Ковчег спасения. Пропасть Искупления - Аластер Рейнольдс

как они добрались до ровного места и впереди показался собор, Рашмику затошнило. Причиной недомогания было не только непрерывное покачивание машины, но и мерзкое ощущение ловушки. Девушка планировала проникновение на «Пресвятую Морвенну», но вовсе не хотела, чтобы «Пресвятая Морвенна» насильно приволокла ее к себе.

Машина двигалась мимо неспешно ползущей горы. В то время как «Железная Екатерина» катила по ледяной поверхности Хелы на гусеницах, «Пресвятая Морвенна» шла в буквальном смысле этого слова, топча лед трапециедальными ступнями. Их было двадцать, по десять в ряду, и каждый ряд имел в длину двести метров. Широченное, высоченное тело собора, нависающее высоко над головой, соединялось с ногами огромными телескопическими колоннами подвижных контрфорсов. Это были даже не контрфорсы, а настоящие ноги, опирающиеся на ступни: сложные, грубые механические конечности с поршнями вместо сухожилий и шарнирами вместо суставов, увитые сегментированными шлангами и кабелями вместо вен и артерий. Контрфорсы приводились в движение брусьями сцепных дышл, торчавшими из боков собора, словно весла древней галеры. Ступни попарно поднимались над поверхностью Пути на три или четыре метра, потом медленно опускались, перенося «Пресвятую Морвенну» вперед со скоростью треть метра в секунду.

Собор был очень стар, и Рашмика знала об этом. Он вырос из крошечного семени, посеянного в самые первые дни заселения Хелы людьми. Всюду, куда бы ни взглянула девушка, она видела следы повреждений и ремонтов, реконструкций и расширений. Собор походил не на здание, а на целый город, жертву грандиозных архитектурных проектов и мероприятий по улучшению инфраструктуры, проводившихся с полным презрением к ранней планировке. Наряду с машинерией здесь расплодились всевозможные скульптурные формы: горгульи и грифоны, драконы и демоны, частью вырезанные по камню, частью сваренные из металла. Некоторые изваяния могли двигаться, им передавалась кинетическая энергия механических ног; при каждом шаге собора распахивались настежь и с лязгом захлопывались скульптурные пасти.

Рашмика задрала голову, пытаясь разглядеть окна циклопического транспортного средства. Высота главного зала намного превышала ту линию, где с его стенами, изгибаясь, смыкались четко выраженные контрфорсы. Далее высились несколько громадных витражных окон, обращенных к Халдоре. Их окаймляли орнаменты из камня и металла, увенчанные сидящими грифонами и иными геральдическими существами. А выше начиналась собственно Часовая Башня, и она с легкостью затмевала красоту и величие зала; этот вертикально торчащий зазубренный железный палец превышал все, что Рашмике доводилось видеть на ее веку. На стенах этой башни читалась вся история собора, периоды его роста представали на манер культурных слоев в раскопе, и легко было вообразить, как сооружение достигало своих теперешних гигантских размеров. Были видны ошибки и отвергнутые планы, хватало отводов, которые не вели никуда. Время от времени взгляд натыкался на загадочные уступы, и казалось, здесь-то и намеревались завершить башню строители, но затем она взмывала еще на сотни метров. А венчал ее купол – настолько высоко, что отсюда, да еще под таким углом, и не разглядишь. Но он сиял желтыми лампами, и это несомненно был свет жилья.

Частица каравана повернула и приблизилась к медленно переступающим ногам. Наверху лязгнуло, и машина поплыла над землей – точно так же некогда был поднят ледокат Крозета.

Человек в скафандре завозился с застежками шлема. Он проделывал это с маниакальным терпением, словно вершил сложный ритуал, в котором нельзя пропустить ни малейшего действия.

Наконец шлем был снят и оказался в его руках. Человек взъерошил обтянутой перчаткой кистью свою белую шевелюру, и та обрела форму математической плоскости.

Мужчина взглянул на Рашмику. Его лицо было вытянутым, с невыразительными вытянутыми же чертами; при виде его девушка вспомнила о бульдогах. Рашмика была уверена, что уже видела этого человека, но когда и где, вспомнить не могла.

– Добро пожаловать на «Пресвятую Морвенну», мисс Эльс, – проговорил он.

– Хотелось бы узнать, кто вы такой и что я здесь делаю.

– Грилье, генерал-полковник медицинской службы, – представился мужчина. – А вы здесь оказались потому, что мы сочли это нужным.

Что бы ни означали эти слова, он говорил правду.

– А теперь пойдемте со мной, – сказал он. – Кое-кто хочет с вами увидеться. Заодно обсудим условия вашего найма.

– Найма?

– Вы ведь направлялись сюда с целью получения работы?

Рашмика покорно кивнула:

– Да.

– Думаю, мы сможем предложить кое-что подходящее.

Глава тридцать третья

Близ Арарата, год 2675-й

Скорпион надеялся немного отдохнуть. Но после отлета Антуанетты пришлось трудиться не менее напряженно, чем в предшествовавшие дни. Свинья почти не спал: следил за прилетом шаттлов и буксиров, контролировал регистрацию новых беженцев, прибытие и размещение технических специалистов от Ремонтуара.

Он устал – устал чудовищно, невыносимо, смертельно. Чувствовал, что сил осталось на один или два вздоха и он вот-вот сломается. Но продолжал работать: напутствие Антуанетты и собственное упрямое нежелание демонстрировать на людях малейшую слабость помогали ему. Но держаться становилось с каждым днем труднее. Все чаще Скорпиону казалось, что в нем нет и никогда не было энергии, которая есть в людях; что люди никогда не испытывают такого изнеможения.

В его молодые годы все было по-другому. Скорпион тогда пер как локомотив, не остановить; он был сильнее не только свиней, но и многих людей из своего окружения. Глупо было надеяться, что он останется таким всегда, всю жизнь сможет выдерживать подобный темп. Он и не заметил, когда его обошли люди – быть может, несколько месяцев или лет назад. У него еще сохранилась та дикая порывистая сила, которой не