Ковчег спасения. Пропасть Искупления - Аластер Рейнольдс

– Спасибо на добром слове, Антуанетта.

– Просто я подумала, что тебе следует знать. Наша жизнь не становится проще, Скорп, и я знаю, иногда тебе кажется, что ты не идеальный руководитель, если я правильно понимаю твои слова и выражение лица. Но ты тот самый лидер, который нам сейчас нужен: решительный, прямой и толковый. Ты не политик, Скорп, и слава богу. Клавэйн согласился бы со мной.

– Ты думаешь?

– Я точно знаю! И ты не сомневайся в нас. Мы не подведем.

Антуанетта улыбнулась и похлопала его по руке:

– Вот что я хотела тебе сказать на прощание.

– На прощание?

– Я решила: лечу на Арарат. На одном из шаттлов Ремонтуара. Ведь там, внизу, остался Ксавьер.

– Но это опасно, – с тревогой сказал свинья. – Может, лучше договориться с Ремонтуаром, чтобы привез сюда Ксавьера? Он ведь уже согласился доставить Орку. Уж прости, но скажу без обиняков: в этом случае, если волки захватят шаттл, мы потеряем только одного из вас.

– Я не собираюсь возвращаться, – сказала она.

Чтобы понять услышанное, ему понадобилось несколько секунд.

– Но ты же вырвалась в космос, – наконец сказал Скорпион.

– Только потому, – ответила Антуанетта, – что у меня не было другого выхода, когда «Ностальгия» пошла на взлет. Но я чувствую себя в ответе за тех, кто остался, за тысячи людей, которых мы бросили на Арарате. Может быть, я им не нужна, но им наверняка нужен Ксавьер. Он один способен исправить все, что угодно.

– Уверен, там и от тебя будет польза, – улыбнулся Скорпион.

– Если мне позволят иногда на чем-нибудь летать, то, надеюсь, я не свихнусь.

– Но мне бы и здесь пригодились надежные люди.

– Скорп, у тебя есть надежные люди, просто ты еще не знаешь их всех.

– А ты храбрая, – сказал Скорп. – Молодчина.

– Не делай из меня великомученицу, – ответила она. – Там не так уж и страшно. К тому же Арарат мне всегда нравился. Например, закаты. Может, когда-нибудь полюблю чай из водорослей. Так что я возвращаюсь домой.

– Мы будем скучать по тебе, – сказал он.

Антуанетта опустила глаза. Скорпиону показалось, что она больше никогда не взглянет на него.

– Я не знаю, Скорп, что с нами будет. Возможно, вы доберетесь до Хелы, как велит Аура. Или этот полет – огромная ошибка. Но почему-то мне кажется, что мы больше не встретимся. Вселенная так велика, а шансы, что наши дороги снова пересекутся, так малы…

– Вселенная очень велика, – кивнул Скорпион, – и я думаю, что в ней хватит места для пары-тройки совпадений.

– Для кого-то – может быть, Скорп. Только не для нас с тобой. – Антуанетта снова подняла взгляд и посмотрела Скорпиону прямо в глаза. – Я ужасно боялась тебя, когда впервые увидела. Сейчас могу в этом признаться. Боялась, потому что ничего о тебе не знала. Но рада, что в конце концов все вышло как вышло. И что у меня было время узнать тебя получше.

– Половина моей жизни.

– Это были хорошие годы, Скорп. Я их не забуду.

И она снова опустила глаза. Скорпион предположил, что Антуанетта смотрит на его маленькие, почти детские, сапоги. Внезапно пришла жалость к себе: он никогда не перестанет быть свиньей, не возвысится до человека – ни ростом, ни душой.

– Ремонтуар скоро пришлет шаттл, – сказала она. – Мне лучше поторопиться. Береги себя, ладно? Ты хороший человек. Хороший свинья.

– Постараюсь, – ответил Скорпион.

Антуанетта обняла его и поцеловала.

А потом ушла. И больше он ее не увидел.

Глава тридцать вторая

Караван аккуратно двигался по обочине Пути, обгоняя соборы один за другим. Над Рашмикой нависали гигантские машины. Впечатлений было слишком много, чтобы они могли сразу уместиться в голове; все сливалось в образ единого механизма, не просто циклопического – отвергающего человеческие масштабы. Пока караван червем пробирался между соборами, казалось, что великаны стоят на месте, будто прочно вросли в пейзаж, как здания, которые Рашмика видела на Плоскогорьях Ярнаксы. Но по сравнению с теми домами соборы были настоящими небоскребами, пальцами с зазубренными ногтями, царапающими лик Халдоры.

Конечно, неподвижность соборов была лишь иллюзией, обусловленной высокой скоростью каравана. Стоит остановиться, как ближайший собор пройдется по нему уже через несколько минут.

По слухам, соборы никогда не останавливались и крайне редко сворачивали с пути – лишь когда впереди появлялось чересчур большое препятствие, которое не растоптать исполинскими ступнями.

Путь оказался значительно у́же, чем ей представлялось. Она вспомнила, что говорил квестор Джонс: ширина Пути не превышает двухсот метров, а зачастую она и того меньше. Вокруг не было привычных ориентиров, и судить о расстоянии было трудно, но, по оценке Рашмики, на всем видимом ей пространстве ширина Пути составляла не более ста метров. Самые большие соборы перекрывали его почти целиком –