Харама - Рафаэль Ферлосио

Теперь до них снова доносились музыка и шум из закусочных. Длиннющие тени Фернандо и Мели двигались перпендикулярно реке. С террасы над нижним бьефом плотины уже совсем ушло солнце, прохладная тень и близость воды взбодрили людей. Грохотал водоспуск. Мели и Фернандо снова прошли вдоль столиков по самому краю бетонной площадки. Мели посмотрела на водовороты взбаламученной воды, потоки которой разбивались о боковые стенки, прежде чем устремиться в горловину водоспуска.

— Что, если бы я туда упала?

— Рассказать об этом ты не смогла бы.

— Как страшно! — И в ужасе поежилась.

Потом снова перебрались по дощатому мостику и роще и дошли до того места, где был разбит их лагерь.

— Ничего себе! — сказала Алисия, завидев их. — Вы знаете, который час?

— Должно быть, не очень поздно.

— Восьмой час. Вот посмотри.

Мигель встал.

— Самое время смотать удочки отсюда и подняться наверх.

— А знаешь, у нас там было приключение!

— Что с вами стряслось?

— Нас остановили жандармы, — стала рассказывать Мели. — Оказывается, девушке нельзя ходить по берегу в том виде, в каком она хочет. Эти два пугала сказали, чтоб я прикрыла плечи.

— Вот как? Забавно! Разве, что здесь, что там, — не одно и то же?

— Видно, нет.

— Любят мозги пудрить, лишь бы не давать людям жить.

— Вот именно, — сказала Алисия. — Ладно, пошли одеваться. Вставай, Паулина.

— Если б ты знала, как мне не хочется трогаться с места. Хорошо бы остаться здесь подольше.

— Ну что ты выдумала! Мы же договорились встретиться с остальными. Увидишь, как будет весело.

— Не знаю, что тебе ответить.

— Так или иначе, решайте поскорей.

— Мы остаемся, — заключил Себастьян.

Алисия сказала:

— Какая жалость, ребята, теперь все сами по себе.

— Вот куда бы я с удовольствием пошел, так это на танцы в Торрехон.

— Ты опять за свое? — возмутилась Мели. — Ну и тип! Что заберет себе в голову, сам черт не выбьет!

— А те что там делают?

Мигель подошел к компании, где сидел Тито. Все трое пели.

— Эй, пошли наверх!

— Что ты сказал? Мы не расслышали, — ответил Даниэль.

Лусита засмеялась.

— Ладно, хватит трепаться. Уже поздно. Решайте.

— И что мы должны решать?

— Ну вот что, некогда тут с вами разговаривать. Оставьте ваши шуточки при себе и скажите, идете вы наверх или нет.

— А это смотря куда…

— Сразу видно, на вас рассчитывать нечего. Я не собираюсь тут с вами время терять. Делайте что хотите.

Мигель повернулся и пошел обратно. Кармен и Сантос встали. Она подняла руки и потянулась, закинув голову. Опустила глаза.

— Что ты на меня смотришь?

Сантос стоял перед ней, прислонившись к дереву. Она подошла и потерлась щекой о его щеку.

— Милый, — сказала она.

— Ты идешь с нами одеваться, Кармела?

— Да, иду. Только возьму одежду.

Она наклонилась за одеждой. Сантос продолжал стоять у дерева.

— Слушай, Кармен.

— Да, моя радость, — обернулась она к нему.

— Тебе очень хочется идти наверх?

— Что? Ей-богу, не знаю. А в чем дело?

— Нет, ничего. Я думал, ты устала.

Снова подошла Алисия.

— Пошли, если идешь.

Кармен держала в руках одежду и зеленые босоножки.

— Я готова.

— А ты тоже одевайся, — сказала Алисия. — Ну что тут стал? Чего ждешь?

— Иду, иду…

Мигель уже одевался. Сантос сдвинулся с места. Мели пошла с Алисией и Кармен. Прошли мимо Даниэля с компанией.

— Ничего себе троица, — сказала Алисия.

Мели не обернулась.

— Какой чудесный день, девочки! — сказала Кармен. — Особенно после обеда — прелесть!

— Да? — протянула Мели. — Тебе виднее.

Себастьян положил голову на колени к Паулине.

Она смотрела на кирпичные своды моста, окрашенные заходящим солнцем. Тень от моста ложилась на илистые воды реки.

— Завтра опять понедельник, — сказал Себас. — Много будет мороки на этой неделе…

— В гараже?

— Где же еще?

Фернандо прошел мимо них и стал что-то заполаскивать в реке.

— С каждым днем работы все больше, такая тоска! Хозяин доволен, а мы на части разрываемся.

— Не думай ты ни о чем.

— Это как же?

— Ну сейчас не думай об этом.

— Ни о чем не думать нельзя, если ты только не спишь. Человек не может все время ни о чем не думать.

— Тогда сии. — И она положила руку ему на глаза.

— Не надо, на пикник спать не ездят.

— Так что же ты хочешь?

Фернандо уже возвращался, выжимая плавки.

— Чтобы не было столько работы. Чтобы не портить себе воскресений, думая о предстоящей неделе.

— В чем дело? — спросил Фернандо. — Ну ты и лентяй. Вон как хорошо освоил горизонтальное положение. Счастливые вы: сели, дали газ и в ноль минут уже в Мадриде.

— Куда там, настоящие господа.

Кармен одевалась в зарослях ежевики у подножья холма, а Мели и Алисия держали халат.

— Я красная как рак, — сказала Кармен, посмотрев на свои плечи. Она ловко освобождала тело от одежды. Из-под блузки спустила лямки купальника. — Сейчас оденусь, девочки. Не смотрите, — смеялась она.

— Ну и дуреха, — сказала Мели. — Думаешь, ты Шахразада?

Кармен засучила рукава блузки и застегнула юбку. Потом спустила купальник и вылезла из него. Донесся голос Фернандо, который кричал, чтобы они поторопились.

— Пошевеливайтесь. Ребята уже готовы.

В кустах ежевики что-то прошуршало. Алисия, которая в это время одевалась, испуганно вздрогнула. С вершины холма кидались в них землей.

— Какие бессовестные! — сказала Мели, глядя вверх.

Она разглядела две головы, тотчас же спрятавшиеся. Кармен сказала:

— Мальчишки.

— Нахалы.

Снова зашуршали комья земли по листьям ежевики. Алисия тоже посмотрела.

— У этих идиотов ни стыда, ни совести. Вот ведь пристали!

— Мало ли на свете дураков, — сказала Мели. — Ты оделась?

— Я готова.

Их звали уже хором.

— Не на пожар спешим, успеем.

Они подошли к своим.

— Вы ничего не забыли? — спросил Мигель.

— Не беспокойся, пошли.

Мигель обернулся к Паулине и Себастьяну.

— Значит, постарайтесь подняться наверх до десяти. А если нет, мы оставим вам сумки и судки, чтоб вы их привезли на мотоцикле. Ладно?

— Да, конечно. Мы поднимемся раньше, чем вы уедете, не беспокойся.

— Тогда пока.

— Давайте, веселитесь!

Даниэль, Тито и Лусита сбились в кучу. Слышен был их смех.

— Ну и троица!

— Вы остаетесь здесь, — сказал им Мигель, — ну что ж, только помните, что в десять мы уезжаем. Смотрите сами как быть.

Тито поднял голову и махнул рукой, показывая, чтобы они уходили.

— Шагайте, шагайте, о нас не беспокойтесь. Мы сами с усами, независимые.

— Вот мы какие! — крикнул Даниэль из-за спины Тито.

Лусита сказала:

— До скорого!

Они уже уходили.

— Оба будут лезть к ней наперебой, — сказал Мигель. — Жалко Луситу.

Сантос и Кармен поднимались по земляной лестнице, обнявшись и глядя под ноги, как будто считали ступени.

— Пара голубков, — сказала Мели.

Фернандо разговаривал с Мигелем:

— Старик, уже полвосьмого. Наши, должно быть, совсем извелись, дожидаясь.

Мало-помалу они взбирались все выше и выше, и люди у реки оставались где-то далеко внизу. Многие еще сидели компаниями в роще и на другом берегу, среди кустов, на краю желтеющей пустоши. Обнаженные тела на бетоне плотины отливали медью под заходящим солнцем. Вдоль канала вытянулись тонкие и длинные тени черных тополей.

— Дыхание перехватывает.

Фернандо тяжело дышал. Они поднялись наверх. Мели задержалась на середине склона.

— Подождите, — сказала она им снизу. — Эту высоту надо брать не спеша.

Музыка из приемников поднималась сюда, громкая и назойливая, вместе с говором толпы и грохотом воды в водоспуске, скрытом деревьями; весь этот шум пропитывал кроны деревьев, как жаркий дым веселого пиршества.

— Какая ты неженка, Мели!

Она поднималась очень медленно, упираясь руками в бедра. Посматривала наверх, прикидывая, сколько еще осталось.

— Совсем не могу… — вздыхала она.

Река осталась у них за спиной, и они уже не видели ни рощи, ни пустоши, ни моста. Гребень холма прикрывал позади них реку с ее грязно-огненного цвета водой, эту вену земли, которая была почти неразличима под косыми лучами оранжевого солнца. Снова шли они виноградниками. Алисия повисла на Мигеле, ухватившись за него обеими руками. Склонила голову ему на плечо. Мигель что-то напевал.

— Интересно, они сообразили привезти патефон?

— Убьем их, если не привезли.

— Тебе так хочется потанцевать?

— Ну что за жизнь! — сказала Мели. — Я всеми способами пытаюсь хоть немножко развлечься сегодня. И все безрезультатно. Не возвращаться же домой в таком настроении. Увидит тетка, какое у меня расстроенное лицо, и сразу скажет, что я заболела.