Французская карта - Алла Бегунова

– Немедленно передайте ему пакет, – Флора достала из дамской сумочки присланную ей в Крым правительственную депешу.

Драгунский поручик очень удивился, развернул бумагу, быстро прочитал и задал вопрос совсем другим тоном:

– Вы – княгиня Мещерская?

– Да.

– Следуйте за мной, ваше сиятельство. Вас ждали здесь еще вчера вечером…

Григорий Александрович находился в обычном для своей осенней «хандры» виде: волосы нечесаны и распущены по плечам, небрежно запахнутый шелковый халат перетянут на поясе витым шнуром, на ногах – вязаные носки длиной до середины икры, в руке – надкусанное румяное яблоко. Были, впрочем, и другие детали. Когда Анастасия вошла, светлейший князь бесцеремонно толкнул в бок девицу лет шестнадцати, но весьма и весьма упитанную, в прозрачной батистовой сорочке, лежавшую на постели. Она бросила на курскую дворянку неприязненный взгляд и быстро удалилась.

– Вижу, ваши пристрастия изменились, – спокойно заметила Аржанова.

– Ах, простите, душа моя, и не обращайте внимания, – ответил Потемкин, целуя ей руку. – Это все – приближение старости. Почему-то тянет к малолеткам.

– Трудно поверить, ваше высокопревосходительство. Ведь вам нет и пятидесяти.

– Разве нас старят годы, Анастасия Петровна? – он указал ей на место за столом, где кучей лежали разные бумаги. – Нет, нас старят чрезмерные труды…

Буквально через несколько минут в комнату вошел действительный статский советник Турчанинов, непосредственный начальник Флоры. Она не виделась с ним с осени 1783 года. Петр Иванович нисколько не изменился: круглые, немигающие, как у филина, глаза за круглыми очками, плотно сжатые тонкие губы, никогда не улыбающиеся, худощавая, чуть сгорбленная фигура. В руках статс-секретарь царицы по своему обыкновению держал кожаную папку, закрывающуюся на особый, с секретом замок.

Если уж сам Турчанинов заявился сюда из Санкт-Петербурга, то дело и впрямь невероятно важное. В этом сомневаться не приходилось. Однако что теперь они намерены ей предложить?

Аржанова сидела за круглым столом вместе с Потемкиным и начальником секретной канцелярии Ее Величества и размышляла над этим вопросом. Речь между тем держал Турчанинов. Своим скрипучим неприятным голосом Петр Иванович скучно и подробно рассказывал о турецкой крепости Очаков.

Оказалось, основали ее не турки, а крымские татары в 1492 году и назвали «Кара-Кермен». Но вскоре османы отобрали у своих вассалов этот укрепленный пункт и нарекли другим именем – «Очаков». Уж очень выгодное в стратегическом отношении место занимала крепость – на северном берегу Черного моря, рядом с Днепровско-Бугским лиманом, на высоком, неприступном мысу. Турки возвели здесь целую систему фортификационных сооружений и удерживали их за собой в течение трех столетий, несмотря на войны и штурмы, предпринимаемые то польскими, то русскими войсками, то буйными ватагами запорожских казаков.

К 1787 году Очаков являлся не только крепостью, вооруженной 310 орудиями, но и богатым торговым портом, через который шли грузы с северо-востока Европы на юг и юго-запад континента. Кроме купеческих судов в довольно просторной и удобной очаковской гавани стояла турецкая эскадра: 10 линейных кораблей, 6 фрегатов, 44 галеры и шебеки. Население города вместе с крепостным гарнизоном достигало примерно двадцати пяти тысяч человек. В Северном Причерноморье, уже ставшем русским, Очаков торчал как заноза, угрожая и Херсону, и Николаеву, и Севастополю.

Слушая Турчанинова, светлейший князь перебирал бумаги на столе и наконец нашел среди них нужное – свернутый в трубку лист ватмана. Он развернул его, расправил и положил перед Аржановой. Это был план крепости Очаков, выполненный очень искусно и слегка подкрашенный. Светло-голубой краской обозначался морской залив, бежевой – суша, белой – все сооружения в крепости: замок «Хасан-паша» на краю мыса, казармы, склады, дома, мечети, бани, стены с башнями, образующие четырехугольник неправильной формы.

– Взятие Очакова – главная задача нашей военной кампании следующего, 1788 года, – сказал Потемкин.

– Мне предстоит идти на штурм? – спросила курская дворянка.

– В некотором смысле слова – да.

– Сразу говорю вашему высокопревосходительству, что лазить по штурмовым лестницам я не умею. Мне удобнее ездить верхом.

– Ну, верхом так верхом, – согласился генерал-фельдмаршал, улыбаясь ей ласково и загадочно.

Турчанинов был далек от всяких подтекстов и тайных намеков в разговорах Аржановой и Потемкина. Он взял из своей папки новый лист, исписанный от края до края, и, откашлявшись, продолжил:

– Этот план крепости показывает лишь наземные ее укрепления, и то достаточно условно. С 1784 года модернизацией Очакова занимались французы. Как сообщают наши агенты, под землей они соорудили целую систему минных галерей, переходов, пороховых складов и иных помещений. Однако узнать о них ничего не удалось.

– Почему? – спросила Аржанова.

– Потому, что французы работали совершенно автономно. Они привезли своих инженеров, мастеров, саперов и даже землекопов. Турок и татар не подпускали близко. Руководил работами один человек. Его имя – Лафит Клаве, военный инженер из Марселя.

– Это все, что о нем известно? – удивилась Анастасия.

Начальник секретной канцелярии Ее Величества укоризненно покачал головой:

– Любезная Анастасия Петровна, вы явно недооцениваете деятельность вверенного мне государыней учреждения! За домом Лафита Клаве в Очакове мы установили наблюдение, подсылали к нему людей…

– Каких? – перебила его Аржанова.

– Да разных. В том числе и женщин. Инженеру примерно 35 лет, он не женат, ведет замкнутый образ жизни, с подчиненными строг и не допускает фамильярных отношений, всецело предан службе и действительно очень талантлив. Чего он там напридумывал для усовершенствования старой турецкой цитадели – для нас загадка. Но уверен в одном – решение ее может стоить жизни тысячам русских солдат при осаде и штурме.

– Где он теперь? – спросила Флора.

– Недавно уехал из Очакова в Стамбул.

– Хорошо, – помедлив, произнесла Аржанова. – Я должна подумать. Долгая дорога, знаете ли. Для отдыха надо снять хотя бы номер в трактире.

– Для вас приготовлен дом на улице Старо-Никольской, недалеко от храма святого Николая Угодника, – сказал Потемкин. – Правда, в нем только четыре комнаты и кухня. Мой адъютант проводит вас туда.