Я — МОЛОТ ПРОТИВ ВЕДЬМ - Яна Розова

И они отдыхали. Как-то само собой получилось, что, стремясь пообщаться в приватной обстановке, Мамедов и Соня завели привычку встречаться после работы в недорогих барах. Там, среди обычных гродинцев, чей годовой доход не превышал Сониного месячного заработка, их никто не знал и не отвлекал друг от друга. Чтобы не выделяться из общей массы, вальяжный Мамедов стал одеваться попроще, но дешевая одежда только подчеркивала его класс.

Сама Соня расцвела. Она стала носить яркие трикотажные свитера, подчеркивающие ее полную грудь и свежий цвет лица. Достала из шифоньера короткую юбку, с трудом припомнив, что ноги у нее всегда были стройными. Влезла на каблуки, легкомысленно наплевав на риск сломать себе шею.

Знакомые замечали перемены, происходящие с ней, но Соня отшучивалась, что в бизнесе больше везет красоткам. Свои отношения с торговцем вином она не афишировала. А отношения развивались довольно быстро. В один прекрасный вечер в середине октября Соня оказалась в постели гостиничного номера Мамедова. Она не слышала от него нежных признаний, но они и не были нужны ей. Соня Бочкарева была счастлива.

Этот новый этап в своей жизни, этап любви, она уже не ожидала пережить. Мамедов по-прежнему казался ей человеком другого круга, другого уровня. Она всегда предпочитала более основательные отношения, более стабильные чувства. Роман с «командировочным» мужиком, да еще моложе себя, казался Соне чем-то слишком уж невесомым. Но пожар разгорелся, в отблесках любовного пламени их отношения выглядели чуть глубже, чуть весомее, чуть определеннее.

Утром двадцать пятого октября Мамедов позвонил ей на работу.

— Соня, это я! — его голос звучал резко и взволнованно. — Знаешь, мне позвонили из офиса, из Москвы, мне надо уезжать!

— Но ты же вернешься, — у Сони болезненно сжалось сердце. — Ты не надолго?

— В том то и дело, что надолго. Уезжаю тридцать первого октября. Уже билеты заказал. Понимаешь, серьезное дело намечается. Мне придется курсировать между Москвой и Тулузой. Я просто поселюсь в самолете на некоторое время. Если откажусь от этого предприятия — потеряю много денег. Очень много. Они же нам нужны? Ты же хочешь позагорать летом на моей яхте в Средиземном море?

— Я не хочу, чтобы ты уезжал, — ответила Соня тихо. Ей стало так тоскливо и одиноко в предчувствии разлуки, что даже слезы навернулись на глаза.

— Ты серьезно? — Мамедов сказал это тихо и нежно.

— Серьезней некуда...

— Соня, поехали со мной!

— Но у меня дела!

— Брось их к черту! — взорвался он. — Ради чего ты пашешь? Чтобы жить хорошо? Да ты не знаешь, что это такое! Ты раньше одиннадцати утра вставать не будешь. Я тебе мир покажу. Ты ни в чем нуждаться не будешь. Купим в Москве квартиру, привезешь Игорька!

— Я не могу...

— Плюнь! Ну хочешь, мы поженимся?

— Это неважно!

— Я позвоню тебе завтра, — неожиданно оставил уговоры Мамедов и положил трубку.

Соня не любила решать все сгоряча, но терять Васю сейчас, когда она вдруг ощутила радость жизни, молодость, любовь, просто счастье, казалось слишком тяжело. Он дал Соне то, чего ей не хватало. Он обещал еще больше! Что держит ее здесь, в Гродине? Признаться честно — только деньги! Только работа, приносящая стабильный и высокий заработок. Но по сравнению с тем, что в материальном плане может дать ей Мамедов, ее доходы просто смешны. Это шанс, конечно, это только шанс и нельзя его упустить ни в коем случае!

Соня позвонила одному из соучредителей и кое-что обсудила с ним. Потом набрала номер Мамедова и повторила однажды сказанную фразу:

— Я решила принять твое предложение.

Ведьма Меркурия принесла ему немало хлопот. Пожалуй, он сам был виноват. Впал в эйфорию от своих побед и не слишком хорошо обдумал антураж предпоследнего действия. Ведьма Венеры была слишком легкой добычей, и образ светского человека, европейского, обеспеченного, расслабленного, которому в жизни не хватает только настоящей любви, показался ему идеальным вариантом и на этот раз. Только по ходу представления, не ощущая обратной связи, не чувствуя биения сердца ведьмы, он понял свою ошибку. Пришлось импровизировать по ходу дела. И так несколько раз. Зря он сказал, что убил похитителя! Это ее только напугало. Ведьма Марса была бы в восторге, а Меркурий не любит крови. Меркурий любит деньги. Конечно, он разыграл и эту карту, но грубовато и неловко. Ах, если бы можно было переиграть спектакль набело! Но жизнь тем и отличается от сцены, что здесь все вживую, в он-лайне.

Несколько раз он хотел бросить начатое и вернуться к чертовой торговке в другом образе. Но риск был слишком велик. Слишком трудно использовать грим в повседневной жизни так, чтобы он был не заметен, а ведь пришлось бы круто меняться. Цветом глаз и волос дело бы не ограничилось.

На какой-то миг он даже испытал леденящее чувство провала. Это случилось в момент, когда Соня начала задавать вопросы о внешности «убитого» им «похитителя». Он вдруг решил, что торговка прознала по своим каналам нечто, что могло бы сорвать его легенду. Он быстро придумал «труп» с характерными чертами, отличающими его от многих других. Слава Богу, угадал и отмел всякие подозрения Сони на этот счет.

Кстати, именно так он натолкнулся на интересный факт: кто-то стал пользоваться результатами его действий. Ведь Маловичко был тем самым корреспондентом, которому дал интервью некий таинственный сатанист. Он читал об этом, так как имел привычку просматривать местную прессу в поисках интересных для себя фактов. Этот умник, сатанист, указал на «истинных» виновников происходящего в области безобразия, обвинив в убийствах и поджогах сатанистскую секту. Теперь журналиста убили, и о секте заговорили в два раза громче.

Сначала он здорово удивился, узнав, что переполошил всю округу своими действиями. Конечно, он предполагал, что милиция будет искать его. Но это их работа — пусть себе ищут! Он позаботился об этом заранее и чувствовал себя вполне уверенно. В конце концов, недаром он ждал десять лет. Он сумел научиться кое-чему в жизни, и теперь это работало на него. А вот вмешательства третьих сил он не ждал, не предусматривал. К чему это может привести? Не окажется ли постороннее влияние пагубным для его планов?

Потом он немного рассердился на этого самого сатаниста и иже с ним: какое право имеют они лезть в чужие дела? Что за натура такая у этих людей? Все тянут и тянут одеяло на себя! Но вскоре он рассмеялся и махнул на все рукой! Да ему-то что? Остался один эпизод, самый легкий, самый выигрышный. После него он исчезнет из этого мира. Появится другой, свободный, новый человек. Счастливый, полноценный, забывший прошлое, нашедший себя. Пусть они тут хоть сатанистов обвиняют, хоть монашек! Ему нет до этого никакого дела!