Пилот Хаоса - Чарльз Ингрид
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Палатон сдержался. Грасет не отрывала от него огромных, спокойных глаз. Наконец он произнес:
– Мне надо подумать.
– Думай. Походи по школе. Побывай у курсантов, если захочешь. Понаблюдай за детьми с другой планеты. После этого возвращайся ко мне, – и рив обнажил зубы в улыбке.
Палатон вышел из кабинета.
Грасет встала сразу же, как только мониторы у входа в здание показали, что тезар вышел. Бриад обратился к ней:
– Что ты думаешь?
– Думаю, мы имеем дело со случаем естественной связи. Нам известно, что такое бывало… именно поэтому доктор Нунция и открыла этот процесс. Но ничто в ее записях не может подсказать нам его реакцию.
– Тогда он останется с нами.
– Может быть, – она потянулась и развязала ленту, освободив шелковистые волосы. Она запустила в них пальцы. – Но если мы ошиблись, он может стать действительно опасным.
Бриад притянул ее поближе к себе.
– Один чоя не сможет помешать нам. Мы работали слишком упорно и зашли слишком далеко, чтобы вновь пасть.
Грасет довольно изогнулась. Она провела пальцем по столу Бриада. Приглушенными от действий Бриада голосами она заметила:
– Вскоре мы узнаем ответ. Вряд ли он захочет ждать.
– Я тоже, – отозвался Бриад.
Палатон шагал по территории школы, чувствуя, какую суматоху вызвало его появление среди курсантов. Их было немного, несмотря на внушительные размеры школы. Там, где могли разместиться тысячи, сейчас жило несколько дюжин. Разглядывая здания школы, он пытался угадать, что это – начало Дома или колония, независимая от Чо, совсем не то, на что надеялся Паншинеа – этот «процесс» может стать для него смертельным.
Когда вернется его бахдар, его жизнь вновь наполнится почти безграничными возможностями. Одной из этих возможностей будет искупление вины. Он остановился под большим, с толстыми ветками деревом в углу двора. Стайка детей бегала под ним вокруг паренька в плотном защитном шлеме со знаком школы Голубой Гряды. Пока Палатон стоял, изумленный видом знакомого шлема, мальчишка с закрытыми глазами направился в его сторону. Курсанты расступились, пропуская его к Палатону. Не дойдя шага до него, курсант резко встал и стянул шлем.
Он усмехнулся, увидев, кто оказался на его пути.
– Простите, наставник, – произнес паренек. – Это урок развития предвидения.
– Я так и понял, – с улыбкой ответил Палатон. Он следил, как мальчик вновь натянул шлем и дети пошли прочь в другом направлении. Они приняли его за чоя-учителя, и Палатон не собирался поправлять их. Но почему Заблудшие должны учиться у слепого?
Он вышел из тени под деревом и задумался, сколько времени рив дал ему, чтобы принять решение?
Алекса вошла в комнату неслышно и закрыла за собой дверь. Половина комнаты выглядела неестественно пустой – там не осталось никаких предметов, кроме мебели.
Рэндолл заметил, куда она смотрит и сжался под одеялом на своей постели. Он постоянно мерз и не мог себя согреть – виноват шок, как говорили ему чоя. Доктор Лиго, чоя с двойным роговым гребнем и блестящей гривой каштановых волос, свисающих с него, слишком сурово говорил с Рэндом. Тот немел от строгого голоса доктора.
– Ты выглядишь лучше, – мягко заметила девушка.
– Но чувствую себя по-прежнему. Она присела рядом на пол.
– Это ужасно. Я хочу, чтобы ты знал – мне очень жаль.
Беван уже приходил к нему. Кожа бразильца еле уловимо пахла ее ароматом мускуса и розы.
– Завтра ты пойдешь учиться? Все уже начали.
Его мечта о полетах рассыпалась в пыль. Он покинул своих родителей, свою родную планету и свой народ, оказавшись в плену этой мечты. Ему объяснили, что он должен чем-то пожертвовать, и он был согласен. Но такого он даже не ожидал. Он молчал, и лицо Алексы исказилось.
Она протянула руку и коснулась его щеки, тут же широко улыбнувшись.
– Скоро тебе придется бриться.
Рэнд потер щеку там, где ее только что коснулась Алекса. Колкие щетинки уткнулись в ладонь, и Рэнд почувствовал, как краснеет. Он убрал руку.
Но Алекса взяла его ладонь и сжала, воскликнув:
– Ты холодный, как лед!
– Не могу согреться. Я все время думаю… я должен был его удержать!
– Ты старался, – Алекса взяла обе его руки, согревая их в ладонях. Она посмотрела на Рэнда отчужденным взглядом, как будто вглядываясь во что-то невидимое ему. Вскоре она вновь улыбнулась. – Помоги мне.
Она встала и потянула молнию, расстегивая малиновую блузку. Рэндолл в смущении прикрыл глаза, а когда вновь открыл их, она уже выскользнула из своих одежд и отбросила их. Она быстро сняла тоненькое белье.
– Подвинься, – шепнула девушка, приподнимая угол одеяла.
Он послушался.
Она забралась в постель и легла рядом. Округлости ее тела были теплыми и упругими, и Рэнд показался себе угловатым и костлявым. Она обвила его ногой, положила ладонь на его плоский живот. Он не мог удержаться и в то же время не хотел этого. После первого прикосновения девушки несколько дней назад, он знал, что либо это должно случиться, либо он просто сгорит от желания.
– У тебя это в первый раз? – спросила она, придвинувшись поближе.
– Нет. – Волна желания прошла по его телу. Он приоткрыл рот в безмолвном крике.
Алекса улыбнулась.
– Хорошо, – и набросила одеяло на их головы. – Тогда сейчас ты узнаешь, как надо целовать меня.
Потом она свернулась клубком, как котенок, и задремала, занимая больше половины узкой постели – так, что он был вынужден спать на боку. Рэнд подумал, что Алекса была права – он действительно согрелся. Он прислушивался к ее глубокому дыханию, зная, что ночью она была с Беваном и размышляя, что чувствовал при этом он.
Все это было слишком новым для него. Он еще не избавился от оцепенения.
Завиток ее волос коснулся носа Рэнда. Он осторожно убрал его в сторону. Постель пахла любовью, его потом и ее духами. Он поуютнее устроился в сделанной ими вмятине и заснул.
Алекса проснулась как обычно – внезапно и полностью, широко открыв глаза и озираясь, как будто они открылись прежде, чем мысль об этом возникла у нее. Почувствовав рядом теплое тело, она быстро собралась с мыслями. Воспоминания о мрачном сне постепенно возвращались, как она ни старалась их прогнать.
Ей снились охота и добыча, и даже, Господи помилуй, сладость человеческой плоти. Ей снилось, как она пожирает беспомощных и наслаждается этим. Горячая слеза сбежала по ее щеке. Алекса быстро вытерла ее, решив не поддаваться нелепым снам.
Маленький шрам на ее шее, ближе к спине, снова зудел. Алекса нетерпеливо почесала его. Минуты плотской любви и страсти вызвали в ней мрачные мысли, но ненадолго, а теперь она уже сумела справиться с ними.
Ей хотелось домой. Отец наверняка ждет ее, хотя чоя сообщили ему о гибели. Она понимала, что это было сделано намеренно. Ее отец все узнает, а его положение и деньги скорее всего помогут.
А потом они соберутся и отпразднуют успех своей охо…
Алекса испустила резкий крик и тут же зажала рот ладонью, впившись в нее зубами. Ей хотелось кусать сильнее, еще сильнее, пока горячая, сладкая, с привкусом железа кровь не потечет ей в рот…
Девушка вскочила с постели и прошла в ванную. Она пустила воду – такую же холодную, какими были руки Рэнда, – и умылась. Затем, когда в комнате сгустились сумерки, она вернулась и оделась. Она разбудила Рэндолла, сказала ему, что вскоре позовут ужинать, и ушла. Ей надо было найти способ обуздывать свои страшные сны.
Беван постучал в дверь на рассвете.
– Вставай, соня, – объявил он. Его черные густые волосы были растрепаны, выглядели так, как будто он только что запустил в них обе руки. Через его плечо была перекинута сумка. – Несу барахло!
На общепринятом языке, трейде, это выражение звучало несколько непонятно – «полученные по бартеру товары». Рэнд вышел из туалета с обмотанным вокруг бедер полотенцем, шлепая босыми ногами по холодному полу, с кремом для бритья на лице и бритвой в руке. Беван открыл сумку, поставив ее на заправленную постель.
– Что это ты принес?
– То, приятель, что помогает курсантам выжить, – Беван запустил руки в сумку. – Кофейник для брена.
Рэнд пожал плечами. Он еще не был уверен, нравится ли ему вкус брена. Он добрился – этот процесс еще не требовал от него особой аккуратности – и насухо вытер лицо. Беван вытащил шорты и малиновую форму.
– Что там у тебя еще?
– Водонепроницаемые часы, карманные компьютеры и другие предметы домашней роскоши, которые я и не ожидал здесь найти, – он протянул Рэнду плитку в красочной обертке.
– Шоколад!
Беван отдернул руку.
– Позднее, – заметил он, сверкнув белозубой усмешкой. – Не теперь. Вчера ты похитил мою даму.
Рэнд остановился, наполовину надев форму – она болталась вокруг его бедер.
– Она сама пришла ко мне. Беван пожал плечами.
– Я и не надеялся, что она умеет хранить верность, – и опять это выражение не удалось точно перевести на общепринятый язык, но Рэнду показалось, что он понял слова Бевана.