Капля чужой вины - Геннадий Геннадьевич Сорокин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Прохоренков был изможденным стариком, он бы в одиночку не справился с Горбашом.
– Где написано, что он был физически слаб и немощен? Нигде. Это – раз! А теперь – два: у него были сообщники из числа рабочих новосибирской бригады. Как он их завербовал – не наше дело. Факты говорят, что в крови покойного Обедина обнаружен «Старичок». Второй соучастник преступления, Крылов, исчез. Вывод: Прохоренков после убийства Горбаша избавился от сообщников: оставил парализованного Обедина умирать на морозе, а Крылова прикончил где-то в другом месте. По процентам Прохоренков даст Центральному РОВД два раскрытых убийства.
Я представил, как старик Прохоренков у всех на виду пролезает под железнодорожными воротами на территорию завода, посвистывая, идет в демонтируемый цех. В руках у него шприц с бесцветной жидкостью, в кармане – прочная веревка. Бред, конечно, но прокурор не обязан знать расположение цехов и запрашивать справки об истинном состоянии здоровья подозреваемого. По бумагам Прохоренков будет пятидесятипятилетним бодреньким старичком, передвигающимся по хлебозаводу незаметно, как ниндзя в замке средневекового феодала.
– С Прохоренковым мне все понятно: процент есть процент. С Часовщиковой как поступим, если все преступления уже раскрыты?
– Тут дело чести! Она – организатор убийства Горбаша, и мы не можем оставить ее безнаказанной. Шаргунов предлагает продолжить расследование. О раскрытии двух убийств он отчитается в этом году, уголовные дела прекратит в следующем. С момента возбуждения и до конца февраля будет два месяца, чтобы добыть доказательства вины Часовщиковой и отправить ее за решетку. Шаргунов заверил, что в твоем распоряжении будет весь оперативно-следственный аппарат Центрального РОВД.
– Если расследование будет вестись официально, то, может, как-нибудь без меня обойдутся?
– Коней на переправе не меняют! – жестко отрезал Клементьев. – Вьюгин решил, что ты и дальше будешь заниматься этим делом.
Я тяжело вздохнул и вышел из кабинета.
В пятницу перед обедом меня вызвал Вьюгин. Когда я вошел, Сергей Сергеевич рассказывал о совещании в областном УВД:
– Генерал, как всегда, прошелся по Шаргунову, пригрозил снять с должности, если проценты завалит. Шаргунов встает и с места бодро докладывает, что его сотрудники раскрыли два зверских убийства, совершенных с помощью секретного препарата. В зале все онемели от неожиданности. Генерал тут же изменил тон и велел всем присутствующим равняться на Шаргунова, учиться у него раскрывать преступления.
Вьюгин достал из ежедневника конверт.
– Я посмотрю? – спросил он для приличия.
– Конечно! – поспешно ответил я.
Начальник райотдела вытащил открытку, прочитал текст на обороте и чуть не подавился от смеха:
– Есть чувство юмора у человека! Это надо же до такого додуматься!
Клементьев взял открытку, повертел в руках.
– Ничего не понимаю! – сказал он. – Зачем Лаптеву приглашение в отдел детских товаров?
– Сам напросился! – просмеявшись, объяснил Вьюгин. – Сидели мы втроем, об убийстве Горбаша толковали. Шаргунов спрашивает у Андрея: «Ты зачем шербет на крышу закинул? Не замешана ли тут женщина, которая могла пострадать, если бы шербет обнаружили?» Лаптев стал отнекиваться: «Я не я, лошадь не моя! Эта женщина – мать-одиночка. Я к ней отношения не имею, детскую кроватку для ее ребенка не ремонтировал». Шаргунов, естественно, ни одному его слову не поверил и решил пошутить от души. Теперь у тебя, Андрей, будет о чем с этой женщиной поговорить! Шаргунов говорил, что она хорошенькая?
– На вкус и цвет товарищей нет! – недовольно пробурчал я и взял открытку.
На лицевой стороне ее были цветочки и художественно выполненная надпись «Поздравляем!» На оборотной стороне – машинописный текст: «Уважаемый Андрей Николаевич! Приглашаем Вас 20 ноября 1982 года в 12 часов выкупить ваш заказ на сумму 200 рублей в столе заказов Центрального универмага». Ниже, авторучкой, дописано «ДО – ДШ». Еще ниже: «При себе иметь данное приглашение и документ, удостоверяющий личность».
– Что мне с этим приглашением делать? – озадаченно спросил я.
– Берешь под руку свою мать-одиночку и идешь выкупать товар! – весело объяснил Вьюгин. – Попасть в закрытую секцию – мечта любой мамаши. Представь: куча детских вещей, импорт, качество – закачаешься! Все по госцене, за копейки, практически даром. После похода в магазин соседка будет обязана соблазнить тебя. Если за шербет не отблагодарила, то теперь не открутится.
– Ничего мне не надо! – нахмурился я и отодвинул открытку на середину стола.
Начальник райотдела вмиг посерьезнел и строгим нравоучительным тоном сказал:
– Ты здесь, перед нами, сцены не устраивай! Получил открытку – иди выкупать товар. Шаргунову это приглашение не просто так досталось. Пришлось кого-то просить, объяснять, что он хочет поощрить перспективного сотрудника. Представь, что о нем подумают, если ты не придешь? Ты всех опозоришь: и его, и нас, и всю советскую милицию. Продавщицы решат: «Зажрались! Даже за дефицитом не приходят». Ищи деньги, договаривайся с соседкой и отправляйся в ЦУМ.
– Я с другой женщиной могу пойти? – спросил я, забирая открытку.
– С кем угодно, но ориентируйся на шифр, дописанный от руки. «ДО» – значит детская одежда. «ДШ» – дошкольная. В отдел для детей старше семи лет тебя не пустят.
До конца рабочего дня я прикидывал, кому бы сделать подарок. Кроме Татьяны Маркиной, никто на ум не приходил, но у нее был постоянный любовник и соваться к ней с открыткой было как-то глупо.
«Чего я добьюсь этим приглашением? – размышлял я. – Искуплю вину за прошлую дерзость? Что дальше? Как подруга для редких интимных встреч Татьяна не подходит. Ей отец для ребенка нужен, а не любовник. С другой стороны, срок приглашения – завтра, так что мне просто больше не с кем идти, кроме как с ней».
Простая мысль, что можно пойти одному, купить первые попавшиеся детские вещи и продать их знакомым, даже не приходила на ум. Пришлось обращаться к Татьяне. Она, к моему удивлению, с первого взгляда поняла, что означает эта открытка.
– Приглашение на двести рублей?
Татьяна на мгновение задумалась, нашла решение и повеселела.
– До завтра найду! – заверила она. – Сто рублей у меня есть, остальные займу. Тебе сколько будет причитаться? Половина?
– Не понял. Ты это о чем? – напрягся я.
– Не прикидывайся простачком из глухой деревни! – начала заводиться она. – Деньги еще никто не отменял. Мы зайдем в стол заказов. Я выберу две одинаковые вещи. Одну оставлю себе, другую продам в два раза дороже госцены и половину от полученных денег отдам тебе. Все так делают!
– Да пошла ты! – дернулся я. – За кого ты меня принимаешь? За спекулянта?
Я развернулся и ушел к себе. Открытка осталась у Татьяны. Минуты через три раздался стук в дверь.
– Андрюша! – позвала Татьяна. – Выгляни в окошко, дам тебе горошка!
Я открыл. Маркина вошла.
– Ты чего себя ведешь, как психопат? – вполголоса спросила она. – Не надо денег – значит,
