Пол Сассман Исчезнувший оазис - Пол Сассман

— Кстати, а в фильме-то они выжили?

Фрея кивнула.

— Да, правда, обоих потом застрелили. Три!

Они сцепились ладонями и шагнули в пустоту.

На какой-то миг все вокруг смазалось, как акварель, унеслось вдаль калейдоскопом стен, крыш и балконов, а потом резко снова пришло в фокус — они приземлились в кузов грузовика. Тряпичная гора просела под их весом, смягчая падение. Фрею отшвырнуло вбок, на откидной борт, впечатало в сырой кусок поролона, выкрутило шею, но в целом не покалечило. Флину повезло меньше: он отскочил от свернутого рулоном ковра и вылетел за борт, кувыркаясь, как пьяный гимнаст; затем разметал штабель стоявших рядом пластиковых бочек, а оттуда рикошетом угодил лицом в кучу хлама, где что-то острое распороло ему руку.

Несколько секунд они просто приходили в себя. Вскоре сверху раздались окрики. Пошатываясь, борясь с головокружением, Фрея приподнялась над бортом движущегося грузовика и скатилась на землю. Флин кое-как поднялся. Его левый рукав взмок от крови, колени подгибались. Он, однако же, нашел силы увести Фрею в узкий проход на другой стороне улицы. Воплям сверху уже вторили выкрики из подворотни — видимо, там кто-то дежурил, «прикрывал тылы». Беглецы протиснулись в черное жерло проулка и пошли ощупью сквозь тьму, давясь кислым смрадом гниющего мусора, хрустя подошвами по кучам отбросов.

— Тут крысы! — взвизгнула Фрея, почувствовав под ногами возню.

— Ничего страшного! — крикнул Флин. — Вперед!

Так они и брели сквозь темноту, движимые скорее инстинктом, чем зрением, — мутный свет улицы совершенно не разгонял окружавший их мрак. Флин оступился и встал, плюясь от омерзения; Фрея провалилась ногой во что-то, до ужаса похожее на собачий труп, но тут же пошла дальше. Мгла вокруг сгущалась, вонь становилась все невыносимее… Наконец метров через тридцать проулок свернул налево и пошел под уклон. Впереди узкой полоской забрезжил свет, а из-за угла донеслись звуки погони: крики, ругань и выстрелы. Беглецы со всей скоростью зашагали вперед, оступаясь на старых жестянках и ведрах из-под краски, которыми заканчивалась мусорная насыпь. Выход становился все ближе. Наконец коридор оборвался, и Флин с Фреей очутились на краю обрыва в три метра высотой. Вокруг теснились убогие лачуги, а прожектор на шесте слева излучал яркий, ледяной свет. Откуда-то снизу вдруг донеслось похрюкивание, а с ним — залп навозных ароматов.

— Прыгай! — крикнул Флин.

— Тут же свинарник, чтоб его!

— Ради Бога, прыгай же!

Он подтолкнул Фрею в спину, и она плашмя рухнула вниз, почти по локоть уйдя в хлюпающее месиво из соломы и грязи. Сонное хрюканье сменилось тревожным визгом, вокруг заметались лоснящиеся черные туши. Фрея встала и огляделась. В ногу ей уткнулось скользкое рыло, и она наградила его звучным шлепком. Флин еще стоял наверху, прижавшись к стене у выхода в проулок и стиснув кулаки. Его рукав совсем пропитался кровью. Где-то совсем близко гремели жестянки — бандиты прорывались вперед, сопровождая погоню треском пальбы.

— Туда! — сдавленно крикнул Флин и кивнул на груду тюков с соломой в дальнем конце стойла. — Быстрее!

— А как же…

— Бегом!

Фрея быстро заковыляла к тюкам, перекатилась через них и успела скорчиться в щели в тот самый миг, когда из проулка ворвался первый преследователь. Он, видимо, сильно опередил остальных, потому что обернулся и начал их подзывать. Флин тут же бросился на него и серией ударов отправил головой в яму, где тот и приземлился с хлюпаньем и костным хрустом. Археолог соскочил в грязь, выхватил из вялой руки бандита пистолет, быстро обыскал карманы, достал запасную обойму и тоже отправился за тюки. Чуть только из проулка ввалилась остальная часть шайки Гиргиса, Флин пригнул Фрее голову. Бандиты остановились на краю стойла и заозирались, высматривая беглецов в свете прожектора, а когда никого не нашли, принялись палить во все стороны. Короб сарая сотрясался от грохота выстрелов, вокруг беглецов свистели и шлепали пули, врезаясь в грязь и солому; перепуганные свиньи метались по всему стойлу. Казалось, это тянулось вечность… Одной рукой Флин сжимал пистолет, другой привлек Фрею к себе. Выждав, когда огонь понемногу стих, он без колебаний пригнул девушке голову, встал на одно колено и устроил пальбу. Его палец ритмично спускал курок, вытянутая рука ходила туда-сюда, наводясь на цели. Флин опустошил одну обойму, заправил вторую и сделал еще несколько выстрелов. Затем он медленно опустил пистолет. Ответного огня не было. Археолог, тяжело дыша, оперся Фрее на плечо.

— Вот и все, — произнес он.

Секунду-другую она сидела без движения, скорчившись в грязи. Эхо пальбы постепенно смолкало, сквозь него прорезались другие звуки: скулеж раненых свиней и стук открываемых ставень (будто кто толкнул полосу из костяшек домино) — люди выглядывали из окон. Фрея выпрямилась и взглянула поверх соломенных тюков: на залитом светом краю стойла лежали четыре трупа.

— Боже мой, — прошептала она, дрожа всем телом. — Твою мать!

Теперь уже и на улице закричали, а где-то вдалеке взвыла сирена. Флин выждал несколько секунд — вдруг появятся еще бандиты, — после чего сунул пистолет за спину, под рубашку, и поднял Фрею на ноги.

— Как у тебя это получилось? — спросила она сиплым от потрясения голосом. — Столько народу… Как ты их…

— Потом объясню, — оборвал Флин. — Все, пора сматываться. Пошли.

Он помог ей пройти в другой конец стойла и перебраться через стену из шлакоблоков. Им что-то кричали сверху, вой сирены звучал громче. Они шли и шли — мимо очередной свалки, потом вниз по узкой улице. Оба не могли слова выговорить после пережитого. Через полсотни метров топот бегущих ног за углом вынудил их забиться в какой-то смрадный проем и притаиться в тенях. Мимо пробежала ватага подростков, которым не терпелось разведать, что произошло. Когда они, взволнованно галдя, скрылись из виду, Флин и Фрея поспешили дальше. Улица шла под уклон, петляла и расширялась. Они обошли магазин с освещенными витринами, фруктовый киоск, увитый гирляндой лампочек, затем кафе. Все чаще попадались прохожие, все суетливее и ярче становился район. У подножия улица словно ожила. По взглядам встречных людей беглецы понимали, что из-за окровавленной рубашки и корки грязи на одежде их уже связывают с беспорядками, а потому ускорили шаги. На них глазели, будто они шли голышом, показывали пальцем и дважды попытались задержать. Оба раза Флин отбивался и тащил Фрею сквозь толпу, но потом улица оборвалась крутым склоном, за которым лежал пустырь. Там стояло несколько машин, шеренга мусорных баков, дальше тянулись рельсы, а вдали, будто ревущий поток, отсекающий этот угол Каира от прочих районов города, виднелась шумная трехполосная магистраль, по которой в обе стороны проносились машины. Флин и Фрея бросились туда, перелезли через ограду и отчаянно замахали руками встречному такси.

Поначалу водитель не хотел их сажать. Машину-де только что вычистили, поменяли обшивку в салоне — не хватало все снова испачкать. Флин вытащил бумажник, отсчитал толстую стопку банкнот, и таксист сменил гнев на милость. Флин сел рядом с ним, впереди; Фрея, на которой к тому времени лица не было, устало забралась назад.

— Вам куда? — спросил таксист.

— Все равно, — ответил Флин, — лишь бы подальше. Просто скорей поезжайте.

Водитель еще раз покосился на окровавленную рубашку археолога, пожал плечами и, включив счетчик, съехал с обочины в общий поток.

Флин обернулся и посмотрел на Фрею. На миг их глаза встретились. Броди прижал кране пригоршню взятых у таксиста салфеток, после чего провалился в кресло, обтянутое дешевой синтетикой. В эту секунду Фрея наклонилась к самому его уху.

— Хочу сказать спасибо за мое спасение… — Ее голос звучал глухо, подавленно.

Флин хмыкнул и забормотал что-то насчет взаимной благодарности.

— А еще я хочу, чтобы ты перестал вешать мне лапшу на уши, — неожиданно процедила она, выхватила у него из-под рубашки пистолет и приставила дулом к боку. — Хочу услышать, кто ты такой, что происходит и во что, черт подери, ты втянул мою сестру. А если будешь молчать, то шоферу придется отстирывать куда больше дерьма со своей новой обивки. Так что рассказывай.

Близнецов звонок Гиргиса не обрадовал, ой как не обрадовал. В матче только-только объявили дополнительное время после того, как Мухаммед Абутрика забил чудо-гол за две минуты до конца игры, сравняв счет 2:2. Оставались еще три гола, в том числе и великолепный удар головой Усамы Хосни, да только приходилось все бросать и срочно ехать в Маншият-Насир. Скажи им об этом кто другой — сразу отправился бы куда подальше, но Гиргис все еще мог ими командовать. Так что, как ни отвратительно было останавливать показ (а они ненавидели, когда их прерывали вовремя футбола), пришлось собираться. Близнецы, ворча, убрали плейер и накрыли мать одеялом. Проверив, что еды и питья ей на утро хватит, они оставили деньги на кухонном шкафчике и вышли за дверь.