Светлейший князь 2 - Михаил Шерр
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Будущие разведчики кивнули, понятно. Я продолжил:
–– На крайний случай Панкрат даст вам пароль к одному верному человеку в Саянском остроге. Но к нему идти только в самом, самом безвыходном случае, –– одному из казаков острога Панкрат доверял и надеялся, что с ним ничего не случилось. –– А теперь, пан Казимир, последний, но может быть главный вопрос, мы в Петербурге больше служили по посольской части и в полку бывали редко?
Поляк рассмеялся.
–– В полку я, ваша светлость, был дважды и сейчас даже, честно говоря, не упомню его названия, помню только что кавалеристский.
–– Есть вероятность, что вы встретитесь со своими коллегами по службе?
–– Ни какой, Земля на небо должна упасть, чтобы кто-нибудь в такой глуши оказался, даже в качестве арестанта, –– граф Казимир усмехнулся, улыбка была очень ехидненькая. –– И потом, тогда я был без этого мужского украшения, –– он показал на свою щеку, –– я ведь сначала подался в Польшу, но в первый же варшавский вечер случилась дуэль и я направил свои стопы обратно в матушку-Россию. Тем более, ваша светлость, я хочу стать графом Малевич, это фамилия моей матушки, её род пославнее.
–– А вот это нехорошо, что вы утаили эту информацию от нас, –– улыбнулся я.
–– Я это решение принял только сейчас, ваша светлость.
–– Не будем к этому возвращаться, пан Малевич, просто примем к сведению, –– гибкость графа мне понравилась, умение переобуваться в полете для разведчика качество сверхценное. –– Идите готовьтесь к походу, выступаем не мешкая, сегодня же. А с Харитоном нам надо еще пообщаться, у него здесь детки остаются.
Разговаривал с Харитоном его командир, помимо беседы об остающимся детях, Ерофей сказал своему гвардейцу быть бдительным с поляком. Стопроцентного доверия к нему еще не было, а после попытки бунта вопросы доверия заиграли новыми красками.
Харитон с Казимиром собрались быстро и мы, не мешкая, выступили в поход. Я рассчитывал, не особо задерживаясь на заводе, к утру быть на Енисее. Заранее извещенные Петр Сергеевич и Яков нас уже ждали. В дополнение к пяти тысячам ассигнационных рублей, разведчики получили сотню специально отлитых серебряных псевдомонет. Они представляли правильной формы кругляши размерами примерно как советский юбилейный брежневский рубль без каких-либо рисунков и надписей, весом около десяти граммов. Яков специально приготовил два опытных образца своих газовых фонарей. Газовые баллоны к ним Яков сделал двух видов, один металлический, другой стеклянный. Идея была попробовать освещать дорогу на ходу.
Стараниями сержанта Леонова дорога была прилично наезжена и мы к моему глубокому удивлению уже вечером были в Усть-Усе, так свое поселение стал называть Леонов. Нашему появлению он очень обрадовался и несмотря на достаточно поздний час, а мы приехали уже практически в темноте, предложил осмотреть мост и окрестности.
Фонари Якова работали достаточно прилично и я не смог отказать сержанту. Подойдя к мосту я понял почему он так настойчиво предлагал посмотреть на мост. Вокруг камня, выполнявшего роль опоры моста был сооружен деревянный кожух. Его установили на льду вокруг камня и опять же из камней сделали якорь. Расчет был прост, когда начнет таять лед, камни-якоря посадят кожух на дно и его быстро засыпят камнями, приготовленными на берегу.
–– Если твоя идея сработает, то будет просто замечательно. Ты, мне сержант, вот что скажи. Насколько реальна дорога вдоль Енисея или получится обычный зимник?
Леонов задумчиво огладил свою бороду-лопату.
–– До Каракерима дорога будет по-любому, все-таки сколько народу прошло. А вот до Тепселя сомнительно, конечно мы потихоньку будем выгрызать свое, за пару лет догрызем до порога, –– я засмеялся, за пару лет через дебри Саян пробить дорогу, это смело.
–– Вы, ваша светлость, смотрю не верите?
–– Пойдем, устал я, а завтра день тяжелый. Вам никто здесь рубежи не рисует, до Каракерима уже подвиг, все равно, что при царе Петре город на болотах построить.
Газовые фонари Якова себя оправдали, недаром он с ними возился так долго. Если удастся наладить производство кокса, будет у нас газовое освящение. Во время позднего ужина все оценили достоинства газовых фонарей.
Ранним утром двинулись к Большому Тепселю, надо было спешить, Енисей река коварная и своенравная, а время нас поджимает. Шли весь световой день, делая короткие остановки минут на пять –десять, лишь однажды сделав получасовой привал.
На ночевку стали в месте нашей засады, там ничего не изменилось за прошедшие недели. Сна не было, в голове были только мысли, а правильно ли я поступаю, отправляя Каземира и Харитона в ледовый поход. Вдруг я ошибаюсь и они не смогут по льду дойти до выхода Енисея на равнину? Ни каких предчувствий у меня не было, все сам-сам.
Около полуночи поднялся ветер и я решил выйти освежить свою горячую голову. Около небольшого костра сидел Прохор, в ногах у него поскуливал четырехмесячный пес.
У нас была страшная проблема с собаками, когда мы спустились в долину, у нас осталось всего три кобеля, один из которых благополучно помер через месяц. Оставшиеся были по-братски распределены между нашими поселениями, одного поселили на заводе, второй последовал за Шишкиным на наши Севера. Ни староверцы, ни Савелий с сотоварищами наше собачье стадо не пополнили.
А вот Леонтий сумел привезти целый десяток трех-четырех месячных щенков. Когда их выпустили на волю, один из них сразу же подошел к Прохору, обнюхал его сапоги, зевнул и улегся калачиком, показав всем, кто его хозяин. От Прохора песель после этого не отходил ни на шаг, если где-то не успевал за спешащим хозяином, сразу начинал плакать, именно плакать, а не скулить. Сказать, что Прохор был рад, значит не сказать ничего, все свободное время он возился с псом.
Пану Казимиру то же не спалось и он вышел следом за мной.
–– Не переживайте, Григорий Иванович, и не рвите сердце, –– по имени-отчеству он назвал меня впервые, до этого он всегда называл меня светлостью. Говорил граф медленнее
