Центурион - Саймон Скэрроу

Долю секунды оба не двигались, вслед за чем верзун встал в полный рост, не сводя глаз с того места, где прятался Макрон. Тот в это время, затаив дыхание, осторожно убрал руку с меча и нащупывал поблизости подходящий камень. Вскоре пальцы легли на достаточно увесистый и удобно лежащий в руке и сомкнулись в тот момент, как горе-повстанец, ругнувшись, сделал в сторону Макрона неуверенный шаг.

Макрон рванулся из укрытия, как можно резче кидая камень и выхватывая в броске меч. Камень вскользь ударил врагу по челюсти, ненадолго оглушив, что дало Макрону возможность беспрепятственно сбить повстанца наземь, всадив ему при этом в брюшину меч. Макрон упал на врага сверху, выбив из него при падении дыхание. Клинок вошел повстанцу под ребро, в жизненно важные органы. Тот завозился, отчаянно втягивая воздух: того и гляди выкрикнет предупреждение, прежде чем умереть.

— А ну-ка, ну-ка, — прошипел Макрон, затыкая ему рот ладонью. Тот из последних сил взбрыкнул, стараясь скинуть римлянина, но Макрон наддал встречно, яростно всадив при этом клинок неприятелю в грудь. Мятежник еще раз вздрогнул и обмяк, незряче уставясь на звезды. Макрон еще какое-то время удерживал ладонь на раззявленном рту, пока не убедился, что схватка действительно закончилась, и лишь тогда постепенно снял ладонь с помертвелых губ. Тогда он скатился с неподвижного тела и, выдернув из него меч, отдышался. Лишь спустя секунду до него дошло, что скатился-то он как раз на то местечко, где убиенный вот только что сидел на корточках.

— Дерьмо, — констатировал Макрон (получается, в буквальном смысле). — Вот, язви его, красота…

Он потянулся к трупу, отодрал кус от его долгополой рубахи и как мог оттер пачкотню, не переставая высматривать Балта с его людьми. Это было уже не смешно. Если князь затянет атаку, то к воротам до света можно уже и не успеть. Со стороны стоянки послышался голос. Макрон замер; голос повторился. Не к добру. Если на оклик не последует ответа, повстанцы так или иначе пошлют кого-нибудь проверить, что там такое стряслось. Макрон поспешно отстегнул застежку и снял шлем, опустив его рядом на землю, а сам осторожно приподнялся так, чтобы его из-за камня видели со стороны стоянки. Когда оклик прозвучал в третий раз, в нем явственно слышалась обеспокоенность. Макрон приподнялся еще и помахал рукой. По счастью, товарищи погибшего различили в темноте машущую фигуру и, рассмеявшись, вернулись к своему разговору.

Не успел Макрон присесть обратно за камень, как из сумрака под внезапный перестук копыт хищно метнулись черные тени, прямиком на стоянку повстанцев. Конский топот перемежался посвистом бьющих в цель стрел, ржанием и всхрапываньем испуганных лошадей. Секунда-другая, и ночь огласилась криками тревоги и боли: это со звонким шелестом посыпались на тех, кто еще не успел проснуться, первые удары клинков. Скрываться больше не было смысла, и Макрон, выбравшись из-за камней, смотрел с безопасного расстояния, как всадники Балта бойко гарцуют меж пальм, беспощадно разя всех и вся, кто подвернется под руку, и стоячих и лежачих.

— Господин префект? — подал голос центурион Гораций, подоспевший со своей центурией. — Вы здесь, господин префект?

— Здесь я, здесь! — Макрон поднял руку, глядя, как на зов трусцой сбегаются легионеры. — Построиться в два ряда. В схватку не лезть. Задача лишь не пускать повстанцев, если они побегут в нашу сторону.

— Слушаю! — истово выдохнул Гораций и, салютнув, поспешил отдавать приказание своей центурии.

Макрон обернулся поглядеть, как обстоит атака на повстанцев. В сущности, она уже закончилась. Конники уже не метались по стоянке, а деловито ее объезжали, топча поверженных и временами приостанавливаясь добить раненого или того, кто, съежившись, молил о пощаде, готовый сдаться. Брать в плен не предусматривалось: это лишь замедлило бы ход колонны, да еще и обернулось неудобством их охранять, не считая риска, что кто-нибудь из них мог выдать колонну криком — на подходе к городу или в преддверии штурма восточных ворот.

— Ну, вот оно и кончено, — перевел дух Макрон. — Послать скорохода к основной колонне. Время продолжить движение.

Из-под разреженной сени пальм выехал всадник — похоже, сам Балт.

— Путь свободен, центурион. Из мятежников не ушел никто. Перебиты все до единого.

— Славная работа, князь, — одобрил Макрон. — Предлагаю выходить немедля.

Впервые за все время в голосе префекта звучало почтение, и Балт, приостановившись, с польщенным видом ему внимал.

— Согласен, — кивнул он. — Теперь, с выходом на равнину, мои люди растянутся и двинутся к воротам впереди колонны. Мешкать больше ни к чему.

— Верно, — согласился Макрон. — Пойдем без дальнейших остановок. Встанем только в ожидании сигнала Катона.

— Так и поступим, центурион. Я дам своим людям знать. — Князь помедлил. — Кстати, а откуда так воняет?

— Воняет? — чуть замешкался Макрон. — Чем?

Балт вместо ответа развернул коня и припустил обратно к своему воинству. Макрон какое-то время смотрел ему вслед, под впечатлением той беспощадной скорости, с какой эти конники разделались с отрядом. Эх, таких бы несколько тысяч в услужение Риму — вот тогда бы всем стало ясно, кто здесь, на восточных границах империи, истинный хозяин. Какое несравненное владение луком и мечом на скаку! В столь подвижном ведении боя лучше разве что парфяне — да и то как сказать: воины Пальмиры, случалось, одолевали и парфян.

Лишь заслышав неровную поступь остальной колонны, Макрон с невольной улыбкой отвлекся от своих абстрактных размышлений. Надо же, как он, с легкой руки Катона, проникся тягой к философствованию. Ну да ладно, на всякое мудрствование есть управа в виде муштры.

— Колонна! — взревел он на пределе допустимой громкости: — В наступление!

Когорты черной змеистой лентой выкатились из-за каменного уступа. Быстро оставив позади место, где потерпел разгром отряд мятежников, колонна покатилась за людьми Балта, держащими путь на восточные ворота Пальмиры. Повстанцев на пути больше не встречалось; лишь юный пастушок спешно погнал в ночь свой мелкий гурт овец, надоедливо блеющий на бегу.

На подходе к городу солдаты Макрона основательно выбились из сил. Ночные переходы неизменно даются труднее дневных из-за добавочной нагрузки на слух и зрение, когда приходится неусыпно высматривать признаки врага или вражеской засады. Балт остановил своих конников и рассредоточил их по флангам пехотинцев Макрона. Солдатам было приказано залечь и в тишине дожидаться сигнала к приступу. Макрон с Балтом выползли немного вперед своего воинства и обосновались примерно в четверти мили от ворот. Городские стены вздымались впереди темной и грозной громадой, освещенной по всей своей длине цепочкой помаргивающих факелов; часть их перемещалась сообразно шагу неразличимых отсюда стражников, медленно кочующих меж башнями в неусыпном бдении.