Великие поэты мира: Поэзия - Владимир Высоцкий

1969

* * *

В царстве троллей главный тролльИ гражданинБыл, конечно, сам король —Только один.И бывал он, правда, лют —Часто порол!Но был жуткий правдолюбЭтот король.Десять раз за час серчалБедный король.Каждый вечер назначалНовый пароль.Своих подданных забилДо одного.Правда, правду он любилБольше всего.Может, правду кто комуСкажет тайком,Но королю жестокому —Нет дураков!И созвал король – вот смех! —Конкурс шутов:Кто сострит удачней всех —Деньги и штоф.Что за цель? А в шутке – соль,Доля правды там.Правду узнавал корольПо мелочам.Но все больше корчился,Вскоре – готов!И плачевно кончилсяКонкурс шутов.

1969?

* * *

Я все чаще думаю о судьях, —Я такого не предполагал:Если обниму ее при людях —Будет политический скандал!Будет тон в печати комедийный,Я представлен буду чудаком, —Начал целоваться с беспартийной,А теперь целуюсь – с вожаком!Трубачи, валяйте – дуйте в трубыЯ еще не сломлен и не сник:Я в ее лице целую в губы —Общество «Франс – Юньон Совьетик»!

Между 1968 и 1970

* * *

Бродятпо свету людиразные,Грезятони о чуде —Будетили не будет...Стук —и в этот вечерВдругтебя замечу, —Вот и чудо!Скачетпо не́бу всадник-облако,Плачетдождем и градом —Значит,на землю надо.Здесьчудес немалоЕсть —звезда упала, —Вот и чудо!Знаешь,я с чудесами —запросто:Хочешь,моргни глазами —Тотчаспод небесами!Язаклятье знаю —Ну,скажи: «Желаю», —Вот и чудо!

1960-е

* * *

В плен – приказ – не сдаваться, – они не сдаютсяХоть им никому не иметь орденов.Только черные вороны стаею вьютсяНад трупами наших бойцов.Бог войны – по цепям на своей колеснице, —И, в землю уткнувшись, солдаты лежат.Появились откуда-то белые птицыНад трупами наших солдат.После смерти для всех свои птицы найдутся —Так и белые птицы для наших бойцов,Ну а вороны – словно над падалью – вьютсяНад черной колонной врагов.

1960-е

* * *

В тайгуНа санях на развалюхах,В соболях или в треухах —И богатый, и солидный, и убогий —БегутВ неизведанные чащи, —Кто-то реже, кто-то чаще, —В волчьи логова, в медвежие берлоги.Стоят,Как усталые боксеры,Вековые гренадерыВ два обхвата, в три обхвата и поболе.И яВоздух ем, жую, глотаю, —Да я только здесь бываюЗа решеткой из деревьев – но на воле!

1970

* * *

Нараспашку – при любой погоде,Босиком хожу по лужам и росе...Даже конь мой иноходью ходит,Это значит – и́наче, чем все.Я иду в строю всегда не в ногу,Столько раз уже обруган старшиной!Шаг я прибавляю понемногу —И весь строй сбивается на мой.Мой кумир – на рынке зазывалы:Каждый хвалит только свой товар вразвес.Из меня не выйдет запевалы —Я пою с мелодией вразрез.Знаю, мне когда-то будет лихо;Мне б заранее могильную плиту,На табличке: «Говорите тихо!»Я второго слова не прочту.Из двух зол – из темноты и света —Люди часто выбирают темноту.Мне с любимой наплевать на это —Мы гуляем только на свету!

1970

* * *

По воде, на колесах, в седле, меж горбов и в вагоне,Утром, днем, по ночам, вечерами, в погоду и безКто за делом большим, кто за крупной добычей —в погониОтправляемся мы <судьбам наперекор>,всем советам вразрез.И наши щеки жгут пощечинами ветры,Горбы на спины нам наваливает снег...<Но впереди – рубли длиною в километрыИ крупные дела величиною в век>.За окном и за нашими душами света не стало,И вне наших касаний повсюду исчезло теплоНа земле дуют ветры, за окнами похолодало,Всё, что грело, светило, теперь в темноту утекло.И вот нас бьют в лицо пощечинами ветрыИ жены от обид не поднимают век!Но впереди – рубли длиною в километрыИ крупные дела величиною в век.Как чужую гримасу надел и чужую одежду,Или в шкуру чужую на время я вдруг перелез?До и после, в течение, вместо, во время и между —Поступаю с тех пор просьбам наперекор и советамвразрез.Мне щеки обожгли пощечины и ветры,Я взламываю лед, плыву в пролив Певек!Ах, где же вы, рубли длиною в километры?..Всё вместо них дела величиною в век.

1972

ЕНГИБАРОВУ – ОТ ЗРИТЕЛЕЙ

Шут был вор: он воровал минуты —Грустные минуты, тут и там, —Грим, парик, другие атрибутыЭтот шут дарил другим шутам.В светлом цирке между номерамиНезаметно, тихо, налегкеПоявлялся клоун между нами.В иногда дурацком колпаке.Зритель наш шутами избалован —Жаждет смеха он, тряхнув мошной,И кричит: «Да разве это клоун!Если клоун – должен быть смешной!»Вот и мы... Пока мы вслух ворчали:«Вышел на арену – так смеши!» —Он у нас тем временем печалиВынимал тихонько из души.Мы опять в сомненье – век двадцатый:Цирк у нас, конечно, мировой, —Клоун, правда, слишком мрачноватый —Невеселый клоун, не живой.Ну а он, как будто в воду канув,Вдруг при свете, нагло, в две рукиКрал тоску из внутренних кармановНаших душ, одетых в пиджаки.Мы потом смеялись обалдело,Хлопали, ладони раздробя.Он смешного ничего не делал, —Горе наше брал он на себя.Только – балагуря, тараторя —Все грустнее становился мим:Потому что груз чужого горяПо привычке он считал своим.Тяжелы печали, ощутимы —Шут сгибался в световом кольце, —Делались всё горше пантомимы,И морщины – глубже на лице.Но тревоги наши и невзгодыОн горстями выгребал из нас —Будто обезболивал нам роды, —А себе – защиты не припас.Мы теперь без боли хохотали,Весело по нашим временам:Ах, как нас приятно обокрали —Взяли то, что так мешало нам!Время! И, разбив себе колени,Уходил он, думая свое.Рыжий воцарился на арене,Да и за пределами ее.Злое наше вынес добрый генийЗа кулисы – вот нам и смешно.Вдруг – весь рой украденных мгновенийВ нем сосредоточился в одно.В сотнях тысяч ламп погасли свечи.Барабана дробь – и тишина...Слишком много он взвалил на плечиНашего – и сломана спина.Зрители – и люди между ними —Думали: вот пьяница упал...Шут в своей последней пантомимеЗаигрался – и переиграл.Он застыл – не где-то, не за морем —Возле нас, как бы прилег, устав, —Первый клоун захлебнулся горем,Просто сил своих не рассчитав.Я шагал вперед неутомимо,Но успев склониться перед ним.Этот трюк – уже не пантомима:Смерть была – царица пантомим!Этот вор, с коленей срезав путы,По ночам не угонял коней.Умер шут. Он воровал минуты —Грустные минуты у людей.Многие из нас бахвальства радиНе давались: проживем и так!Шут тогда подкрадывался сзадиТихо и бесшумно – на руках...Сгинул, канул он – как ветер сдунул!Или это шутка чудака?..Только я колпак ему – придумал, —Этот клоун был без колпака.

1972