Не названа цена - Мария Дмитриевна Берестова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она поспешила поскорее его успокоить и утешить.
С мягкой улыбкой она ответила:
— Нет, нет, ну что ты! Он совсем в меня не влюблён, мы просто сработались хорошо, но, уверяю тебя, в его отношении ко мне нет совсем ничего личного! — полыхнула она на него влюблённым нежным взглядом.
Уголок губ Рийара задрожал нервной усмешкой.
Илия так откровенно хотела, чтобы ей продолжали дурить голову, и так решительно напрашивалась на это, что удержаться было чрезвычайно сложно.
Он опустил голову.
«А что? Сыграю трагического героя!» — решил было он, и даже нацепил на себя смущённую улыбку, но…
Отдающая гнилой лицемерностью улыбка тут же сползла с него.
Неистово захотелось помыть губы, немедленно, и даже потереть их мочалкой.
«Грёбанный откат!» — с тоской и безнадёжностью подумал Рийар, уставясь взглядом куда-то в потолок.
Что за радость дурить девчонке голову, если самому от этого настолько тошно?
— Конечно же, он влюблён, — насмешливо продолжил гнуть свою линию Рийар, отказавшись от этой игры. — Уж поверь, я его слишком хорошо знаю!
Илия закусила губу. Ей казалось, что он бредит. Как в отстранённой профессиональной манере Леона можно было заподозрить романтический интерес? Совершеннейшая нелепость!
— Если и так, — прохладно отметила она, не зная, как опровергнуть высказывание, очевидно не соответствующее реальности, — то я-то в него не влюблена! — с вызовом в голосе отметила она, надеясь уже закончить это дурацкое объяснение.
Взглянув на неё весьма снисходительно, Рийар сложил руки на груди и ироничным тоном отметил:
— Потому что втюрилась в меня, да?
От обиды и оскорблённости Илия раскраснелась. Её высокие чувства к Рийару, однозначно, не заслуживали того, чтобы их так презрительно обозначали как «втюрилась»!
— Втюрилась, втюрилась! — словно издеваясь над ней, расхохотался Рийар и соизволи объясниться: — В этом и был план, дурочка. Посмотреть, как моего идеального братца корёжит от того, как его зазноба предпочла бестолкового и безалаберного меня!
Он смеялся, и в смехе его было больше истерики, чем настоящей насмешки, потому что он невольно высказал то, что сидело в его сердце занозой — что на фоне блистательного Леона он представляет собой фигуру слишком ничтожную. Но Илия, конечно, не заметила его истерики; она застыла в горе и оскорблённости.
— Так ты… ты всё это время обманывал меня? — беспомощно переспросила она, не веря, не понимая, не будучи готовой принять правду.
Он подавился новой порцией смеха, закашлялся и переспросил:
— Обманывал? Я тебе слова неправды не сказал, детка! Ты сама всё придумала.
Сердце Илии ёкнуло и оборвалось в бездну боли и осознания.
Она сама всё придумала.
Он, в самом деле, ничего ей не говорил.
Не делал никаких признаний.
Ничего не обещал.
Это она сама всё додумала — и теперь, когда она видела это ясно, все странности в его поведении встали на свои места.
От обиды, боли, злости на себя, чувства преданности — в глазах закололо слезами, но она сдержала их, чтобы не унизиться перед ним ещё больше.
— Ты нарочно дурил мне голову, да? — тихо выразила свою боль и обиду она.
— Дурил голову? — со злым смехом переспросил он. — Не надо, — резким шагом подошёл он к ней и холодно проговорил прямо в лицо, — не надо переваливать на меня ответственность за то, что у тебя нет мозгов, Илия.
Вспыхнув от гнева и стыда, она поняла, что точно не сможет теперь сдержать слёз, и выбежала из комнаты под его злой истеричный смех.
Как только за ней закрылась дверь, он рухнул на пол, обхватив голову руками и не в силах перестать смеяться. Впрочем, сухой и болезненный его смех скорее напоминал рыдания.
Глава десятая
«Это было очевидно, а я в упор не замечала», — раз за разом повторяла своё страшное открытие Илия.
Она закрылась в своей комнате, и сидела теперь на кровати, обхватив колени руками и снова и снова прокручивая в голове свои наблюдения, зацепившие её слова и поступки Рийара, свои сомнения и свои попытки объяснить то, почему он ведёт себя странно.
Она столько времени и сил потратила на то, чтобы объяснить себе все эти странности в его поведении! Далёкие звёзды, сколько же фантазии и упорства нужно, чтобы снова и снова не видеть в упор очевидного — и продолжать придумывать фантастические и запутанные объяснения простым вещам!
Теперь, когда она знала, что никогда не нравилась ему и что он и не планировал ухаживать за ней всерьёз, — всё стало очевидно. Все нестыковки и странности спокойно легли в одну красивую стройную систему.
Систему, которая она вполне могла разглядеть раньше!
Могла, могла, могла!
Если бы она так не зациклилась на мысли, что это та самая настоящая любовь, если бы она не цеплялась так за эту мысль, если бы она не предпочитала самые запутанные и фантастические объяснения, лишь бы не видеть правду!
Рийар был прав, и это было горше всего: он ни в чём её не обманул.
Она сама всё придумала.
Даже не имея на это никаких серьёзных оснований.
Да, он не разубеждал её и даже подталкивал порой к нужным ему выводам — но, по совести сказать, делал это не слишком усердно. Она могла увидеть и догадаться.
И видела, и замечала, и отмечала как странность, но…
Не хотела понимать, что за этой странностью стоит.
Всё, всё лежало на поверхности — а она этого в упор не видела, потому что не желала видеть.
Илия плакала даже не столько от боли предательства, сколько вот от этого понимания, какой же глубокой безнадёжной дурой она оказалась.
Это чувство казалось почти привычным — с тех пор, как началась её стажировка, она частенько чувствовала себя дурой, которая не замечает очевидных вещей. Леон, правда, говорил, что…
Мысль её споткнулась и замерла.
Леон.
За всеми этими переживаниями она совершенно забыла — Рийар заявил, что Леон в неё влюблён.
«Может ли такое быть?» — потрясённо подумала Илия, нервно потирая коленки.
Мысль эта казалась ей совершенно абсурдной. Леон с самого начала и до конца был предельно профессионален — был ходячим воплощением идеи «понимающий и мудрый наставник для стажёра». Илия, конечно, замечала, что он постоянно пытается её подбодрить, охотно отмечает её успехи, не акцентирует внимания на промахах и спокойно объясняет, как поступить в следующий раз, чтобы промаха избежать… но, в самом деле, он вёл себя… он
