Нежные юноши (сборник) - Френсис Фицджеральд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Нет, – рассеянно произнес Роджер. – Там обувь моей жены.
Он заночевал в конторе на диване, стоявшем у стола. На рассвете он проснулся от нервной дрожи, выбежал на улицу, выпил кофе и через десять минут в панике прибежал обратно в контору – он боялся пропустить телефонный звонок мистера Гаррода. Но на часах было только полседьмого утра.
К восьми ему стало казаться, что все его тело в огне. К тому моменту, когда на работу явились штатные художники, он лежал на диване, ощущая почти физическую боль. Настойчивый телефонный звонок раздался в половине десятого, и Роджер дрожащими руками снял трубку:
– Алло.
– Это агентство мистера Хэлси?
– Да, говорит мистер Хэлси.
– А я – мистер Гаррод.
Сердце Роджера замерло.
– Я звоню, чтобы сказать вам, юноша, что вы прислали мне великолепные работы! Я беру все и, кроме того, готов заключить с вами договор.
– О, боже! – заорал Роджер в трубку.
– Что? – мистер Х. Г. Гаррод был явно изумлен. – Эй, подождите…
Но его уже никто не слушал. Трубка упала на пол, и Роджер, растянувшись на кушетке, всхлипывал так, будто его сердце разрывалось на части.
IVПрошло три часа, и Роджер с утренней газетой под мышкой открыл дверь в спальню жены. Его взгляд был по-детски спокоен, хотя лицо все еще сохраняло бледность. Услышав шаги мужа, Гретхен проснулась.
– Который час? – спросила она.
Он взглянул на часы:
– Полдень.
Она внезапно расплакалась.
– Роджер, – отрывисто говорила она, – прости меня, я вела себя как последняя дура!
Он холодно кивнул.
– Все в порядке, – ответил он. Затем, выдержав паузу: – Я подписал договор – на огромную сумму!
Она быстро повернулась к нему:
– Так у тебя получилось?…
Затем, после минутного раздумья:
– И я смогу купить новое платье?
– Платье?! – Он отрывисто рассмеялся. – Ты сможешь купить хоть дюжину сразу! Один этот договор принесет нам сорок тысяч в год! Это одна из крупнейших фирм на Западе.
Она изумленно посмотрела на него:
– Сорок тысяч?
– Да.
– Черт возьми! – И затем потише: – Я о таком даже и не мечтала…
И она снова задумалась.
– Мы сможем купить дом как у Джорджа Томпкинса?
– Мне не нужен магазин антикварных безделушек.
– Сорок тысяч! – еще раз повторила она и затем мягко добавила: – О, Роджер…
– Да?
– Я никуда не поеду с Джорджем Томпкинсом.
– Я бы все равно тебе не позволил, даже если бы ты захотела, – ответил он.
На ее лице появилось негодование.
– Вообще-то мы с ним запланировали прогулку на этот четверг еще неделю назад.
– Сегодня не четверг.
– Четверг.
– Сегодня пятница.
– Роджер, ты сошел с ума! Ты что же, думаешь, я не знаю, какой сегодня день?
– Сегодня не четверг, – упрямо повторил Роджер. – Взгляни!
И он сунул ей под нос газету.
– Пятница! – воскликнула она. – Но это ошибка! Это старая газета. Сегодня четверг!
Она закрыла глаза и попробовала сконцентрироваться.
– Вчера была среда, – решительно заявила она. – Прачка приходила вчера. Это я знаю точно.
– Но, – с улыбкой возразил Роджер, – посмотри на газету! Здесь не может быть никаких сомнений.
С выражением непонимания на лице она встала с постели и начала искать свою одежду. Роджер ушел бриться в ванную. Минутой позже он вновь услышал скрип пружин матраса. Гретхен вернулась в постель.
– Что такое? – осведомился он, выглянув из ванной.
– Мне страшно, – дрожащим голосом прошептала она. – Мне кажется, что с моими нервами не все в порядке. Я не могу найти свою обувь.
– Обувь? Ею уставлен весь шкаф!
– Я тоже так думала, но сейчас там ничего нет! – Она побледнела от страха. – О, Роджер!
Роджер присел к ней на постель и полуобнял ее.
– О, Роджер, – всхлипывала она, – что со мной случилось? Сначала эта газета, а теперь обувь. Помоги мне, Роджер!
– Я вызову врача, – сказал он.
Он безжалостно подошел к телефону и снял трубку.
– Кажется, телефон не работает, – произнес он через минуту. – Я пошлю Биби.
Через десять минут в комнату вошел доктор.
– Мне кажется, что со мной случилось что-то серьезное, – взволнованно поведала доктору Гретхен.
Доктор Грегори присел на краешек постели и взял ее за руку, чтобы проверить пульс.
– Кажется, сегодня это просто витает в воздухе.
– Я проснулась, – испуганным голосом продолжала Гретхен, – и обнаружила, что потеряла целый день. У меня была назначена прогулка с Джорджем Томпкинсом…
– Что? – удивленно воскликнул доктор, а затем рассмеялся: – Джордж Томпкинс вряд ли выйдет на прогулку еще много-много дней.
– Он уехал? – заинтересованно спросила Гретхен.
– Он поехал на Запад.
– Неужели? – воскликнул Роджер. – Наверное, с чужой женой?
– Нет, – ответил доктор Грегори. – У него произошел нервный срыв.
– Что? – в один голос воскликнули Роджер и Гретхен.
– Он просто-напросто обмяк и упал в обморок, принимая холодный душ.
– Но ведь он всегда рассказывал о своей безмятежной и уравновешенной жизни, – сказала Гретхен. – Это все время крутилось у него на языке!
– Знаю, – сказал доктор. – Он бормотал об этом все утро. Я думаю, что эта мысль и выбила его из колеи. Вы знаете, он слишком напряженно над этим трудился.
– Над чем? – спросил ничего не понимающий Роджер.
– Над поддержанием равновесия в своей жизни. – Он повернулся к Гретхен: – Все, что я могу рекомендовать вам, леди, это отдых, хороший отдых. Если вы пару дней просто отдохнете дома и хорошенько выспитесь, вы станете свежей как огурчик. Вероятно, вы тоже на чем-нибудь зациклились.
– Доктор, – хрипло попросил Роджер, – не могли бы вы осмотреть и меня? Не кажется ли вам, что и мне нужен отдых или что-то в этом роде? Последнее время я слишком много работал.
– Отдых? – Доктор Грегори рассмеялся и изо всех сил хлопнул его по плечу. – Мой мальчик, да вы в жизни не выглядели лучше!
Роджер быстро отвернулся, чтобы спрятать улыбку, и подмигнул чуть криво висевшему на стене спальни фотопортрету мистера Джорджа Томпкинса.
Дополнения
Гитара, кости и кастет
Как известно, территория штата Нью-Джерси частично находится под водой, а частично – под неусыпным надзором властей. Местами по ней разбросаны цветущие уголки, усеянные старомодными каркасными особняками с широкими тенистыми верандами и выкрашенными в красный качелями на лужайке. Вполне возможно, что на самом широком и тенистом крылечке все еще висит забытый после теплых деньков гамак, слегка покачивающийся под средневикторианским ветерком.
Появляясь у подобных достопримечательностей прошлого века, туристы останавливают автомобили, некоторое время все оглядывают, затем бормочут: «Ну-с, слава богу, этот период уже сменился каким-то другим» – или же говорят: «Н-да, в этом доме конечно же куча залов, тысяча крыс и одна ванная, но есть здесь какая-то особенная атмосфера…»
Турист надолго не задерживается. Он едет дальше, смотреть елизаветинскую виллу из прессованного картона, или ранненормандскую мясную лавку, или ренессансную голубятню, потому что на дворе двадцатый век и дома в викторианском стиле уже вышли из моды, как и творения миссис Хамфри Уорд.
Гамак с дороги не видно; в этом гамаке иногда лежит девушка, и сегодня был как раз такой день. Девушка спала, не обращая никакого внимания на окружавшие ее эстетические кошмары вроде стоявшей посреди залитой солнцем лужайки каменной статуи Дианы с идиотской улыбкой.
Эта картина прямо-таки сочится желтизной: все вокруг из-за солнечного света приобрело желтоватый оттенок, и сам гамак был ядовито-желтым, какими обычно и бывают гамаки, и светлые волосы девушки, разбросанные по сетке, казались даже ярче, чем сам гамак.
Девушка спала, плотно сжав губы и положив руки под голову, как и положено юным девушкам. Грудь ее слегка вздымалась и опадала, гамак от этого слегка покачивался.
Ее имя – Амантис – было ничуть не менее старомодным, чем дом, в котором она жила. К сожалению, на этом все ее связи со средневикторианской эпохой внезапно обрываются.
Если бы это было кино (а я конечно же надеюсь, что этот рассказ когда-нибудь станет фильмом), я потратил бы на девушку хоть тысячу метров пленки; я дал бы крупный план и показал бы яркую впадинку у нее на затылке, пониже волос, и мягкие полутона на ее щеках и руках; мне нравится представлять себе, как она спит – совсем как вы, когда вы были молоды! А потом я нанял бы какого-нибудь Израэля Глюкоуза, чтобы он написал какую-нибудь чушь для титров, за которыми пошла бы новая сцена; она разыгралась вдалеке, где-то там, на дороге.
В движущемся автомобиле сидел джентльмен-южанин, а рядом с ним – его верный слуга. Джентльмен, невзирая ни на что, держал путь в Нью-Йорк; путешествие несколько осложнялось тем обстоятельством, что верхняя и нижняя части автомобиля не совсем плотно прилегали друг к другу. По правде говоря, пассажирам время от времени приходилось останавливаться, выходить из автомобиля и устанавливать съехавший кузов обратно на раму, чтобы затем продолжить движение, слегка подрагивая в невольном унисоне с дрожью мотора.