Пилот Хаоса - Чарльз Ингрид

– Не-е-т… – это был скорее стон, чем просто возглас.

Рэнд понял, почему Клео поселила его именно с Зейном – она знала, что юноша на некоторое время останется в нижней школе. Пока, а может быть, и навсегда.

Слезы заблестели на лице Зейна, он еще раз выкрикнул «Нет!» и бросился бежать, расталкивая курсантов.

Рэнд рванулся за ним.

Зейн мчался с ловкостью прирожденного спринтера. Мышцы Рэнда заныли, когда он попытался нагнать юношу – они еще были непослушными от долгого перелета, от лекарств, от целых дней относительной неподвижности. Его дыхание начало сбиваться почти сразу.

Но он знал, что не должен упускать Зейна из виду. Позади он слышал тревожные крики курсантов, кто-то издал умоляющий пронзительный вопль: – Зейн!

Юноша не остановился.

Они промчались мимо садовника-зарита, уши которого поднялись, а потом в изумлении прижались к голове. Рэнд поскользнулся в полузасохшей луже, вылетел на аллею, чуть не упал на колено, но устоял. Зейн за это время оказался еще дальше.

Тонкий горный воздух, более чистый, чем тот, к которому он привык, и в то же время более бедный кислородом, обжигал легкие Рэнда. Он захрипел, как будто дышал недостаточно глубоко, и широко открыл рот. Пот заструился с его лба. Он слышал, как Зейн стонет и рыдает впереди.

– Зейн, подожди! Я не знаю… куда… мы бежим…

Смуглый юноша слегка замедлил бег, но не ответил. Внезапно он прыгнул.

Рэнд не понял, почему это произошло, но тоже прыгнул, сгруппировавшись в полете. Он ударился о край широкой канавы, перебрался через нее и нагнал Зейна, который на секунду упал на колени и тут же вскочил.

Перед ними возникла еще одна ломаная линия очертаний высоких зданий. Одно из них было особенно большим, с вытянутыми окнами и двускатной крышей. Зейн устремился к нему. Испуганный и усталый, Рэнд последовал за ним. Они ворвались в здание, где на мгновение их ослепил свет. Зейн вскочил в лифт, Рэнд успел прыгнуть в соседний.

Они следовали друг за другом в прозрачных коробках лифтов. Зейн прислонился к стеклянной стене, тяжело дыша и не вытирая мокрое от слез лицо. Рэнд прижался к стене своей кабины, но юноша даже не взглянул на него.

Они оказались на крыше. Рэнд почти протиснулся сквозь двери своего лифта, прежде чем они раздвинулись, чтобы не упустить Зейна. Зейн вновь опередил его.

Прыгнув и набрав в легкие побольше воздуха, Рэнд схватил юношу за рукав. Оба начали скатываться с крыши к краю, тормозя на каждом карнизе только из-за отчаянных усилий Рэнда задержать их.

Пульс Рэнда гулко стучал в голове. Его рука напряглась в последнем усилии удержать Зейна, ибо тот, по-видимому, решил как можно быстрее достигнуть края крыши и броситься вниз.

– Держись! – умолял его Рэнд. – Уцепись хоть за что-нибудь!

– Это ни к чему, – отозвался Зейн, и его рука выскользнула из ладони Рэнда. Ткань затрещала. Рэнд схватился за запястье юноши – держаться за него было легче, чем за предплечье, но гораздо рискованнее. Зейн застонал.

– Расскажи мне о тезарах, – вдруг попросил Рэнд.

Зейн уже почти достиг края крыши. Жилы на его шее натянулись, и он с тоской взглянул на Рэнда.

– Отпусти, пока я не потащил тебя за собой.

Рэндолл не послушался.

– Я понимаю, что тебе больно. Но не уходи, не заставляй отпускать тебя, – он перевел дыхание, и его грудь заныла от боли. – Расскажи мне о тезарах.

Зейн скорчил гримасу.

– Будешь носить голубую форму – все узнаешь. Они придут за тобой, когда захотят. Назовут тебя по имени, и ты станешь Братом, – в его голосе вновь послышались слезы. – Большего я не смел бы желать, – он завертел рукой, пытаясь высвободить запястье из пальцев Рэнда.

– Нет! – Рэнд заскользил вперед на животе, к самому краю крыши, пытаясь поймать Зейна за рукав свободной рукой. Он чувствовал, как его пальцы немеют и разжимаются.

– Зейн, останься со мной!

Юноша свирепо дернулся и освободился. Рэнд бросился вперед, чтобы схватить его, и чуть не свалился с крыши. Зейн прыгнул вниз, не издав ни звука. Его тело глухо ударилось о землю.

Рэнд затрясся от рыданий.

– О, Боже! Нет!

Низкий голос произнес возле его уха.

– Все в порядке. Я держу тебя.

Рэнд почувствовал на своем плече сильную руку. Он оглянулся и увидел, что его держит чоя.

Палатон смотрел на перепуганного мальчишку, которого удерживал на краю крыши. В призрачном свете, идущим от соседней башни, он разглядел блестящие бирюзовые глаза, расширенные от трагедии, свидетелями которой оказались, до сих пор не подозревавшие о жестокости мира. «Человек», – понял Палатон. Один из детей. Горе в его глазах всколыхнуло в душе Палатона воспоминания о детях Скорби. По-видимому, мальчик еще не понял, что обязательно бы последовал на смерть вслед за товарищем, если бы не вмешательство Палатона. Его голоса вздрогнули от скрытых чувств, когда он повторил:

– Все в порядке. Я держу тебя.

Глава 24

– Тебе незачем больше беспокоиться о мальчике, – сказал рив. Он откинулся в кресле и вздернул подбородок, слушая, какой довод может еще выдвинуть Палатон.

– Он перенес невероятный шок.

– Который был бы гораздо более чувствительным, если бы доктор Лиго не послал тебя посмотреть, кто там топает по крыше. Мальчика вернули к товарищам.

Слегка измененные обертоны голоса рива напомнили Палатону, что его могли бы и не вернуть. Палатон переступил с ноги на ногу.

– Я знаю, что я здесь гость, но даже осторожность не может удержать меня от вопроса: что заставило курсанта пойти на самоубийство?

Бриад изучал бумаги на своем столе. Не глядя на Палатона, он произнес:

– Путь курсантов к Братьям слишком труден. Именно так мы добиваемся от них гордости достигнутым положением. Зейн Ардофф уже испытал разочарование – в прошлый раз его не перевели в верхнюю школу. Второй отказ стал для него невыносимым. Может, это к лучшему. Если курсантам приходится тяжело на младших курсах, то в будущем им предстоят не меньшие тяготы. Ты не знаешь, какую работу нам приходится вести, тезар Палатон, и я считаю дальнейшие объяснения бессмысленными. Если же ты желаешь узнать поподробнее о нашей программе, разговор можно продолжить. Чоя в углу до сих пор не принимала участия в их разговоре. Сейчас Грасет зашевелилась, привлекая внимание Палатона и Бриада. Она коротко улыбнулась:

– Вероятно, наш гость задает вопросы, чтобы иметь возможность принять решение.

Палатон отозвался:

– Любое решение трудно принимать вслепую. Что вы можете сделать для меня… и что потребуете взамен?

Рив бесстрастно произнес:

– Мы можем вернуть тебе обратно бахдар. Можем восстановить его на бесконечное множество лет. После этого процесс можно повторять, когда твой дар истощится. А что касается платы… мы просим, чтобы ты отрекся от своего Дома.

– Что? – шок от последнего пересилил радость.

Рив обхватил руками стол, чтобы не потерять равновесие.

– На Чо действия тезаров почти незаконны, следовательно, они не имеют права находиться в обществе. Они отвечают только перед своими летными школами и императором – даже в историческом смысле отвергая престол. Ваш дар – вот что делает доступным космос. Вы, и только вы, спасаете Чо от колонизации. Как тезар, ты имеешь право не отчитываться ни перед кем, кроме своих наставников.

Палатон не мог усидеть на месте. Он поднялся, прошел несколько шагов, увидел пристально наблюдающую за ним Грасет, повернулся и посмотрел на рива Бриада.

– Вы просите об измене.

– Нет, только хочу, чтобы ты стал реалистом. Ты уже переступил границы. Ты воспротивился императору, который в настоящий момент занимает престол. – Бриад тоже поднялся. – Нам нет смысла ссориться с ним. Мы стремимся только укрепить Дом, который должен существовать.

– И какое же положение вы займете на Великом Круге?

– Положение, которое по праву будет принадлежать нам, как только мы подготовимся к этому. – Бриад прошел к окну, откуда открывался вид на школу. – Мы сможем многое дать Чо. Мы не умеем исцелять невропатию – пока, но можем укротить ее так, что больше болезнь не будет сокращать жизни самых одаренных чоя. – Он в упор взглянул на Палатона. – Я смело говорю тебе об этом – думаю, я могу так поступать хотя бы по той причине, что если ты уйдешь, ты так и останешься убийцей четырехсот. Оставшись, ты станешь героем, давшим чоя новый талант и новые возможности. Ты узнаешь, что Круг может поворачиваться в твою пользу – как и в пользу каждого.

Палатон с трудом сглотнул. Он не ответил риву, но вместо этого спросил:

– А как насчет детей?

– Они – часть процесса, – торжественно заявила Грасет. – Но они этого не знают. Они в самом деле не могут познать наш бахдар и то, как мы им управляем.

– Есть правила, – ответил Бриад, – которые мы не осмеливаемся нарушить. Один раз принятые в наш круг, ставшие Братьями, дети уже не будут никем иным. Я не буду повторять тебе свое предложение. Наши ресурсы ограничены, и есть множество других тезаров, которые не страдают от малодушия, подобно тебе.