Каирская трилогия - Нагиб Махфуз
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Но ведь сам Карл Маркс начинал как философ, странствующий по метафизике.
— И закончил научной социологией. Начнём отсюда, а не оттуда, откуда начал он.
Ахмаду было неприятно, что его дядю критикуют в подобной манере. Он сказал, главным образом, в его защиту:
— Истина всегда достойна познания, какой бы она ни была, и каким бы ни было мнение о её последствиях…
Сусан пылко возразила:
— Это противоречит тому, что вы пишите. Держу пари, что на вас повлияла лояльность по отношению к вашему дяде!.. Когда человеку больно, он сосредотачивает своё внимание на устранении причин боли. Так и наше общество сильно страдает, и нам прежде всего следует устранить причины этих страданий, а потом уже развлекаться и философствовать! Представьте себе человека, который занимается философией ради развлечения, когда его раны кровоточат, а он не уделяет этому ни малейшего внимания! Что вы скажете о подобном человеке?!
Неужели его дядя действительно такой? Но следует признать, что её слова нашли полный отклик в его душе, и что глаза её красивы, и несмотря на свою «странную» серьёзность, она привлекательна… очень привлекательна…
— На самом деле мой дядя не придаёт таким вещам большого внимания. Я много беседовал с ним об этом, и понял, что он из тех людей, что изучает нацизм так же, как и демократию или социализм, и ему от этого ни горячо, ни холодно. Я не могу выяснить его позицию…
Она с улыбкой заметила:
— Её у него и нет. Писатель не может скрывать свою позицию. Он подобен буржуазным интеллигентам, которые читают, наслаждаются и задаются вопросами. Когда они сталкиваются с «абсолютной реальностью», то приходят в такое замешательство, которое может быть даже болезненным, однако встретив на пути тех, кто по-настоящему страдает, равнодушно проходят мимо…
Ахмад засмеялся:
— Мой дядя не такой…
— Вам виднее. Рассказы Рияда Калдаса — не то, что нам нужно. Они представляют собой описание и анализ реальности, но не продвигают нас ни на шаг вперёд. Не направляют и не проповедуют!
Ахмад задумался и сказал:
— Но он часто описывает положение трудящихся, крестьян, рабочих, а это значит, что он делает главным героем своих рассказов рабочий класс!
— При этом ограничиваясь просто описанием и анализом. Это пассивный труд по отношению к истинной борьбе!..
«Какая, однако, смутьянка эта девушка! Выглядит слишком серьёзной. Где же в ней женщина?!»
— А как вы бы хотели, чтобы он писал?
— Вы читали современную советскую литературу? Максима Горького, например?
Ахмад улыбался и молчал. У него не было оснований, чтобы стыдиться: он учился на социологическом, а не литературном факультете. К тому же она была на несколько лет старше его. Интересно, сколько ей лет? Может быть, двадцать четыре или даже больше?!..
Она снова заговорила:
— Вот какой жанр литературы вам необходимо читать. Могу вам одолжить кое-что, если захотите…
— С удовольствием…
Она улыбнулась ему:
— Однако «свободный» человек не должен ограничиваться тем, чтобы быть читателем или писателем! Принципы относятся прежде всего к воле. Воля — превыше всего.
Вместе с тем в его глазах она казалась ему изящной. Она не использовала косметику и украшения, однако следила за своей внешностью, как и другие девушки. Эта живая грудь производила такое же впечатление на него, как и остальные не менее соблазнительные груди. Но не так быстро! Разве те принципы, которыми он обладал, не отличают его от других мужчин?
«Какой странный у нас класс — я ещё отрицаю, что смотрю на женщину лишь с одного угла зрения!..»
— Я рад знакомству с вами и вижу, что перед нами откроется ещё немало возможностей трудиться рядом в деловой обстановке…
Она улыбнулась — а её улыбка была весьма женственной — и произнесла:
— Приятный комплимент!..
— Я и в самом деле рад познакомиться с вами…
Да, так и было на самом деле. Но не следует доходить до недоразумений, которые бы разволновали его: вероятно, то была естественная реакция такого молодого человека, как он. «Будь бдителен, не кидайся вновь в подобное тому, что произошло тогда в Маади, ведь следы печали в твоём сердце ещё не стёрлись…»
35
— Добрый вечер, тётушка.
Джалила проследовала к своему излюбленному месту в гостиной. Едва они оба уселись на диване, как женщина позвала служанку, и та принесла напитки. Джалила принялась смотреть, как та расставляет их и готовит столик, пока служанка не закончила и не удалилась. Тут она повернулась к Камалю и сказала:
— Племянничек, клянусь тебе, я больше ни с кем, кроме тебя не пью вечером в четверг. Мне так нравилось выпивать на пару с твоим отцом в старые времена. Но в то время я пила также и со многими другими…
Камаль сказал про себя: «До чего же мне нужно выпить! Не знаю, какой бы была жизнь без алкоголя!» Затем он обратился к ней:
— Однако виски исчез, тётушка, как и множество других благородных напитков. Говорят, что во время последнего налёта Германии на Шотландию был разгромлен склад известнейшей во всём мире винокурни, так что потекли самые настоящие реки виски…
— Душу бы отдала за такой налёт! Но скажи-ка мне, прежде чем захмелеешь, как поживает господин Ахмад?
— Не лучше и не хуже. Мне тяжело видеть его в таком состоянии, госпожа Джалила. Да смилостивится над ним Господь Бог наш…
— Я бы так хотела навестить его. Не найдёшь ли ты смелости, чтобы передать ему от меня привет?
— Что за новости!.. До Судного Дня не хватает только этого!
