Сокровища Перу - Верисгофер Карл

— Стреляйте же! Стреляйте! — уговаривал Обия.

— Эх! Если бы у меня было мое оружие! Этого дуралея так легко подстрелить!

Рамиро прицелился и попал старому ревуну прямо в грудь, но тот не сразу повалился на землю, а продолжал неподвижно сидеть на месте, несмотря на то, что кровь ручьем лилась из его раны. Все обезьяны сразу смолкли и разбежались, ища спасения в верхних ветвях деревьев; ссорясь и толкаясь, торопливо удирали перепуганные животные. Но вот второй выстрел прикончил старика, он грузно повалился на землю.

Вскоре тот же адский концерт возобновился в разных местах леса: очевидно, весь он был населен многочисленными стаями рыжих и черных ревунов. Только около полудня смолкли их голоса. В это время все живущее ищет сна и покоя, чтобы хоть сколько-нибудь облегчить томительный полуденный жар. Наши друзья также сделали привал, и Обия воспользовался этим, чтобы зажарить обезьяну на вертеле, но никто не решился отведать этого жаркого, и ему пришлось одному лакомиться этим вкусным мясом.

Однако потребность в мясной пище ощущалась всеми.

— Скажи, Обия, нельзя ли нам будет поохотиться здесь на тапиров? — спросил Бенно.

— Нет, молодой господин, здесь не те места: на открытом сухом берегу они не водятся. Погодите немного, если мы дойдем до такого места, где густо растут камыши и где почва болотиста, там мы наверняка встретим их.

— Бывал ты в этих местах раньше, Обия?

— Нет, мы пришли издалека, с противоположной стороны, а Тенцилей не любил бесполезного бродяжничества и не хотел, чтобы люди без нужды отлучались из деревни.

— Какая жара! Как хорошо было бы выкупаться теперь! — сказал Бенно.

— Да, да! — подхватили и остальные.

— Постойте! — остановил их Обия, — надо прежде посмотреть, нет ли здесь пираний! — И с этими словами он навязал на длинную бечевку кусок жареной обезьяны и закинул его в реку. — Смотрите, что будет! — сказал он, обращаясь к окружающим.

Действительно, в одну секунду сотни и тысячи маленьких серебристо-чешуйчатых рыбешек облепили со всех сторон брошенный в воду кусок мяса и почти мгновенно по клочкам растерзали его своими острыми крошечными зубами.

— Нет, здесь купаться нельзя! — заявил индеец, — а то вам бы пришлось расстаться с жизнью. Эти рыбешки, как ни малы, мгновенно истребляют всякое живое существо. Они так впиваются в тело, что нет никакой возможности избавиться от них. Кроме того, водятся они здесь такими стаями, что, как видите, вся вода кишит ими.

— Неужели эти малютки решаются нападать даже на большую рыбу?

— Не только на рыбу, но при случае даже и на крокодила. Счастье, что они водятся только в самых мелких местах: там, где вода глубже, они совершенно не встречаются.

С наступлением вечера челноки вытащили на берег, укрыли в надежном месте и расположились тут же, на берегу, на ночлег.

Проводники стали готовить скромный ужин и развели огромный костер, который засыпали зелеными ветками, чтобы едкий дым от них разгонял москитов.

Между тем солнце медленно опускалось к горизонту, представляя собою громадный пурпурный диск, отражавшийся в тихих водах реки. Вдруг от края горизонта, точно ракеты, взлетело кверху несколько широких сине-голубых лучей, раскинувшихся веером по пурпуру заката. Между тем тени сгущались, и звезды, одна за другой, появлялись на небе. Все невольно залюбовались этим необычайным зрелищем, но Обия не выражал ни малейшего удивления.

— Ты уже раньше видел это? — спросил его Бенно.

— Да, это всегда так бывает: когда подходит дождливое время года, у Галлито появляются голубые перья, а на небе — голубые полосы.

— Смотрите, румяный закат потухает, и вместо него появляется ослепительный белый свет.

— Это зодиакальный свет, господа, — сказал Рамиро, — зрелище великолепное, грандиозное!

С края горизонта поднялась пирамида белого света, достигавшая до самого зенита, посылая во все стороны перистые белые лучи, наподобие громадного веера. Эти лучи были до того светлы и ярки, что заслоняли собою даже синие полосы и сливались наконец в общем море света и лучей, но лучей не резких, не ослепительных, а скорее успокаивающих и приятных.

Кругом царила торжественная тишина. Лесные великаны, выделяясь на ясном фоне лучезарного неба, казались особенно великолепными. Вдруг среди тишины и всеобщего молчания тихо раздалось уже знакомое путешественникам: Dios te de! И вслед за ним десятки таких же приятных голосов подхватили это приветствие.

— Сейчас пробежит по небу огонь, — сказал Обия, обращаясь к своим спутникам, — но на землю этот огонь не может спуститься.

— Ты полагаешь, что будет гроза?

— Нет, ни грома, ни дождя не будет, чужеземец, а только огонь, я не раз видал это!

Все присутствующие не сводили глаз с неба, светившегося ровным белым светом. Вдруг сверкнула, точно зарница, широкая огненная полоса вдоль всей линии горизонта. За первой зарницей почти без перерыва последовала еще другая и третья, пятая, восьмая.

— Восемь! — сосчитал по пальцам Обия и, показывая своим друзьям восемь пальцев, сказал: — Пройдет еще столько дней, и тогда вода совсем загасит солнце и будет литься на землю ручьями.

Ни малейшего грома, ни единой капли дождя не упало на землю, несмотря на то, что зарницы эти были ослепительно ярки и близки.

— Что же вы, ваши женщины и дети, делаете в дождливое время? — спросил Бенно.

— Мы застилаем наши хижины снаружи звериными шкурами в несколько рядов, так что вода не может проникнуть внутрь, а некоторые племена уходят в горы.

— Ну, только того и недоставало, чтобы начались ливни!

— Не унывайте, дорогой, ведь остается всего каких-нибудь четыре недели, и мы будем уже на перуанской земле. Пусть эта мысль служит вам утешением в тяжелые минуты, все худшее уже осталось позади!

— Да! Четыре недели это уже немного в сравнении с тем, что пройдено и пережито, но какой-то внутренний голос не дает мне покоя и смущает меня. Как только в душу мою закрадывается хотя бы самая робкая надежда, он неизменно шепчет мне: «Остерегайся! Не доверяй!»

— Это не что иное, как неуверенность в успехе, что вполне естественно: разумный человек не может смело верить в удачу: он обсуждает, размышляет и, конечно, предвидит возможность неудачи! — сказал Бенно.

Но Рамиро почти не слушал его.

— Сколько раз мы обсуждали этот вопрос с моей бедной женой. У нас не было иного выхода, даже продажа всех моих лучших лошадей едва ли покрыла дорожные расходы, а дети мои должны были бы умереть там с голоду. Ах, если бы мне достались сокровища моих предков, если бы через четыре недели я стоял лицом к лицу с братом Альфредо! Все эти миллионы! Ах, это какая-то несбыточная мечта! Бенно, Бенно, я и для вашей пользы думаю о них!

Но опять в глубине души измученного человека раздавался все тот же навязчивый голос: «Не доверяй! Берегись»!

III ПАРАЗИТ. — ПЕРНАТЫЕ ТАНЦОРЫ. — ПЛЕМЯ ВОДЯНЫХ ОБИТАТЕЛЕЙ. — ОХОТА НА ЛАМАНТИНА. — С ОПАСНОСТЬЮ ДЛЯ ЖИЗНИ. — ДОЖДЛИВОЕ ВРЕМЯ ГОДА. — НЕЗВАНЫЙ ГОСТЬ. — ЛЕНИВЕЦ

Прошло несколько дней и ночей. Первобытные челны наших друзей медленно двигались между берегами прекрасной и спокойной реки, как вдруг перед нашими путешественниками открылось безграничное водное пространство. Вероятно, большая широкая река сливалась с другой. В любом случае надо было переправиться через нее.

— Как теперь быть с мулами? — спросил доктор Шомбург.

— О! Мулы могут плавать! — сказал Тренте. — На пути есть острова, господин Халлинг увидит их в свою подзорную трубу!

— Обия! — крикнул Бенно, — взгляни на эти пальмы, как их обвили эти вьюны!

— Да, знаю, это удавы, — таинственно, с чувством суеверного страха произнес Обия, — ведь и пальмы имеют своих злых демонов, которые губят их.

— Это растение называется матапало, — сказал Рамиро, — оно коренится в вершинах деревьев и пускает оттуда воздушные корни до самой земли, оплетая ими все дерево и питаясь жизненными соками своей жертвы.