Адмирал Корнилов - Светлана Кузьмина

В присутствии Корнилова унынию не было места; он всегда умел ободрить подчинённых и выделить им уверенность в самих себе, в свою силу и могущество. Хорошо зная всё, что касалось до морской службы и до управления флотом, Корнилов приобрёл среди моряков такую доверенность, что… в минуту опасности они, руководимые своим начальником штаба, заслужили бессмертную славу в истории русского народа».

Этот пассаж приведён здесь для того, чтобы по обозначенным в нём вехам подробно рассказать о событиях и опровергнуть последовательно те наветы, которые повесил на Корнилова автор вышеуказанных откровений.

А.П.Жандр пишет, что по возвращении из Англии «Корнилов чувствовал в себе много сил и способностей, он горел нетерпением приложить к делу свои обширные сведения, и потому был очень недоволен производством в контрадмиралы… Для его кипучей натуры обязанность, не налагавшая прямой ответственности, казалась бездействием; и несмотря на ласки, которыми осыпал его Михаил Петрович Лазарев, эта второстепенная роль (назначение по особым поручениям при Главном командире и с правом голоса в общем присутствии Черноморского интендантства. — С.К.) была для Корнилова до того невыносимою, что он стал помышлять об отставке. Скоро горизонт его расширился: назначенный исправлять должность начальника штаба Черноморского флота и портов, он смело вступил в эту обязанность 23 апреля 1842 года.

С того же дня Владимир Алексеевич начал осмотры подведомственных ему учреждений, госпиталя, казарм нижних чинов, учебных и адмиралтейских заведений в Николаеве; всё виденное он записывал подробно в свою памятную книжку, отмечая внизу каждой страницы, на что должно обратить особенное внимание для усовершенствования каждой части. 5 мая он представил Главному командиру проекты: о порядке назначения судов в кампанию и на суда офицеров, об инспекторских смотрах отрядам, возвращавшимся из крейсерства у восточного берега Чёрного моря и т. п. Все эти проекты утверждены Михаилом Петровичем, который отправился со своим новым начальником штаба 17 мая в Одессу, Севастополь, Новороссийск и в двухдневное практическое плавание с флотом. Памятная книжка Корнилова свидетельствует, что госпитали, училища, казармы всех команд, блокшифы, острог, магазины, склады, мастерские, сухарный завод, водопроводы, доки, работы, административные учреждения, мелкие суда на рейде, корабли в гавани, — всё осмотрено им в Севастополе, и осмотрено внимательно».

Если автор статьи под выражением «ему не оставалось желать ничего более» имел в виду эту деятельность Корнилова, успевшего всё перечисленное сделать за три недели со дня своего назначения, то безусловно он прав — человек оказался на своём месте. «Черноморские офицеры, — продолжаем читать у Жандра, — давно уже видели в Корнилове будущего начальника штаба и ожидали этого назначения, но несмотря на то все были поражены необыкновенной способностью к управлению, которую он выказал при этом в новом, ярком свете. Все, кого он опередил, и даже бывшие его начальники увидели ясно, что имеют дело не с новичком, знакомящимся с должностью, а с опытным начальником, которому известны все подробности дела. Я хорошо помню, как восхищался тогда Павел Степанович Нахимов умением Корнилова оживить приветливым словом энергию благородного труженика. В то время у нас было много даровитых офицеров, тянувших лямку из одной только страстной любви к морскому делу, которую адмирал Лазарев вселял в черноморцев, но не имевших никаких надежд в будущем, потому что их не мог заметить сам Михаил Петрович, начинавший чувствовать в последние годы жизни бремя многосложных административных занятий и одолеваемый мало-помалу подступами своей страшной предсмертной болезни. Отрадно было видеть, с каким вниманием принялся Владимир Алексеевич отыскивать этих офицеров, как старался он поддержать во флоте дух рвения и любви к делу: правильными назначениями за границу и к Абхазским берегам, поощрением отличившихся ревностью к службе и справедливым выбором в командиры, почти исключительно из старших офицеров кораблей, которых он отличал особенно, говоря, что считает их выше командиров мелких судов и что нет просьбы, в которой бы он отказал старшему офицеру.

Весьма естественно, что такое направление нового начальника штаба приобрело ему ещё большее доверие благородного Михаила Петровича, и Корнилов, деятельность которого всегда усиливалась, когда он видел, что ему оказывают более доверия, трудился необыкновенно, почти не зная отдыха; ежедневно четыре и даже пять часов времени около полдня он занимался в Штабе текущими делами, а ранним утром и вечером, иногда до глубокой ночи, пересматривал прежние планы и предложения Михаила Петровича или выслушивал доклады офицеров, имевших разные поручения. Направляя деятельность многих, он занимался в одно и то же время самыми различными предметами, и всегда находил время переговорить обстоятельно с каждым сотрудником, указывая только главные черты и предоставляя полную свободу обрабатывать частности. Таким образом он возбуждал желание трудиться во многих деятелях и приносил службе пользу несравненно большую той, какую может приносить человек, одарённый всевозможными способностями, если он трудится день и ночь, обдумывая сам каждую частность».

…В феврале 1850 года в жизни Владимира Алексеевича произошло знаменательное событие — встреча с императором Николаем I. Лазарев командировал его в столицу для утверждения некоторых проектов Черноморского управления у начальника Главного морского штаба князя А.С.Меншикова; тогда же и состоялась эта аудиенция у царя. Об этих и других событиях Корнилов писал жене, Елизавете Васильевне:

«Вот тебе несколько строк, краткость их ты извинишь, когда прочтёшь, что я здесь делаю. Вот неделя от дня прибытия, и, кажется, ни одного дня не проходило, чтоб я не наряжался с утра в футляр. Сию минуту от представления Государю, которому угодно было вторично принять меня в кабинете. Признаюсь, я вышел от него очарованным. До Государя был у графа Орлова, а после надо было отдавать визит князю Меншикову, вчера утро — также в представлениях. Государь было назначил вчера, но ему что-то помешало меня принять, и я только даром съездил. Вчера тоже я представился молодым Великим Князьям, но лучше напишу тебе кратким журналом:

15 февраля. В 10 часов вечера приехал и остановился у Беклешова, где пристал брат.

16 — Являлся к князю Меншикову, обедал у тётушки и провёл у неё вечер.

17 — Ездил представляться к Великому Князю Константину Николаевичу, но не застал. Делал визиты Перовскому, Рикорду и другим адмиралам. Обедал у В.Сергеевского. Вечер — у Т.Фёдорова.