Комната кукол - Майя Илиш

– Ты не знаешь, почему Вайолет так злится, слыша имя Дженет? И Маргарита?

Влепив мне пощечину, Вайолет на мгновение позволила увидеть ее подлинный лик, и, хотя это случилось только раз, я подозревала, что эти имена могут стать ключом к разгадке всей истории. Я даже опасалась, что Бланш тоже выйдет из себя, но девочка просто рассмеялась.

– Ой, это такая глупая старая история, знаешь… У Вайолет был один мужчина, с которым она… Ну… он был ей очень дорог, ты понимаешь, о чем я. А эти две ведьмы – они были сестрами, злыми и коварными, – отобрали у Вайолет ее Тэм… ее Тома. Вот и все. Поэтому нам не нравятся эти имена. С тех пор много времени прошло, но эти две девицы разбили Вайолет сердце.

– Приют, откуда меня забрали, назван в честь святой Маргариты.

– И я могу поспорить, что Вайолет отказалась туда заходить, верно? – Бланш рассмеялась, и я не могла понять, искренен ее серебристый смех или она притворяется. – Если хочешь избежать проблем с Вайолет… лучше не произноси эти имена. Никогда.

Вздохнув, я кивнула. Значит, эта история вообще не связана с куклами. Жаль, что у этой загадки такое банальное объяснение. Я попыталась представить Вайолет юной девушкой и задумалась, когда же все это случилось. Я понятия не имела, сколько ей лет. Но спрашивать точно не стоило.

Вечером я улеглась в постель, думая, как же так вышло, что я за целый день ни разу не поела. Может быть, именно поэтому мне приснился очень странный сон. Я лежала под покрывалом из тонкого тюля, полностью обнаженная. Вдруг пришла Бланш и начала кормить меня зеленым виноградом. Виноградины были большими, как сливы, сладкими и пьянящими, как крепленое вино. И я не могла остановиться, все ела и ела. Мой разум затуманился, и я почти проснулась. Где-то на грани между сном и явью у меня возникло странное ощущение, что я давно уже знаю Бланш, мы были знакомы задолго до того, как нас представили друг другу. В том, как она обнимала меня, было что-то привычное. Но если я никогда не прикасалась к ней раньше, как ее объятия могли казаться мне такими… родными?

А потом – то ли во сне, то ли в яви – в моем сознании вдруг сложилась целостная картина. Дженет. Бланш – это Дженет. Ее душа вылупилась, оставив пустой кокон, куклу. И теперь ее душа в теле Бланш…

Тюль порвался. Девочка с виноградом исчезла. Но сон не закончился. Он только начинался. И превратился в мой худший кошмар.

Глава 12

Я проснулась в холодном поту, пропитавшем простыню и покрывало. Мне было так холодно, будто я лежала на льду. Именно так я себя и чувствовала – оледенелой. Я едва могла пошевелиться. Может быть, к лучшему, что сон почти развеялся и я уже помнила далеко не все, но главное мне стало ясно. В глубине души я с самого начала все знала, но только сейчас смогла сопоставить разрозненные детали. Как Руфус ездил в Лондон. Как Алан целый день носил в подвал лед. Какая Бланш бледная и холодная. Как Руфус читает в «Таймс» только некрологи. Как душа куклы, вылупившаяся около недели назад, очутилась в теле четырнадцатилетней девочки. Все это вдруг обрело смысл. И я поняла, что мне нельзя оставаться в Холлихоке. Нужно бежать отсюда, причем немедленно.

Я встала с постели и подошла к окну. Кости и мышцы, все болело, я едва могла шевелиться. Снаружи было темно и тихо. Я стояла, дрожа, вдыхала свежий ночной воздух, а занавески развевались, как одеяние призрака. Но я больше не испытывала холода. Я не знала, который сейчас час. Небо затянули тучи, я не видела ни луны, ни звезд, над землей стелился туман. Вцепившись в подоконник, я постепенно успокаивалась и пыталась все осмыслить.

Дело было не только в Бланш. Если у Бланш тело умершей, то и Руфус с Вайолет носили тела мертвецов, бледные, холодные, как лед.

Я не знала, кто они – злые духи или живые куклы. И знать не хотела. Я хотела только убраться отсюда подальше. Но я не уйду одна.

Первым делом я взяла клетку, все еще стоявшую на столике для умывания, – естественно, Бланш забыла о своем обещании принести подставку. Но теперь это было уже неважно. Я поставила клетку на подоконник, сдвинула к самому краю и открыла дверцу.

– Ну же, – шепнула я крапивнику. – Улетай! Теперь ты свободен.

Но птица не обращала на меня внимания. Она спала на жердочке, ничуть не интересуясь возможностью освободиться. Ладно, заметит, как проснется. Я оставила клетку на подоконнике, закрепив ее, чтобы окно и дверца оставались открытыми на тот случай, если крапивник все-таки решит улететь. Затем я вышла из комнаты. Я искала Люси. Она жила на верхнем этаже, как и я, но я не знала, в какой именно комнате. Нужно было передвигаться бесшумно, и я молилась, чтобы дверь не скрипнула и я угадала с первого раза.

Затаив дыхание, я прислушалась. На третьем этаже находились комнаты всех слуг, только Алану приходилось спать под лестницей в подвале. Поэтому я могла наткнуться вовсе не на того, кто мне нужен. За одной дверью раздавался оглушительный мужской храп. Судя по всему, храпели двое, а значит, там спят Том и Гай. Я постаралась держаться оттуда подальше. За другой кто-то выводил носом удивительнейшие отвратительные трели – должно быть, миссис Дойл. К этой двери я тоже не прикоснулась. Но за третьей царила тишина, и я, медленно приоткрыв дверь, осторожно заглянула внутрь. Люси и Эвелин, молодые хрупкие девушки, едва ли будут шуметь во сне.

Разглядеть что-то в темноте было сложно, лампы у меня при себе не было, чтобы меня никто не увидел, но в окно лился слабый свет луны, пробившийся сквозь тучи и туман. Постепенно мои глаза привыкли к темноте комнаты, и когда я смогла различать очертания мебели, то оказалось, что тут стоит всего одна кровать. Тут пахло тальком и женским потом, и я подозревала, что нашла Доукинс, камеристку. По– прежнему стараясь не шуметь, я закрыла дверь, радуясь, что не разбудила ее.

В следующей же комнате мне повезло. Увидев в кроватях Люси и Эвелин, я осторожно протиснулась внутрь. Девушки крепко спали и не услышали меня. Я хотела забрать из Холлихока Люси. Потеряв Алана – собственно, теперь я радовалась, что он выбрался из имения в целости и сохранности, – я не оставлю здесь Люси. Ради нее – и ради меня. Но как же Эвелин? Во-первых, она не нравилась мне так, как Люси, и не могла же я увести половину слуг, разбудив их среди ночи и предложив принять участие в побеге. Во-вторых, вдвоем мы сумеем выбраться отсюда незамеченными, втроем же сбежать будет уже сложнее. Нельзя сказать, что Эвелин была мне неприятна, я вообще мало с ней общалась – слишком мало, чтобы составить о ней какое-то мнение. Но я знала, что она уже пару раз втравливала Люси в неприятности, а нам такой человек в дороге не поможет. Да и вообще, поверит ли мне Эвелин? Нет, я заберу только Люси.

Я подкралась к кровати, на которой лежала моя подруга. Ладно, как же разбудить ее, не всполошив всех вокруг? Я нагнулась, зажала ей одной рукой рот, чтобы она не могла закричать, а второй потрясла за плечо. Я не хотела ее пугать, но, естественно, Люси пришла в ужас.

Я почувствовала, как ее тело напряглось от страха. Она широко распахнула глаза, но в темноте едва ли понимала, что это я.

– Тсс-с! – прошептала я ей на ухо. – Это я, Флоранс! Не шуми, я не хочу будить Эвелин. Если понимаешь меня, то кивни, но ничего не говори!

Через пару мгновений Люси кивнула. Ее губы шевельнулись под моей ладонью. После сегодняшнего кошмара было приятно ощущать тепло другого человека. Я медленно отпустила ее, готовая в любой момент опять зажать ей рот, если она вздумает кричать.

– Нам нужно бежать отсюда, – прошептала я. – Сегодня же ночью. Одевайся и приходи в мою комнату… нет, погоди, у тебя есть второе платье? Можно я его надену?

Я не планировала бегства в подробностях, меня все еще трясло от привидевшегося сна и того, что я поняла, но незамысловатое платье служанки подойдет для побега куда лучше, чем белый наряд с рюшами и ленточками. Ох, только бы она смогла подобрать мне платье, не поднимая шума!

Люси еще раз кивнула, и я подала ей знак, что сейчас отправлюсь в свою комнату и буду ждать ее. Там мы хотя бы могли поговорить, не опасаясь разбудить полдома. Дверь комнаты я оставила приоткрытой. Ожидание тянулось мучительно долго, сердце выскакивало у меня из груди, а я пыталась составить план побега. Я присела на кровать, но тут же вскочила и подошла к окну. Я металась по комнате, как тигр. Меня переполняли тревога и страх.

Наконец Люси, шмыгнув в мою комнату, закрыла за собой дверь. Она была в ночной рубашке и чепчике, но под мышкой держала два платья. Одно из них она протянула мне.

– Я не могла открыть шкаф, там дверца скрипит, поэтому я взяла платье Эвелин, надеюсь, оно тебе подойдет.

Я уже собиралась сказать, что наряд нужно вернуть, – как только бедная Эвелин проснется, она заметит, что платье пропало, – но поняла, что наше бегство и так заметят ранним утром, поэтому платье не имело особого значения. Если Эвелин захочет, она может взять себе все мои вещи. Главное – убраться отсюда как можно скорее. Нам нужно было преимущество до того, как наше отсутствие бросится кому-то в глаза.