять, что делаю.
– Он жив! – кричу я.
– Ну и дела, – бормочет Дэррил. Энди связывается с диспетчерской и просит поторопить скорую помощь и пожарных.
Я в панике. Я просовываю руку в щель как можно дальше. Генри пролежал на холодном полу минимум два дня, и у него осталось мало времени. В этом я уверена. Если бы только мне удалось дотянуться до проклятой ручки. Я стараюсь как можно сильнее поднять руку, но из-за боли она бессильно падает. Тут я чувствую, что прикасаюсь к холодной коже. Мягкими кончиками своих пальцев я нащупываю холодные и сухие пальцы Генри. Когда я беру его руку в свою, чувствую, что он чуть заметно реагирует.
– Все хорошо, Генри, – кричу я в прорезь для почты. – Мы здесь, чтобы помочь вам. Мы поднимем вас с пола!
Я задыхаюсь, потому что мне тяжело оставаться в таком положении. Сгорбившись, я сижу у двери и держу руку в прорези. Однако то тепло, которое еще осталось в Генри, стимулирует меня. Я неохотно выпускаю его руку и делаю глубокий вдох. Подавшись торсом вперед как можно дальше, я с силой просовываю руку в прорезь. Металлическая окантовка царапает мне кожу, но локоть проходит сквозь щель. Теперь я могу согнуть руку и попытаться дотянуться до ручки.
Я слышу, как коллеги, стоящие позади, поддерживают меня и дают советы. Чувствую теплую руку Лиз на своем плече, боль в расцарапанных коленных чашечках и жжение в локте. Вдруг для меня перестают существовать все, кроме нас с Генри, и я думаю лишь о том, как дотянуться до ручки и спасти его. Я жалею, что мои пальцы не длиннее хотя бы на миллиметр. Хватаюсь руками за воздух и чувствую сильнейшее напряжение. Я уже готова сдаться, как вдруг нащупываю кончиками пальцев холодный край ручки. Сосредотачиваюсь до предела, чтобы нажать на нее и опустить вниз. Пожалуйста, будь не заперта. Пожалуйста. Я закрываю глаза и чувствую, как щелкает дверь. Она слегка открывается внутрь, и я стараюсь не давить на нее, помня о положении Генри.
Когда коллеги понимают, что у меня все получилось, они издают радостные возгласы. Я на секунду прижимаю голову к двери. Теперь я всем мешаю, и мне нужно поскорее достать
