Похищение мечей - Майкл Салливан

Колдун долго вел их по бесчисленным коридорам, уверенно выбирая повороты, пересекая мосты и поднимаясь или спускаясь лестницам.

— А что, если мы умерли? — прошептал Майрон, пристально глядя на каждого попадавшегося им на пути застывшего стражника. — Может, все мы теперь мертвы? Похоже, что мы уже призраки.

Адриан подумал, что Майрон, возможно, в чем-то прав, ведь кругом стояла такая странная, поистине гробовая тишина. Легкая поступь волшебника и развевавшиеся полы его мантии, излучавшей теперь серебристое сияние, более яркое, чем свет любого фонаря или факела, только подчеркивали нереальность происходящего.

— Нет, это просто невозможно! — воскликнул Алрик, обходя застывших, как статуи, стражников в черных доспехах, которые стерегли подходы к третьему мосту. — Что происходит?! — обратился он к колдуну. — Это твоих рук дело?

— Так действует итиналь.

— Что это такое?

— Волшебная шкатулка. Не каждому смертному по силам бремя управления временем, ибо поле его слишком обширно, а возможности человека ограниченны. Однако и мировой хаос можно победить, если усилить воздействие в узко ограниченном пространстве. Мои собратья в далеком прошлом, укрощая магию и время, покрыли сии стены сложными заклинаниями. Однако мне достаточно было изменить всего лишь одно волоконце в этом заколдованном полотнище, чтобы нас выбило из состояния магического равновесия.

— Хорошо, стражники нас не видят, но это не объясняет, почему они неподвижно стоят на месте, — сказал Адриан. — Мы освободили вас, и все вместе исчезли. Почему нас никто не ищет? Разве они не должны были запереть все входы и выходы, чтобы поймать нас в ловушку?

— В пределах этих стен течение времени остановлено для каждого, кроме нас.

— Ты все вывернул наизнанку! — в сердцах воскликнул Майрон.

Эсрахаддон резко повернулся к нему и окинул оценивающим взглядом:

— В третий раз ты изумляешь меня. Как, говоришь, твое имя?

— Он ничего такого не говорил, — ответил за него Ройс.

— Ты не доверяешь людям, друг мой в черном капюшоне? Что ж, весьма похвально. Имея дело с магами и мудрецами, следует сохранять осторожность, — сказал Эсрахаддон и лукаво подмигнул вору.

— Вывернул наизнанку… Что имел в виду Майрон? — спросил Алрик. — Что время остановилось для них, а мы свободны от его воздействия?

— Воистину так. Впрочем, время все еще движется, просто очень медленно. Но им сие неведомо, понеже пребывают они в нем взаперти, задержавшись в потерянном мгновении.

— Теперь я начинаю понимать, почему они тебя так боялись, — сказал Алрик.

— Девять сотен лет провел я в заточении за то, что спас сына человека, коему все мы поклялись служить и коего должны были защищать даже ценой своей жизни. Ничтожно малую плату взимаю я с них, ибо существуют куда более страшные мгновения, каковые можно пережить в заточении.

Добравшись до огромной лестницы, ведущей в главный коридор, они начали долгий изнурительный подъем по каменным ступеням.

— Как тебе удалось сохранить рассудок? — спросил Адриан. — Или время пролетело в одно мгновение, как сейчас для них?

— Время летело, но не столь быстро, когда я измерял его веками. Всякий день я боролся с ним. Тот, кто владеет Искусством, должен иметь терпение. Но случалось и… — Колдун замялся и после короткой паузы добавил: — Кто ведает, что значит сохранить рассудок?

Когда они подошли к коридору с чередой застывших ликов на стенах, Эсрахаддон невольно остановился. Адриан заметил, что он борется с внутренним напряжением.

— В чем дело? — спросил он.

— Застывшие лица принадлежат строителям сего узилища. Я был доставлен сюда, когда воздвигали последнюю стену. Все озеро, подобно ожерелью, окаймлял палаточный городок. Сотни ремесленников с семьями прибыли на зов церковников, желая внести свою лепту в дело отмщения за павшего императора. Таково уж было отношение народа к его императорскому величеству. Все скорбели о его гибели, и немного нашлось бы в великой империи тех, кто не отдал бы с превеликою радостью жизнь за него. Меня заклеймили как предателя, и лишь ненависть читал я в их очах. Они ликовали, строя мне гробницу. — Маг медленно двинулся вперед, разглядывал одно лицо за другим. — Некоторых я узнаю. Здесь каменщики, ваятели, повара и их жены. Страшась, что их уста выдадут страшную тайну, церковники навеки замуровали их в этих стенах. Вот все они пред вами, сии пленники подлой лжи. Сколько же здесь невинно убиенных! Сколько жертв было принесено, чтобы сохранить всего-навсего одну тайну, которой не смогло стереть даже истекшее тысячелетие! — воскликнул он и быстро широким шагом повел их по коридору.

Здесь, в самой темной части тюрьмы, мантия Эсрахаддона сияла еще ярче, чем раньше, делая его похожим на гигантского светящегося мотыля. Вскоре они подошли к преградившей им путь неприступной на вид каменной стене.

— Тут нет никакой двери, — предупредил волшебника Алрик.

Эсрахаддон вздрогнул, словно очнувшись ото сна, и удивленно воззрился на принца:

— Нечто несообразное глаголешь, ибо через сию стену ты вошел сюда. Дверь всего лишь находится в другой плоскости.

Эсрахаддон прошел сквозь стену без малейших сомнений и колебаний, и остальные последовали за ним, не теряя времени…

Яркий солнечный свет погожего осеннего утра едва не ослепил их, когда они преодолели каменную преграду. Синее небо и свежий прохладный ветерок вселили в них не испытанные ранее чувства. Адриан втянул в себя воздух, наслаждаясь запахом травы и опавших листьев. До того как попасть в подземелье, он даже не замечал этого запаха.

— Странно. Кажется, сейчас должна быть дождливая ночь, — заметил он удивленно. — Мы ведь провели там не более нескольких часов, правда?

Эсрахаддон пожал плечами и запрокинул голову, подставляя лицо солнцу. Он дышал полной грудью, наслаждаясь каждым вздохом.

— Неожиданной бывает расплата за изменение времени, — бесстрастно сказал он. — Не разумнее ли спросить, какой ныне день, тот ли самый, следующий или уже третий. Незаметно могли промчаться десятки, даже сотни лет.

Волшебника явно позабавило изумленное выражение, появившееся на лицах его спасителей.

— Не печалуйтесь, — сказал он. — Быть может, миновало всего лишь несколько часов.

— Было бы ужасно потерять столько времени жизни, — сказал Алрик.

— Истинно так, ибо утратил я девять сотен лет. Все, кого я знал, мертвы, империя пала. Бог весть, во что превратился сей мир. Ежели правдивы рассказы сестры твоей, многое в мире переменилось.