Осторожно, история! Мифы и легенды нашей страны - Владимир Рыжков

Но даже со всеми оговорками, опрашиваемые правы в том, что освобождение европейских стран абсолютно не исключало наличие у Сталина совершенно других — прагматических и даже циничных мотивов. Причем касалось это, опять-таки, всех, а не только Советского Союза. Разница состояла лишь в том, что режимы, которые насаждали США и Великобритания, были намного более гуманными, чем тот режим, который проецировал на другие страны Сталин. Но логика и у тех и у других, конечно, была почти одинаковая. Сейчас логика в какой-то степени изменилась, потому что нынешние попытки распространения демократии стали очень воинственными и агрессивными.

Но конечно, сейчас другая ситуация, другая глобальная политика, которая отличается от великодержавной политики образца XIX века или первой половины XX века. Отличается она тем, что сейчас политика стала очень глобальной — великие державы и сплоченные группы стран, конечно, продолжают конкурировать в различных сферах, но при этом они же все друг от друга самым жизненным образом взаимозависят. И это совершенно новая ситуация, которой не было ни в XIX веке, ни в XX веке до Второй мировой войны. А сейчас отношения, например, с одной стороны, России и Евросоюза, а с другой стороны, Соединенных Штатов и Китайской Народной Республики — это типичные примеры современной политики. Они друг с другом конкурируют, но они никуда друг от друга не могут деться. Потому что любой ущерб, нанесенный другой стороне, бумерангом прилетит обратно.

И следствием этого стало то, что армия перестала быть основным инструментом внешней политики. Значимость военной силы значительно уменьшилась, но не исчезла совсем — ведь остались многочисленные локальные конфликты и сепаратизм, с которыми без военной силы справляться пока так и не научились. В конце XX века казалось, что военные силы утрачивают свое значение как международный фактор и важным становится другое — экономическая конкуренция, инновации и тому подобное. Оказалось, что нет — военная сила никуда не делась. Другое дело, что сейчас в мире не существует даже гипотетической возможности выстраивания стабильного баланса сил. Потому что стабильность международной системы всегда основывается или на гегемонии, или на сдерживании. Гегемония сегодня невозможна в мировом масштабе, поскольку сейчас на нее ни одна страна не способна. А систему сдерживания построить не удается из-за сохраняющейся асимметрии мощи США и всех остальных стран. Поэтому сейчас совершенно непонятно, как в этой ситуации будет строиться международная система.

Что касается использования военной силы, то Россия, и США, и другие страны продолжают применять вооруженные силы для решения конфликтов. Это не полномасштабные военные действия, но и не полицейские операции — т. к. в них используется настоящая регулярная армия. Разница состоит в основном в том, что США, претендуя на позицию мирового лидера, применяют военную силу в тех точках, которые, по их мнению, важны для укрепления этих позиций. А Россия применяет и, наверное, будет еще применять силу в основном вдоль своих границ, на территориях, которые до сих пор не признаны российскими властями и общественным мнением как полностью посторонние. И самое главное, для расширения своей сферы безопасности. Именно эту задачу российская и советская власть решала веками — отодвинуть потенциальную опасность подальше от границ.

И у США, и у России достаточное количество военных баз в других странах, причем организуются они нередко в одинаковых целях. Например, военные базы в Киргизстане — российская в Канте и американская в Манасе. Обе находятся в зоне так называемой «южной угрозы» и организованы для борьбы с терроризмом, торговлей оружием и наркотиками. Они преследуют общие цели, и наши и американские военные даже обмениваются разведданными. Их сотрудничество эффективно, и можно сказать, что это вообще пример политики будущего, которая должна была бы быть между Россией и США.

Американская военная база в Германии — остаток прежней мировой европейской системы. Она не сворачивается в основном потому, что вообще-то великие державы очень не любят уходить откуда-то. И хотя после развала Советского Союза США свернули немало баз в Европе, оставив в основном перевалочные, но полностью, конечно, уходить с европейского континента не стали.

Российская военная база в Южной Осетии — это прежде всего результат войны с Грузией. И можно сказать, что это база устрашения, поскольку на ней солдат едва ли не столько же, сколько во всей Грузии.

Самая известная из российских баз, и вызывающая наибольшее количество споров и скандалов — это база Черноморского флота в Севастополе. Военные очень убедительно и подробно объясняют, почему она жизненно необходима. Но военное значение ее, даже если флот там оставят еще надолго и восстановят, как обещают, все равно уже никогда не будет таким, как раньше, потому что у России нет советских амбиций. За проливы воевать уже никто не собирается, в теплых океанах царствовать — тоже. Газопровод «Южный поток» защищать тоже не будет военной необходимости — не от кого. И если говорить о значимости флотов, то сейчас, конечно, Северный флот для России важнее, потому что в Арктике как раз очень много чего может произойти в ближайшие десятилетия.

Но с политической точки зрения Черноморский флот — это символ как российского присутствия в регионе, так и истории. Потому что Севастополь — на самом деле город русской славы, и никуда уже от этого не деться. И 21 апреля 2010 года президенты России и Украины подписали Харьковские соглашения по продлению срока существования базы Черноморского флота в Крыму до 2042 года. Обе стороны понимают, что вывод флота в ближайшие годы активировал бы и в России, и на Украине все самые неконструктивные силы. Это была бы такая головная боль для руководства обеих стран, что найденный компромисс был всем гораздо выгоднее.

Кому выгоднее продление присутствия Черноморского флота в Крыму?

• Украине — 91 %

• России — 9 %

Для чего строятся и сохраняются эти базы? Для чего армия продолжает существовать и присутствовать в других регионах в условиях очень сильно изменившегося мира? Ни американцы, ни Россия не защищали собственные границы во время войн XXI века. Но 11 сентября 2001 года можно назвать нападением на Америку. А нападение на миротворцев в Грузии — тоже нападение на Россию. И армия — это фактор сдерживания не только непосредственной агрессии, но и каких-то политических действий. В первую очередь это касается ядерного оружия, которое вообще не военное, а только политическое. Но и состояние Вооруженных сил имеет значение. Слабая армия важной страны провоцирует неправильные намерения.

Стоит вспомнить и о военных доктринах, которые очень многие люди воспринимают как просто бесполезные бумаги. Но военная доктрина, особенно когда она публичная, декларирует как раз политические цели и потому имеет значение.

Что же касается международных проблем вроде сомалийских пиратов, то никто из великих держав не готов брать на себя ответственность и решать их. Мировым жандармом теоретически могли стать США и НАТО, но не получилось — не справились. Скорее всего, обеспечение безопасности и решение проблем в XXI веке будет строиться на созданных для каждого конкретного вопроса коалициях заинтересованных стран, которые решают совместно только этот вопрос, а дальше уже могут не быть коалицией.

Те же сомалийские пираты непосредственно государствам не угрожают — они просто грабят торговые караваны. С ними легко могут справиться страны, чьим судам они наносят ущерб, и никого из остальных держав это особо не заинтересует.

Угроза типа афганской уже под вопросом — сейчас в Афганистане воюют по мандату Совета Безопасности ООН, но скорее всего этот мандат не будет продлен надолго. Значит, дальше это формально будет внутренняя проблема Афганистана, а соседним странам придется выстраивать вокруг этой нестабильной страны буферы. Американцы оттуда уйдут, а для России это ближайшие территории, и возможно как раз там и понадобится защита с помощью армии.

Для того, чтобы тот же Афганистан не стал еще большей проблемой для России и других ближайших к нему стран, ОДКБ[24] должна стать дееспособной военной организацией. Но пока она недееспособна, поскольку никто никогда перед ней реальной задачи не ставил. Угрозы все понимали, но, тем не менее, ОДКБ всегда была просто клубом друзей России, которым для этого ничего не надо было делать.

И это одна из главных проблем современной политики — НАТО не очень боеспособен, ОДКБ не очень боеспособна, ШОС (Шанхайская организация сотрудничества) создана вообще не для этого. Нет дееспособных структур, которые были бы готовы не то чтобы даже взять на себя ответственность, а хотя бы играть функцию по организации каких-то процессов.