Сокровища Перу - Верисгофер Карл

На совершенно иссохшей вершине пальмы возвышался сильный, здоровый ствол паразита, спускавший почти донизу свой богатый убор из яркой листвы, цветов и плодов, похожих на мелкие сливы, но негодных к употреблению.

Несмотря на суеверный страх Обии, путешественники остановили здесь свои челноки. Светло-зеленая, мягкая, молодая травка росла здесь повсюду сплошным ковром. Несколько мелких рукавов реки, в виде небольших ручейков, пересекало поверхность во многих местах. Вдоль них рос высокой сплошной стеной сахарный тростник. В тростнике что-то плескалось и возилось, и временами взлетали в воздух тонкие струйки воды. Если они на кого-нибудь попадали, тот промокал в одну минуту до нитки.

— Что это там? — спросил кто-то из перуанцев.

— Это добрая рыба, — пояснил Обия, — вы, чужеземцы, конечно, знаете, что называть ее по имени нельзя: она очень сердится на это и может принести человеку большой вред. Она принимает тогда вид красивого юноши, убирает свои длинные вьющиеся волосы водяными травами и цветами и наигрывает на деревянной дудочке прекрасную тихую мелодию. Все, кто его слышит, невольно следуют за ним и гибнут в воде или на таинственном острове, где стоит заколдованный дворец.

Доктор рассмеялся.

— Посмотрите, Халлинг, что это за диковинное существо и сообщите мне его название по латыни. Надеюсь, что эта добрая рыба не получила классического образования и не изучала древних языков?

Халлинг и Бенно пробрались в заросли сахарного тростника и увидели целое стадо дельфинов, игравших в воде на солнце, вздымая кверху свои длинные клювообразные острозубые пасти и извивая в кольцо свое стройное, скользкое серо-бурое туловище.

— Inia boliviensis! — крикнул Бенно, — и они здесь столь же многочисленны, как у нас воробьи на крышах.

Обия, внимательно прислушивавшийся ко всему, теперь с довольным видом закивал головой.

— А, у вас есть для доброй рыбы другое название — это прекрасно! Как она может догадаться, что под этим новым названием вы подразумеваете ее?

— Но скажи мне, Обия, как же ее настоящее имя, шепни мне его на ухо, я никому не выдам этой тайны! — попросил доктор.

Обия стал внимательно прислушиваться и вглядываться в ту сторону, где резвились дельфины.

— А что, — сказал он, — что если добрая рыба вдруг явится перед нами в образе прекрасного юноши со своей завлекающей музыкой и уведет нас на заколдованный остров? Но я, так и быть, тихонько шепну тебе на ухо его настоящее имя, его зовут Оринокуа.

— А-а… и вы никогда не убиваете их?

— Ах, что ты! Что ты! Как можешь ты говорить такие вещи, чужестранец? Кто же может решиться на такое страшное дело?

— Смотри, господин, — обратился вдруг индеец к Рамиро, — видишь, эти добрые рыбы резвятся как раз перед твоим челноком, это к добру!

— К добру! То есть как? Что это предвещает? — спросил владелец цирка.

— Это предвещает тебе удачу в твоих намерениях и исполнение твоих желаний. Вот ты увидишь, что это верно!

Яркая краска мгновенно залила бледное лицо Рамиро.

— Ах, доктор, прошу вас, не убивайте этих дельфинов!

— Жаль, что пропадет такое вкусное жаркое, — улыбаясь, ответил доктор, — но чего не сделаешь для друга?!

— Не горюй, господин, о вкусном блюде, мы найдем здесь другого крупного зверя, которого ты можешь застрелить и будешь иметь вкусное и сытное жаркое.

— И животное это, о котором ты говоришь, живет в воде?

— Я говорю о Тупане, у него глаза величиною с грецкий орех, и сам он длиною с наш челнок.

— Ламантин, — угадал Халлинг, — это не что иное, как ламантин.

— А вот и крокодилы, смотрите, как они таращат на нас глаза, эти мерзкие чудовища. А вон одно из них даже высунуло голову из воды! Право, этот урод плывет за нами.

Замечательно, что дельфины, по-видимому, не обращали на крокодилов ни малейшего внимания, хотя некоторые из них упорно сопровождали маленькую флотилию путешественников. Как только какой-нибудь крокодил подплывал слишком близко, меткая пуля попадала ему в голову, он нырял под воду и уже снова не появлялся.

После полудня наши путешественники убедились наконец, что перед ними действительно широчайшая река. Мулов волей-неволей пришлось пустить вплавь, чтобы добраться до ближайшего острова, поросшего прекрасными пальмами и достаточно большого для того, чтобы весь маленький караван мог в безопасности провести там ночь.

Челноки выстроились в два ряда, и между ними плыли мулы. Некоторые из них боялись идти в воду, но в конце концов все благополучно добрались до островка. На следующий день им пришлось совершить еще вторую такую же переправу, но только еще более продолжительную и трудную из-за более сильного и быстрого течения реки в этом месте, и добраться до второго острова, такого же лесистого и красивого, как и первый. Тут путешественники провели еще одну ночь. Отсюда можно было уже видеть конец голубого водяного пространства и зубчатую стену леса у края горизонта.

«Завтра, если ничего не случится в пути, — подумал про себя Рамиро, — можно будет продолжать путешествие уже берегом».

Эта мысль показалась ему отрадной и успокоительной. И люди, и животные измучились за эти два дня, да кроме того и в провианте начинал чувствоваться недостаток.

— Ну что же, Обия, — говорил уже чуть ли не в двадцатый раз доктор, — где же твое обещанное животное?

— О, мы его еще найдем! — успокаивал индеец.

— Лодка! Лодка! — крикнул вдруг Бенно. — Дикари!

Все поспешили втащить на берег челноки и, схватившись за ружья, которые на всякий случай были постоянно заряжены, ожидали, что будет.

— Это чисто Ноев ковчег, — сказал Халлинг, — я слышу, что там лает собака, кричат и плачут ребятишки.

Халлинг достал свою подзорную трубу и объявил:

— На веслах сидят две женщины, кто-то присел и держит удочку или что-либо подобное, а на носу, кажется, разведен огонь, потому что я вижу дым.

— Это странно! Но, во всяком случае, в этом большом челне, под густым навесом из луба и листьев, нет ничего грозного, а все носит скорее семейный характер.

Действительно, вскоре громадная лодка настолько приблизилась к берегу, что гребцам можно было подать сигнал. Обия вышел на открытое место и, держа высоко над головою большой кокосовый орех, как бы предлагал его сидевшим в лодке. Те поняли миролюбивый знак. Мужчина, занятый рыбною ловлей, поднялся на ноги и, достав из своей корзины большую рыбу, ловко перебросил ее на остров, после чего сильным движением повернул руль, и громоздкая лодка пристала к берегу.

В лодке не было ни скамеек, ни настила. Женщины и дети ютились на дне лодки; всего их было десять человек, считая и мужчину, занятого рыбной ловлей. Когда их громадная лодка пристала к острову, он привязал ее крепким канатом к одному из прибрежных деревьев и, взяв из своей корзины две самые крупные рыбы, поднес их в дар белым. Те, желая отблагодарить его, в свою очередь предложили ему прекраснейшую кисть бананов и несколько кокосовых орехов, но индеец отрицательно покачал головой.

— Мы этого не едим, — сказал он, — мы едим только рыбу, мы — Гуатосы!

— А-а… вы принадлежите к тому легендарному исчезающему племени водяных жителей! — И наши друзья с особым вниманием и интересом смотрели на этих своеобразных людей.

Это были красивейшие, самые рослые и статные индейцы во всей Бразилии: их длинные, черные как уголь, волосы густыми прядями ниспадали на плечи и были связаны красивым узлом на темени. Их кроткие, задумчивые лица с приятными правильными чертами и скромная сдержанность в обращении производили самое лучшее впечатление. Даже обильные украшения из зубов крокодилов не придавали им свирепого, дикого вида. Язык их очень трудно было понять, так что не только Тренте, но даже и Обия сильно затруднялся, объясняясь с ними, и нередко прибегал к помощи мимики и разных знаков.

— Неужели вы постоянно живете в ваших лодках и день, и ночь, в течение круглого года? — спросил доктор.

— Да, всегда. Мы не имеем других жилищ, кроме одного большого общего дома для всего нашего племени, да и самый дом этот построен на сваях в воде. Когда у кого-либо из племени появляется надобность построить себе новую лодку или если кто-либо умрет, то его семья переселяется на время в этот дом, всего на каких-нибудь несколько дней. В этом же доме собираются ежегодно все мужчины нашего племени на общий совет, но женщины остаются в это время у себя дома, на своих лодках.