Неждана (СИ) - Родникова Ника

Н-да… Видал Прозор много разов, чтобы брат с сестрой были как две капли воды друг на друга схожие. Но, чтобы пятна от черники у разных людей одинаково по ладоням растеклись — такого не, не случается.

Смотрел он вчера, как Славка с княжичами чернику ели в саду, запомнил почему-то, что нянька пуще малых детей ягодой перемазалась.

Конечно, все он давно знал. Про то, что Нежданка мальчишкой сказалась да к скоморохам прибилась — узнал ее Хвощ, что на воротах стоял, когда в Град входила. Не сразу признался, но доложил потом, старался выслужиться перед Прозором — свою вину загладить.

Знал он и то, что в тот вечер, когда Ванька из амбара сбежал, видели рядом чернавки скоморошка с барабаном, маленького, на синичку схожего. Да, девка, что кашу носила, тоже вспомнила, приметила, как скоморошек от амбара бежал.

А теперь, значится, Славка она — сказочница… Да, и пусть при княжичах живет, видно, что девка добрая да совестливая. Если уж она выжила как-то во всей той круговерти, что на ее долю пришлась, авось, и Олега с Игорем от беды укроет.

Мож, правда, чуйка у ней звериная, что спасаться помогает? А, мож, и берегут боги сироту пуще других.

Пригляд, разумеется, и за ней нужОн, но сейчас другое важнее. Надобно сыскать эту старуху Липу, что привороты творит, немощи лечит, да выяснить, кому в Коромыслях избы новые поставили, да кто за то платил…

Глава 33 Морица явилась, или Какого цвета море

Славка вернулась в терем под вечер.

Олегом с Игорем хныкали полдня, кашу не ели, от черники с малиной носы воротили, в ладушки с мамками не играли, — чай, не маленькие. Игорю — четыре, а Олегу уж шестой годок пошел. Олегом с Игорем хныкали полдня, кашу не ели, от черники с малиной носы воротили, в ладушки с мамками не играли, — чай, не маленькие. Игорю — четыре, а Олегу уж шестой годок пошел.

Требовали княжичи только Славку и ее новых сказок.

Она рассказала им про колобка, про гусей-лебедей, а опосля поняла, что становится какой-то скучной занудиной — пугает детушек тем, что может с ними случиться, коли старших ослушаться. Неспроста, конечно, — пыталась через сказки вразумить княжичей, вокруг которых злые сети плетут, — чтоб не попалися.

Все ж потом исправилась и рассказала мальчишкам про то, как водяной новые песни разучивал, а одно бульканье и выходило, — не для воспитания, просто на потеху. Сидели они с Олегом и Игорем на полу и по очереди пытались пробулькать друг другу песенки, что б другие угадали, значит, что водяной поет.

— Ты на что это намекаешь? — строго спросила Морица, внезапно появившись на пороге детской горенки. — Зачем братьев против меня настраиваешь? Дразниться учишь — язык горланский коверкаете?

Принесла нелегкая эту мокрицу! Что за девка-то такая?!

Платье цвета фиалки на ней, да такое соромное, все оладушки, как у Ванды, видать. Губы вишневые надутые, волосья темные кольцами дыбятся, — поди, спит, стоя, за-ради прически. Сколько ж надобно желудев, тьфу, — желудей, или желудИ, чтобы накрутить таку башку?

— Да, мы играем просто, Морица, — Олег тут же вступился за любимую няньку. — Хочешь с нами?

— Морица, иди к нам? — позвал и малыш Игорь. — Очень весело!

— Еще чего! — фыркнула старшая сестра.

Она захлопнула дверь и убралась к себе.

«Вот же ж какая поперечина, — усмехнулась Нежданка. — Попросили бы ее выйти, игре не мешать, она бы ни за что не поддалась, а так — раз и готово!»

К вечером Морица подкараулила

«Вот же ж какая поперечина, — усмехнулась Нежданка. — Попросили бы ее выйти, игре не мешать, она бы ни за что не поддалась, а так — раз и готово!»

К вечером Морица подкараулила новую няньку в саду, сдернула с нее платок

— Так я и знала, что нет у тебя косы! — злобно захихикала Морица.

— Волосы — не зубы, поди, отрастут, — с улыбкой ответила девчонка.

Она даже слегка выпятила подбородок в целях самообороны.

— «Поди»? — Морица обошла Нежданку по кругу, медленно рассматривая с ног до головы. — А ты, я смотрю, совсем дура деревенская? — наконец, вывела она.

— Деревенская, да не дура, — отшутилась Славка.

Прежняя Нежданка бы так не смогла.

— Языкатая еще? — Морица зашла на второй круг, что коза карусельная.

«Уже языкатая стала, — усмехнулась про себя Нежданка, — поколеси с мое со скоморохами, с народом разным потолкуй.»

Вслух она просто ответила:

— Сказки сказываю, потешки, прибаутки, частушки — все при мне.

Славка не давала себя в обиду.

— А коса-то твоя где, чудо фольклорное? — Морица снисходительно улыбнулась.

— На Купалу неудачно через костер скакнула — спалила волосья, — выдала Нежданка давно заготовленный ответ.

— Что за дичь? — Морица глядела уже с любопытством. — Смелая что ли? Дерзкая?

— Да, мы из деревеньки все такие! — снова шуточкой ответила Славка.

Никакой особой отваги не требовалось, чтобы через костер с разбегу перелететь, по сравнению со всем остальным, что еще Нежданке испытать пришлось. Она три лета подряд разъезжала со скоморохами по долам и весям, отмечала Купалу и в Еловых Лапах, и в Небылицах, и в Расстегайке — везде было весело. Везде одно и то же — венки плели, хороводы водили, через костер сигали, потом в реку лезли. Самое сложное было — загодя отлепиться от скоморохов, чтоб девку в ней не распознали, как все в воду в одних рубахах, а то и голышом попрут.

— На пир пойдешь? — строго спросила Морица.

Нежданка уже и думать забыла про энтот пир по поводу предстоящей свадьбы Белояра. А ведь скоморохов для того в Град и позвали, чтобы на пиру плясать.

— Не знаю, — неуверенно ответила Славка.

— Все пойдут, — тряхнула башкой княжна. — Мелкие, поди, без тебя и не согласятся, в юбку клещами вцепятся.

Нежданка про себя улыбнулась, когда услышала «поди» от «цвелизованной» Морицы.

— Со мной пойдем, платье тебе выбирать буду, — строго велела княжна. — Я тебя в подруги выбрала.

Олега с Игорем увели учиться ездить верхом, и Нежданка потому и слонялась по саду без дела. Не нашлась она сразу, чем отговориться, а Морица уже схватила ее за руку и упрямо потащила за собой.

Вона как! «В подруги выбрала»! А ее, Нежданку, кто спросил?

Ох, и сколько же платьев можно вместить в одну горницу! Если их рядком плотненько вешать друг за другом, а рядков тех — цельных шесть по одной стене, да четыре — по другой!

Нежданка поворотилась к окну да принялась скло разглядывать. Уж и чудны же окна в терему — все-все видать через скло, что на улице делается.

Вона баба в красной рогатой кике бежит, давеча на окраине Града Нежданка ее ужО видела. Сызнова с зятем лается, орет на всю улицу: «Прощелыга! Пятигуз этакий! Пустоплет! Курощуп! Мордофиля! Остолбень! Межеумок! Чужеяд!» Через скло, конечно, не слыхать, да Нежданка еще с прошлого раза все звания зятька выучила, много разов тещенька ему их повторила.

А он такой тощий, вертлявый, усишки на желудИ навил, щеки напомадил да вопит: «Маменька-теща! Маменька-теща!» А что «маменька-теща!», поди, сам не знает — продолжения не придумал пока. А она его уж гоняет, прям с лопатой за ним бегает на этот раз — вот потеха! Кажется, рогами забодать хочет.

Ой, чудны портки на нем сегодня — как в рукава рубашке ноги свои курячьи всунул, облепила его тканина со все сторон — смотреть соромно.

Меж тем Морица нашла платье, которое, по ее мнению, должно было Славке подойти. Красивый цвет — темно-голубое, как морская вода, — ну, тут Морице виднее, это она горланский язык за морем учила.

— Твой цвет будет, запоминай, — важно велела она. — Я тут всем какой-нибудь цвет назначаю!

Ну, вот, а говорили, что Мокрица влюбилась, ей не до чего дела нет. Куды там! Прилипла, что банный лист. Раскомандовалась, как воевода.

— Примеряй! — крикнула Морица и кинула девке платье.

Нежданка испугалась, что такая красота упадет на пол, и поторопилась, на лету подхватила.