Замки - Ирина Леонидовна Фингерова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он умер с закрытыми глазами.
Кора не смогла его спасти. Но могла спасти свою дочь Вайю. Мужчины могут не замечать несовершенства мира, если предпочитают оставаться в тени и сердце их не точит слюна золотой жабы. У женщин единственный выход – быть красивыми. Иначе придется столкнуться с уродливым жестоким миром. Девочка почти не переняла магических способностей. Они передавались в их семье через поколение. Немного умела гадать, говорить с птицами, с рождения ее охраняла горлица. Лицо у нее было свежее, взгляд ясный, в нем отражался её пытливый ум. Кора могла бы хорошо её выдать замуж. Она вздрогнула, вспомнив о той боли, которую испытала, узнав о смерти своего мужа. Не бывать этому!
Подарок от короля стал последней каплей. Прежде она не сталкивалась с зеркалами. Вмиг на неё нахлынуло острое осознание – её время на исходе. Вайю ждет та же судьба. Все мы рождаемся с песочными часами внутри. Вначале песок струится медленно, нехотя… Великодушно ждет, пока мы почувствуем вкус молодости. Ждет, пока нам померещится, что мы вечны. И тут же – утекает сквозь пальцы. Нет, этого не случится с Вайей. Когда красота её исчезнет, что останется? Умение кое-как играть на окарине да сажать дикие розы? Я не хочу этого. Уверена, что и она не захочет. Если бы только она могла понять, но она ещё слишком глупа… Кора не стала дожидаться утра. Решения нужно принимать ночью, чтоб не передумать. Ворвалась в комнату дочери…
– У меня есть платок Старого Чи. Он утверждал, что носил его на шее с тех самых пор, как шаман извлек камень глупости из его головы, – Амальда жестом остановила Моргана до того, как он успел возмутиться, и тут же немного смягчилась, – его нужно сжечь. Такова его воля.
Кора раздала поручения и обернулась в птицу.
– Дождитесь сумерек. Я трижды пролечу над костром и превращусь в птицу. Тогда Морган вырвет перо из моего крыла и бросит меня прямо в костер. Я буду кричать человечьим голосом, умолять вытащить меня, но не поддавайтесь! Я и так прожила слишком долго. Когда истлеет последний уголек, обмакните перо из моего крыла в пепел и напишите на песке знаки. Пепел проявит их настоящий цвет. Не начинайте без Вайи!
* * *
Пламя давно потухло, но дым всё никак не рассеивался. Кора давно умолкла, но крики её эхом отбивались от гладкой поверхности скал. Эхо заглядывало в будущее и возвращало его в прошлое. Безжалостно зацикливало время. Слушайте же! Слушайте ещё.
– Проклятье разрушит тот, кто осмелится взглянуть в глаза… – Морган перешел на крик. – Дальше не разобрать.
Поднялся сильный ветер, засыпал песком послание, заложил уши. Неужели бесполезно перо синеволосой Коры, смеющейся горлицы, вымазанное в пепле, оставшемся после её сожжения?
Вайя вытащила из-под рубахи окарину. Глиняную горлицу с четырьма дырками на спине. Вместо клюва у неё был мундштукообразный выступ для вдыхания воздуха. Вайя сделала глубокий вдох и заиграла, попеременно зажимая дырки пальцами. Ветер разъярился, попытался вырвать свистульку из рук девушки, но с каждым новым звуком его дыхание становилось все тише. Наконец Вайя закрыла все дырки одновременно, окарина издала хрип и ветер смолк.
– …осмелится взглянуть в глаза озера Танатос и увидеть своё истинное лицо…
Вайя прикрыла рот руками. Не может быть. Она до смерти боялась темноты. С самого детства. Однажды мать позвала её в лес встречать полнолуние, дала плетеную корзинку и факел и приказала искать грибы с забавными ушками. Для завтрашнего супа и жизненного опыта. Так она объяснила. Сама спряталась за деревом. Вернулась быстро. Вместо того, чтоб радоваться ночным забавам, Вайя надела корзинку на голову и тряслась от страха. Кора была разочарована. С тех пор Вайя просила кого-нибудь из слуг сидеть в её комнате, пока она не заснет. А если выпадал черед кухарки – было особенно радостно. Старуха пела ей колыбельные, пахла топленым молоком и всегда целовала на ночь. Темнота пугала Вайю не потому, что она верила в призраков или боялась нападения хищных животных. В темноте становилось слишком тихо. Когда глазам было не за что зацепиться, мысли снимали одежды и расхаживали совершенно голыми. Это было невыносимо. И даже плетеная корзинка не спасала. И даже зáмок, её комната с четырьмя узкими бойницами, кровать с широким тюфяком, камин и ночной столик, а на нем огарок свечи и принадлежности для письма – ничего не спасало! Темнота меняла мир до неузнаваемости, даже если Вайя прекрасно представляла себе, как все выглядит при дневном свете. Даже если осознавала, что завтра будет новый день и бояться нечего. Даже если забиралась под одеяло после сытного ужина. Темнота заставляла сердце колотиться быстрее, а ноги мерзнуть.
Помогало только тепло другого человека.
– Я знаю дорогу, – наконец сказала Вайя.
Селенье Рхъйаджри находилось по ту сторону алых скал. Дорога вела сквозь пещеру, вход в которую прикрывал черный валун. Морган и Вайя миновали рыночную площадь (Морган не удержался и несколько минут простоял с открытом ртом у ратуши. Башенные часы поражали воображение). Прошли палаточный городок и наконец оказались в лесу. Несколько белок прошмыгнуло прямо перед носом у них.
Тропинка быстро закончилась, лес становился гуще. Пришлось пробираться сквозь колючки и заросли. Наконец показалась опушка.
– Нам сюда, – Вайя схватила Моргана за руку и тут же отпрянула.
Вскоре они оказались на месте. Озеро Танатос выглядело абсолютно черным, словно было не из воды, а из дегтя.
– Здесь крепкий лед, – Морган достал откуда-то палку и хорошенько постучал, – крепкий, – повторил он.
– Ты не понимаешь, – Вайя начала паниковать, – я совсем не
