Начальник внешней разведки. Спецоперации генерала Сахаровского - Валерий Прокофьев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Иногда в кабинете А.М. Сахаровского происходили поистине удивительные встречи. Из воспоминаний Героя Советского Союза разведчика-нелегала Геворка Андреевича Вартаняна:
«В 1953 году мой отец, Андрей Васильевич Вартанян, 1889 года рождения, решил, наконец, оставить Иран и переселиться в Армению. В Иране он находился с 1930 года и все это время активно сотрудничал с советской внешней разведкой. Надо сказать, что организованная им резидентура содержалась исключительно на его собственные деньги. К тому времени, после трех отсидок в различных тюрьмах за неблагонадежность, он был уже состоятельным человеком, владельцем известной в Иране кондитерской фабрики, и мог себе позволить оказывать содействие нелегальной разведке не только в получении различного рода документов, но и в содержании конспиративных квартир, размещении разведчиков-нелегалов и в проведении оперативных мероприятий.
Когда началась Великая Отечественная война, отец оказывал “легальной” резидентуре финансовую помощь. На его средства был построен даже танк, который принимал участие в боевых действиях на фронте. Перед войной он одобрил мое твердое намерение связать свою жизнь с советской внешней разведкой.
В конце мая 1953 года моего отца пригласил к себе на беседу А.М. Сахаровский, который в то время являлся заместителем начальника разведки. Хотя я сопровождал отца, на беседу меня не пригласили. Она была длительной. Очевидно, отец отчитывался о проделанной работе. Я хорошо запомнил, как он вышел из кабинета Сахаровского: довольный, с блеском в глазах, с гордостью показал мне удостоверение персонального пенсионера и сказал, посмотрев на кабинет Александра Михайловича: “До тех пор пока в советской разведке есть такие люди — она непобедима”».
Прервем на некоторое время воспоминания Геворка Андреевича Вартаняна, чтобы сказать несколько слов о нем самом.
Из биографии разведчика:Родился 17 февраля 1924 года в Ростове-на-Дону в семье иранского подданного, армянина по национальности, директора маслобойного завода, находившегося в станице Степной. В семье было два сына и две дочери. В 1930 году семья выехала в Иран. Геворку в то время было всего шесть лет.
Отец Геворка был связан с советской нелегальной разведкой и покинул СССР по ее заданию. Он прочно обосновался в Иране, став преуспевающим коммерсантом. Прожив шесть лет в Тавризе, семья переехала в Тегеран.
Родители Геворка были настоящими патриотами Советского Союза и в таком же духе воспитывали своих детей. Именно под влиянием отца Геворк стал разведчиком.
Геворк Вартанян связал свою судьбу с советской разведкой в 16 лет, когда в феврале 1940 года добровольно установил прямой контакт с резидентурой НКВД в Тегеране.
По поручению резидента Геворк возглавил спецгруппу по выявлению фашистской агентуры и немецких разведчиков в столице и других иранских городах. Только за два года его группа установила около 400 человек, так или иначе связанных с германской разведкой. По заданию Центра внедрился в разведшколу, созданную в Тегеране англичанами для ведения подрывной работы против СССР, и прошел в ней полный курс обучения. Принимал активное участие в обеспечении безопасности лидеров «Большой тройки» в ходе работы Тегеранской конференции в ноябре—декабре 1943 года. В 1951 году был выведен в СССР и окончил факультет иностранных языков Ереванского университета. Затем последовала многолетняя работа разведчика-нелегала в экстремальных условиях и сложной обстановке в различных странах мира, отмеченная званием Героя Советского Союза, многими орденами и медалями, а также высшими ведомственными наградами.
До последних своих дней полковник Вартанян проживал в Москве, являлся консультантом Службы, принимал активное участие в воспитании молодого поколения разведчиков. Скончался 10 января 2012 года.
Из воспоминаний Геворка Андреевича Вартаняна:
«В 1957 году, когда Александр Михайлович Сахаровский был уже начальником Первого главного управления, он пригласил меня к себе, чтобы получить мое согласие для направления нас с супругой на нелегальную работу за границу.
Беседа была не долгой. Сахаровский вспомнил отца, вспомнил мою работу в Тегеране в годы Второй мировой войны, сказал, что наша подготовка будет короткой, поскольку у нас уже есть опыт работы в боевых условиях, и пожелал нам удачи. И действительно, через два с половиной месяца мы с супругой были уже далеко от Москвы.
В середине 1960-х годов, когда нам с супругой удалось побывать в отпуске в СССР, меня еще раз пригласил на беседу, уже с отчетом о работе, А.М. Сахаровский. Вот этот разговор был более долгим, и я тогда понял, почему отец вышел от Александра Михайловича такой довольный. Я никак не ожидал, что человек такого высокого положения может вести беседу с оперработником не как начальник с подчиненным, а как коллега с коллегой. Полное понимание сложностей в работе, мгновенная реакция на возникавшие в ходе беседы проблемы показывали, что этот человек болеет душой за разведку, за людей, которые вдали от Родины делают все от них зависящее, чтобы она чувствовала себя в безопасности. Такие беседы запоминаются на всю жизнь».
Особенно любил беседовать Александр Михайлович с молодыми оперработниками. Чаще всего такие встречи мало напоминали официальную беседу руководителя с младшим по должности. Скорее всего это был разговор двух соратников, ответственных за одно и то же дело, беседа отца с сыном перед дальней дорогой, тяжелой и опасной, которую предстояло одолеть младшему. Старший знал, что для этого одного желания мало. Как мало и тех знаний, которые молодой оперработник получил на теоретических занятиях. Необходимо помнить, что разведка — это ежедневный и ежечасный тяжелый труд. За границей оперработник вынужден постоянно находиться на острие испытаний. Сахаровский часто подчеркивал, что ошибается тот, кто думает, что разведкой может заниматься любой человек. Он считал, что разведка — это образ мышления, состояние души, своеобразный талант и умение выдерживать постоянное напряжение.
К сожалению, не избежала разведка в период, когда у ее руля находился Сахаровский, и некоторых провалов в работе. Следует подчеркнуть, что в таких обстоятельствах начальник разведки сохранял спокойствие и требовал этого от своих подчиненных. Он отдавал себе отчет в том, что против советской разведки действует искушенный и опытный противник. Выдворение из страны, шельмование — это самое простое из того, что подстерегает разведчика в его повседневной работе. Но если он сам допускает оплошность и дает в руки спецслужб противника хоть малейший повод для провокаций, то тогда они запускают против разведчика весь свой арсенал: вербовочные предложения, угрозы, запугивание, шантаж. Все это делается с целью сломить его волю и заставить пойти на предательство. «Защитить любой ценой сотрудника, допустившего ошибку, но сумевшего противостоять противнику — главная задача коллектива, в котором он трудится», — так считал Сахаровский. Но чего не мог понять и простить Александр Михайлович — это предательства.
Природа предательства не меняется с годами. Здесь и боязнь ответственности за промахи, и ошибки в служебной деятельности, пьянство и деградация личности, любовные увлечения, финансовые нарушения. В то же время после смерти Сталина и публикации доклада Хрущева о культе личности появилась новая порода предателей—«борцов против советского тоталитаризма». Подавляющее большинство этих людей, совершивших элементарные аморальные проступки и поддавшихся нажиму со стороны спецслужб противника, пытается прикрыть свое предательство политическими мотивами и, в частности, представить себя в роли борцов с социалистической системой. Ведь предатель — это иуда, а борец — герой!
Одним из таких предателей стал О.Д. Калугин, который при Сахаровском являлся заместителем начальника контрразведывательного подразделения ПГУ.
В 1995 году вышла в свет его книга «Прощай, Лубянка!». Посмотрим, каким виделся начальник внешней разведки будущему предателю. Касаясь Сахаровского, Калугин, в частности, пишет:
«Обычно сумрачный, как будто отягощенный постоянными думами, он являл собой тип начальника, имя которого произносили с благоговением или страхом. Ни от кого в КГБ я не слышал худого или пренебрежительного мнения о шефе разведки.
По натуре Сахаровский был подозрителен и осторожен. Он первый обратил внимание на непоследовательность в поведении агента ПГУ Артамонова-Шадрина, в прошлом командира эсминца на Балтике... Он беспощадно расправлялся с теми, кто терял в его глазах доверие... Его упрямство, готовность постоять за себя и защитить разведку от нападок вызывали раздражение наверху».
Далее Калугин делает предположение:
«Думаю, что в тяжелом взгляде и необщительности Сахаровского скрывалась одна тайна, о которой у нас предпочитают помалкивать и поныне. Александр Михайлович нес на себе груз ответственности за “мокрые дела” советской разведки. При нем и с его ведома были физически ликвидированы лидер украинских националистов С. Бандера и активист НТС Л. Ребет».
