Зомби идет по городу - Виктор Пронин

– Пора, – сказал Пафнутьев и вместе с Андреем вышел в осеннюю дождливую ночь.

Конечно, затея Пафнутьева выглядела безнравственно, потому что шел он не только против коммерсанта, но и против общественного мнения, которое свято относилось к памяти героев войны. Но, погрустив и поколебавшись, Пафнутьев отменять операцию не стал.

Стемнело, и в свете уличных фонарей было видно, как сверху сыплется мелкий дождь. Улицы были пусты – все сидели у телевизоров и слушали рассказ Байрамова о том, сколько мужества ему пришлось проявить, когда он тащил эту злополучную коляску через три границы, через три государства, тащил, не жалея ни сил, ни денег. Но пустота на улицах облегчала задачу Пафнутьеву. Он знал, когда передача начнется, знал, когда закончится, знал, что в конце опять слово будет предоставлено Байрамову. Значит, и он, и вся его охрана будут на телецентре.

Пафнутьев шел не торопясь, изредка поднимая голову и подставляя лицо под мелкий холодный дождь. Чувствовались близкие холода. Андрей шел рядом, и его сегодня невозможно было отличить от преуспевающих киоскеров – кожаная куртка, рябые зеленоватые штаны, мягкие туфли. Все дорого, все достойно и не стесняет движений.

Когда они подошли к машине, их уже ждал Худолей с сумкой, наполненной фотоаппаратами, объективами, вспышками.

– Проговорим еще раз, – сказал Пафнутьев, когда все расселись в машине.

– Не надо, Павел Николаевич, – сказал Андрей, трогаясь с места. – Все ясно. Импровизация – мать успеха.

– А отец успеха – я, – заметил Пафнутьев. – Импровизируйте сколько угодно, но в рамках. А рамки очерчу. Двое, а то и трое телохранителей сейчас на телевидении, мне уже доложили.

– Там есть наши люди? – удивился Худолей.

– Наши люди есть везде, где в этом есть надобность, – заметил Пафнутьев. – Идем дальше... Они пробудут там еще не меньше часа. Кто-то споет, кто-то спляшет, Байрамов расскажет о своих планах по спасению города... И так далее.

– В гостинице есть наши? – спросил Андрей.

– Двое. Вся обслуга там наверняка куплена, но горничную и дежурную по этажу наши люди уже блокировали. Задача – проникнуть в номер, устроить хороший шмон и скрыться. Вопросы есть?

– Вопросов нет, приехали, – сказал Андрей, втискиваясь среди других машин, сверкающих влажными крышами, разноцветными отражениями рекламных букв.

Все трое некоторое время стояли, прижавшись спинами к машине, – мимо проходила стая возбужденных гонцов в кожаных куртках и великоватых штанах. Молодежь сбивалась в стаи, злобно-недовольные всем на свете, поскольку им по телевизору показывали роскошную жизнь на Багамских, Канарских, греческих островах, а у них этой жизни не было. Гонцы воспринимали это как вопиющую несправедливость и отправлялись на улицы сводить счеты с миром.

– Пронесло, – перевел дух Пафнутьев, когда стайка оказалась позади. – Вперед и с песней, – и он первым зашагал к гостинице.

Это было едва ли не самое высокое здание города, и с верхних этажей «Интуриста» были видны все окраины до самого леса, до полей и озер. Наверно, Байрамову было приятно обозревать город, которым он намеревался овладеть, его окрестности, вплоть до туманных далей горизонта. Не зря же он выбрал именно девятнадцатый этаж, самый верхний. Выше располагались только технические, лифтовые и прочие службы.

– Со мной, – невозмутимо проговорил Пафнутьев преградившему ему путь омоновцу в маскировочном костюме и с укороченным автоматом на груди. Тот отступил, пропуская решительно шагавшую троицу. Пафнутьев знал расположение лифтов и сразу направился к кабинкам. Они успели проскочить в последний момент. Кто-то еще бежал к лифту, но Пафнутьев нажал кнопку девятнадцатого этажа, и двери захлопнулись. Снаружи раздались вопли возмущения, но сегодня они только позабавили его.

Лифт остановился. Мало кто поднимался на такую высоту, этаж был почти полностью изолированным. Весь его арендовал Байрамов и уже сам распоряжался номерами – кому-то сдавал, кого-то поселял. Администрация гостиницы не вмешивалась, получая деньги, другие знаки уважения и признательности.

– Вам кого? – поднялась дежурная с готовой улыбкой, поскольку сюда поднимались только добрые знакомые Байрамова, его люди.

Пафнутьев осмотрелся – в креслах развалились два человека в серых костюмах, – невродовские ребята. Они знали свою задачу – никто не должен покинуть этаж, пока Пафнутьев будет в номере Байрамова, никто не должен позвонить отсюда и, конечно же, никто не должен помешать Пафнутьеву заниматься своим делом.

– Байрамов у себя? – спросил Пафнутьев.

– Его нет... Что-нибудь передать? – Дежурная мужественно перекрыла вход в коридор собственной грудью, неплохой грудью, как успел заметить Пафнутьев, явно предназначенной для других надобностей.

– Ничего не надо передавать. Кто у него в номере?

– Не знаю... Дело в том, что... А вы, собственно, кто? – спросила дежурная уже с холодком.

– Госбезопасность. – Пафнутьев вынул красную книжечку и, развернув, показал ее дежурной. И тут же снова сунул в карман, не дожидаясь, пока она прочтет там хотя бы слово. – Покажите его номер. – Пафнутьев легонько взял дежурную под локоток и подтолкнул в коридор. – Попросите открыть... Ясно?

– Извините, но я не могу...

– Придет Байрамов, и мы все ему объясним. Эта дверь? Стучите.

Побледневшая дежурная с крашеными волосами и вздыбленной грудью была в растерянности. Она посмотрела на Пафнутьева, хотела было отступить от двери, но наткнулась на Андрея. Как ни странно, но наибольшее впечатление произвели на нее слова Худолея.

– Давай, цыпонька, давай, – проговорил он шепотом.

Женщина капризно передернула полноватыми плечами, поправила форменный пиджак и, помедлив еще секунду-вторую, постучала.

– Кто? – послышалось из номера.

– Это я... Вера.

– А... Входи, дорогая. – Дверь распахнулась, и Пафнутьев увидел перед собой Амона. У того реакция оказалась быстрее, и, пока Пафнутьев справился с неожиданностью, тот попытался снова захлопнуть дверь и наверняка захлопнул бы ее, если бы не Андрей – тот успел подставить ногу. Вдвоем с Пафнутьевым они налегли на дверь и сумели оттеснить Амона. Тогда тот бросился в глубину номера, скрылся в другой комнате и выскочил оттуда через секунду уже с пистолетом в руке. Но Андрей рассчитал, что не было у Амона времени передернуть затвор. Бросившись вперед, он в прыжке свалил Амона на пол, вывернув вверх руку с пистолетом. Амон хрипел, извивался всем телом, из груди его вырывались гортанные звуки, похожие на клекот горного орла.

Обернувшись, Пафнутьев увидел прижавшуюся к стене дежурную, у распахнутой двери в коридоре стояли невродовские ребята. Он осторожно вывел дежурную из номера, передал ее на попечение оперативникам и закрыл дверь.

– Побудьте с женщиной, – сказал он им на прощание. Амон лежал на ковре, дыхание его было частым, прерывистым, глаза смотрели в потолок, но он не поднимался, хотя Андрей уже оставил его в покое.

– С ним все в порядке? – спросил Пафнутьев.

– Да, он молодец... Крепкий мужчина. Настоящий джигит.

– Начинаем, – произнес Пафнутьев, разворачивая полосатую сумку. – Похоже, кабинет у него дальше, – и Пафнутьев шагнул в следующую комнату. – Ты присматривай за ним, – обернулся он к Андрею. – И ты начинай, – эти слова относились уже к Худолею, который после схватки Андрея с Амоном все еще пребывал в некоторой растерянности.

Войдя в кабинет Байрамова, Пафнутьев осмотрелся. У окна стоял большой письменный стол из черного дерева, у стены шкаф с аккуратно разложенными папками. И он, не медля больше, все папки, блокноты, записные книжки, отдельные листки бумаги начал сваливать в свою сумку. Покончив с ящиками стола, перешел к шкафу, опустошив его полки, взялся за подоконник, на котором тоже были сложены какие-то документы.

Сгребя в сумку все бумаги, которые только были в номере, Пафнутьев оглянулся. Взгляд его упал на небольшой сейф, стоявший в самом углу. Пафнутьев попробовал сдвинуть сейф с места – он оказался незакрепленным.

Тогда, крякнув, поднял сейф и выволок в большую комнату, где все еще лежал Амон, разбросав руки в стороны.

– Пора сворачиваться. – Пафнутьев только сейчас обратил внимание на метавшегося по номеру Худолея. Он фотографировал все, что попадалось на глаза: разметавшегося на ковре Амона, письменный стол, сейф, даже в туалет заглянул, хотя в этом и не было большой надобности. Но беспорядочные метания Худолея неожиданно принесли богатый улов – отогнув угол ковра, он увидал с десяток плоских конвертов с документами. К ним тут же устремился Пафнутьев, обрадовавшись находке. И вдруг Худолей, стоявший на коленях с фотоаппаратом, почувствовал сокрушительный удар по голове – это изловчился Амон. Он попытался даже было встать, но Андрею пришлось опять выключить Амона на некоторое время. После этого он отволок обмякшее тело Худолея в ванную и подставил его голову под струю холодной воды. Через некоторое время Худолей застонал.