Феномен мозга. Тайны 100 миллиардов нейронов - Андрей Буровский

Иногда лунатик, так и не просыпаясь, выполняет какую-то привычную работу: например, женщины часто накрывают на стол или подметают в комнате. Наутро они не помнят, что делали.

Ученые объясняют такого рода события тем, что в коре головного мозга процессы торможения не угасли в некоторых областях. Одни части мозга спят, другие – нет.

Или вот летаргический сон… Человек спит так, что становится непонятно – спит он или уже умер. Не прощупывается пульс, кожа бледная, уколы булавкой не вызывают реакции, температура тела становится заметно ниже нормы. Зрачок не реагирует на свет, поднесенное к губам зеркальце остается незамутненным.

Иногда летаргический сон бывает настолько глубоким, что спящего принимают за покойника. Одна такая «умершая» даже слышала разговоры о своей смерти, пыталась встать, открыть глаза… и у нее не получалось. Известны случаи, когда люди лежали в состоянии летаргического сна по пять лет, и даже по двадцать. Но это случаи, когда таких людей все же считали спящими. А ведь не зря в христианском мире покойника «отчитывают» трое суток. За это время появляются трупные пятна, появляется и проходит трупное окоченение… Словом, очевидно, что хоронят покойника. Но не всегда и это помогало.

В Испании XVI века женщина встала с собственного катафалка: ее везли хоронить. По миру ходит множество мрачных историй про то, как хоронили живых – не распознав летаргического сна. В числе этих несчастных называют и Николая Гоголя: якобы он всю жизнь боялся быть похороненным заживо… В это нетрудно поверить – невроз у Николая Васильевича, судя по его же произведениям, прослеживается грандиозный. Сообщают еще, что когда вскрывали его могилу, скелет писателя лежал лицом вниз. За эти сведения не могу поручиться, но кто его знает?

Не одно поколение впечатлительных детей росло под влиянием жутких рассказов о летаргии и похороненных живыми. Что в этих рассказах правда, а что нет – судить трудно.

И.П. Павлов наблюдал летаргический сон и считал, что речь идет о заболевании, осложнении после некоторых болезней. Суть заболевания в торможении коры головного мозга. С его времени изменилось только одно: врачи предпочитают говорить не о болезни, а о «состоянии». Очень таинственном состоянии головного мозга.

А еще постоянно пишут о том, как изменяется состояние перенесших инсульт, какие странные и необъяснимые черты совершенно новой личности порой появляются у них. И про то, что рождаются время от времени феномены с абсолютной памятью или с невероятными математическими способностями. Почему-то их мозг функционирует не так, как у большинства людей. Некоторым даже обидно становится: кому-то природа сделала роскошный подарок, а им вот не сделала.

Такие явления, загадочные и удивительные, заставляют одних людей относиться к самим себе с некоторой опаской: получается, мы носим в себе некий сложнейший механизм, который еще и работает сам по себе, без особого контроля с нашей стороны. И как сработает эта живая мина, поглощающая 20 % всей нашей энергии, – бог весть. Мало ли чего от нее можно ждать…

У других же появляется желание овладеть этими тайнами. Если природа не дает…Тогда почему бы не взять самим то, что хочется? В соответствии с заветами Мичурина?

Тем более время от времени нас ошарашивают известиями о том, что человек использует только 4 % клеток головного мозга. Правда, тут же сообщают и еще более интересные вещи – что и «все остальные» нейроны в мозгу необходимы для его нормальной работы. Но разумеется, как же не радоваться открывающимся возможностям? Ведь если мозг работает не на полную мощность, то он тем самым работает «неправильно»! Так мы его научим работать на полную катушку, будет он знать!

Развивать?!

У Норберта Винера, основателя кибернетики, есть потрясающее эссе: мол, живет в Западной Африке племя, которое изготовляет глиняную посуду из радиоактивной глины. Если поставить атомный реактор и пустить глину на выработку энергии, то можно будет обогреть и поднять всю Африку. А они – на глиняные миски и кувшины…

Вот так и наш мозг, – мрачно заключал Норберт Винер. Если кто-то использует его «правильно», то мы кричим: «Это же гений!» А большинство людей используют мозг так, как эти… в Западной Африке…

Стоит ли удивляться, что не раз предпринимались попытки искусственно вырастить некое «племя гениев»?

В 1970—1980-е годы по Москве бегало бездарное и горластое племя так называемых «методологов». Себя они почему-то считали необычайно умными, а всех остальных – глупыми и неразвитыми. Они считали, что людей можно и должно «развивать», и для того пытались всячески «изменять их сознание».

Желающие разбираться с этим бредом пусть сами читают написанное гениями и классиками этого «философского направления» [164] .

Можно долго рассказывать, как они это делали и сколько невероятного вреда людям причинили их нелепые попытки. Но самое главное – где обещанное племя гениев? «Оргдеятельностные игры», «изменяющие сознание людей», проводятся с 1979 года. Толп великих гениев на московских улицах не появилось.

Впрочем, попытки форсированно «развивать сознание» предпринимались и в одной, отдельно взятой семье.

Опыт Никитиных

Борис Павлович Никитин (1916–1999) – военный летчик. Он окончил Военно-воздушную академию им. Жуковского в 1941 году, с 1949 года – в отставке. С тех пор он трудился учителем труда в школе. И создавал концепцию НУВЭРСа – Необратимого Угасания Возможностей Эффективного Развития Способностей.

Оказывается, возможность развиваться не остается неизменной. Если вовремя не давать определенную нагрузку на определенные участки мозга, готовые к восприятию информации и ждущие развития, то может начаться процесс их атрофии и бездействия.

Способности, получившие поддержку на ранних стадиях жизни, развиваются потом в большей степени. А современная школа не приспособлена «для способных детей. «Программы, методики и темпы умственной работы в школе не могут быть рассчитаны даже на «средних», так как тогда слабая половина или четверть класса не будут успевать. Видимо, они ориентируются на «слабых», чтобы успевали все ученики в классе. А продуктивность «способных» в умственной работе в 5—10 раз превосходит продуктивность «неспособных» (это видно из кривых), они «работают» в 1/5 или 1/10 своих возможностей, и… рост их останавливается. Это очень тревожное явление. Значит, школа тормозит самых лучших, самых многообещающих, лишает их возможности расцветать…» [165]

Впрочем, супругами Никитиными написано много книг [166] .

К тому же теория теорией, а супруги воплощали эту теорию в жизнь. Борис Павлович пользовался полным пониманием и поддержкой жены, Елены Алексеевны (родилась в 1930-м). Она окончила Московский областной педагогический институт в 1954 году. Работала учительницей в школе, а затем библиотекарем и заведующей в Болшевской библиотеке. На протяжении своей совместной жизни в Болшево, под Москвой, супруги воспитали 7 детей и 17 внуков. С момента рождения первого ребенка (1959 г.) они воплощали в жизнь теорию раннего развития способностей.

В этом они не первые… Некий американский психиатр год держал собственную годовалую дочь в некоем загончике, чтобы проверить свои теории раннего развития. Основатель современного иврита Иегуда Перельман принял «правильное» «ивритское» имя Элиезер Бен-Иегуда, но и со своим сыном разговаривал строго на иврите. Никто на Земле не разговаривал, а вот папа с сыном разговаривал.

Деятельность Никитиных очень напоминает эксперименты такого рода.

Кстати, в этом они очень солидарны как раз с «методологами». То есть пригретые властями московские философы посмотрели бы разве что через нижнюю губу на военного инженера, ставшего «трудовиком» в подмосковной школе. Борису Никитину, скорее всего, философы показались бы ловкими приспособленцами и папенькиными сынками, избежавшими судьбы «настоящих мужчин». Но в главном они едины: им не нравилась действительность, а для ее изменения они видели один и тот же путь: вырастить детей в неких искусственных, максимально изолированных от мира условиях.

Никитины полагали, что школа, тем более «простая советская «районка», малопригодна для человека, сколько-нибудь поднимающегося по своему уровню развития над общей серой «массой».

Сегодня сторонники Никитиных говорят о том же, добавляя: в тогдашнем СССР не нужны были творческие самостоятельные личности. В этом и причина трудностей Никитиных.

Говоря откровенно, особых трудностей не замечаю. Администрация школы и педагогический коллектив не только «терпели» нестандартных Никитиных и их детей, но и всячески помогали им. Например, позволяли «прыгать» через классы, переводили детей из третьего класса сразу в пятый или из четвертого – в шестой.

И сами книги Никитиных, и превращение семерых детей в орудия реализации их идей вызвали и до сих пор вызывают весьма различные реакции. В советское время вокруг Никитиных споров было больше, чем сейчас: время было тихое, вегетарианское, событий мало. А про Никитиных писала официальная советская пресса, вокруг них шла полемика… Это, кстати, к вопросу о поддержке. При том что Борис Никитин и с учителями, и с начальством, и с журналистами вел себя демонстративно и конфликтно.