Когда мы встретились (ЛП) - Шталь Шей

— Ты уверен?

Бэррон издает смешок и пытается поднять бедра выше, но я привстаю. Его челюсть сжимается, когда он рычит:

— Я не гребаный девственник.

Теперь я фыркаю. Отодвигаюсь на дюйм, пристально глядя на него. Тени танцуют на его лице, делая выражение неразличимым.

— Я имею в виду отсутствие презерватива.

Он смеется.

— Я уверен.

Пялюсь на Бэррона, наши взгляды встречаются в полной тишине, когда я опускаюсь и его член легко скользит в меня. Мы одновременно резко выдыхаем.

В ту секунду, когда его член заполняет меня до упора, он утыкается лицом мне в шею, и не двигается. Ни на дюйм. Он крепко сжимает мою талию, его тело дрожит. Медленно мы задаем ритм, но ничего не говорим. Мне этого недостаточно. Хочу запрокинуть голову и выбить из него все дерьмо, но не могу понять, что здесь происходит.

Через минуту его голова ударяется о спинку сиденья, и он приподнимает бедра, немного больше сутулясь. Я отстраняюсь, чтобы моя грудь была в поле его зрения. И в этот момент Бэррон теряет рассудок. Не успела я опомниться, как уже лежу на спине, а его рот повсюду одновременно. Он неистово ласкает мои соски, и в то же время тянет горсть моих волос.

Позвольте мне кое-что вам сказать. Если вас не объездил настоящий ковбой, мне вас чертовски жаль. Блуждающий, нежный, чертовски грубый, этот техасский мальчик показывает мне, почему именно я так жаждала юга. У нас практически животный секс.

Его требующий рот встречается с моим, учащенное дыхание наполняет кабину грузовика.

— Ты такая чертовски сексуальная, — рычит Бэррон, снова врываясь в меня.

Улыбка растягивает мои губы, но я не в силах дать ответ. Черт, я даже отдышаться не могу. Цепляясь за его плечи, крепче обхватываю его ногами. Держась одной рукой за сиденье, а другой за мою макушку, чтобы я не ударилась о дверь, он толкается глубже. Затем Бэррон перестает меня целовать и сосредоточивается на моих глазах. Борюсь с желанием сказать что-нибудь глупое. Например, что люблю его. Потому что это невозможно. Верно? Не-а. Мои чувства не похожи на любовь. Я даже не знаю этого парня.

Но мое сердце знает. Оно отчаянно желает, чтобы я осталась с ним. Оно говорит мне проглотить мою ложь, подождать какое-то время и рассказать все ему, но мой мозг кричит: «Не делай этого».

Жаль, что моя киска здесь главная, потому что она велит всем этим сучкам заткнуться.

Издавая грубые звуки при каждом толчке, Бэррон судорожно дышит.

— Ты еще не кончила? — На его лице улыбка, он вспоминает наш разговор в баре.

Я кусаю губу, кладу руки ему на затылок, призывая его опуститься на меня всем своим весом. Прижавшись губами к его уху, втягиваю его мочку в рот.

— Почти, — шепчу я, скользя одной рукой по его заднице. — Сильнее.

И он выполняет мою просьбу, пока я не выгибаю шею, дрожа от оргазма, пронзающего меня.

— Я больше не могу сдерживаться, — практически скулит Бэррон, вонзаясь в меня сильнее.

— И не надо.

Он втягивает воздух, его тело напрягается надо мной. Он перестает двигаться, но его поцелуи такие собственнические и отчаянные, что мне становится грустно. Потому что я хочу чувствовать это всегда.

Затем его поцелуи затихают, и мы лежим, пребывая в нерешительности, ожидая, что другой что-нибудь скажет. Его грудь расширяется, он сглатывает. Слышу его дыхание, его медленный и ровный ритм, вдох-выдох, и не могу представить ничего лучше, чем быть здесь, с ним.

Бэррон уже кончил, но все еще внутри меня. Я не знаю, что должна сказать, и я немного боюсь шевелиться после всего этого. На его лице непонятный взгляд, глаза слегка расширены, а затем он смотрит вниз, где мы все еще соединены. Он сожалеет об этом?

Упираясь ладонями в сиденье, Бэррон поднимается, выходя из меня, и беззвучно садится за руль грузовика.

Он натягивает джинсы и застегивает их, прежде чем потянуться за рубашкой.

Я сажусь, делаю то же самое и понимаю, что у меня там беспорядок.

— У тебя есть бумажное полотенце или что-то в этом роде?

Бэррон поворачивает голову на звук моего голоса, устремляя свой взгляд между моих ног. Сглотнув, он открывает бардачок и протягивает мне пачку салфеток. Борясь с волной смущения, привожу себя в порядок и снова натягиваю джинсы.

Держа руки на руле, тело Бэррона напрягается, а затем он смотрит на меня.

— Не уходи, — умоляет он. — Оставайся со мной, пока я не отремонтирую твою машину.

Киваю, не в силах противостоять. Двигаюсь ближе к нему и прижимаюсь к его руке.

— Я останусь.

Его губы прижимаются к моему виску.

— Спасибо.

24

Потому что я не позволю тебе уйти. В ненавязчивом сталкерском стиле. Или нет?

Бэррон

Наконец-то.

Бл*дь.

Я не могу точно описать, каково это было ‒ наконец-то быть с Кейси. Потрясающе. Я с этим соглашусь. Я думал, что с ума сойду, если в ближайшее время не трахну ее, но, что более важно, не уговорю ее остаться. Ее отъезд был для меня тяжелым, и, хотя я не знаю, как долго она у нас пробудет, на обратном пути между нами была какая-то легкость. Я не жалею о том, что не отстранился. И я чертовски надеюсь, что она не врет о том, что принимает противозачаточные, иначе мне п*здец.

Господи Иисусе. Как я мог быть таким дураком?

Снег валит все сильнее, снова заметая дороги, но дурак я или нет, у меня не получается не улыбаться.

Кейси это замечает.

— Что?

— Ничего, — пожав плечами, говорю я. Кейси пододвигается ко мне на центральное сиденье, одна моя рука на руле, другая у нее на бедре.

— Ты действительно не был ни с кем после своей жены? — спрашивает Кейси.

Прошлой ночью мы об этом говорили, я не сказал, что у меня никого не было, но это подразумевалось.

— Как ты, наверное, заметила, в моем доме, это сделать нелегко, — парирую я. — И между работой, ранчо, девочками не так уж много свободного времени.

— Ты хотя бы на свидания ходил?

— Ходил пару раз, но они никогда не выливались во что-то особенное.

— Сколько вы с женой были вместе?

Я ненавижу об этом рассказывать. Я вообще не люблю говорить о Таре, но обсуждать это с Кейси мне неловко. Как будто она узнает, что меня трудно полюбить.

— Поверь мне, это не такая уж интересная история.

Кейси пожимает плечом, ее взгляд устремлен на лобовое стекло и падающий за ним снег.

— Я все равно хочу знать.

— Мы были знакомы всю жизнь. Когда у нее появились сиськи, я захотел узнать побольше.

Кейси начинает смеяться.

— Типичный парень.

Я вкладываю в свои слова юмор.

— В значительной степени.

— Значит, она забеременела Кэмдин, когда ты еще учился в школе?

Я киваю и сворачиваю на дорогу, ведущую к ранчо.

— Ты об этом жалеешь?

— О ней или о девочках?

— О том, что вы так рано завели детей?

— Думаю, жалел, когда она ушла, но потом я понял, какой подарок она мне сделала. Я был молод, глуп, эгоистичен… они все это изменили. Так что нет, я об этом не жалею.

— А о ней?

— Я не могу сказать, что жалею и о ней. Не в том смысле, что я все еще ее люблю, или еще какую-нибудь ерунду в этом роде. Но она преподала мне ценный урок любви, это точно, — я чувствую в своем голосе нотки горечи. Не могу этого скрыть, как бы ни старался.

— Что это был за урок?

— Осознание того, что ты можешь любить кого-то и совершенно ему не подходить.

Кейси поворачивает голову и смотрит на меня.

Я ловлю ее взгляд.

— Что?

— Это… так верно.

Я прижимаю ее к себе и целую в голову.

— От чего ты бежишь? — шепчу я, чувствуя, что ее отъезд из Калифорнии связан скорее с необходимостью сменить обстановку.

— От всего.

Вздохнув, она напрягается, ее пальцы бездумно чертят круги на бедре.