В банде только девушки - Михалева Анна Валентиновна

— Ха! — возмущенно выдохнул Шпунтик, очень внимательно прослушав вдохновенную речь Джефа. Потом он обернулся к Винтику и повторил: — Ха!

А тот насупился, пожал плечами и пробубнил:

— Может быть, он прав?

— Что значит прав?! — повысил голос Шпунтик.

— С виду он парень-то неплохой, — Винтик оценивающе оглядел репера, словно проверяя на глаз свою догадку. — Вроде бы не скотина. Чего бы ему так нас уговаривать.

— Да денег жалко! — объяснил Шпунтик. — Свои деньги жалеют даже очень неплохие парни.

— Но он говорит, что нам же хуже будет, — не слишком уверенно заметил Винтик.

— А что бы ты стал говорить на его месте?

Джеф счел, что момент удачный для продолжения переговоров. Между партнерами по бизнесу наметилась трещина сомнений. Он кашлянул и горячо произнес:

— Я же не просто так говорю. Я знаю. Не лезьте вы в это дело, парни. Вас же в порошок сотрут.

— Ну? — Шпунтик торжественно указал на него обеими руками и обратился к приятелю: — Это же типичный треп заложника.

— Что-то мне не нравится этот треп, — мрачно изрек тот.

— А с чего бы тебе должно это понравиться?! Банальный психологический прием. Все жертвы пугают хищников. И что с того? Жрали их и будут жрать.

— Мне все равно не нравится, — заупрямился Винтик, — и ты мне таким не нравишься. Ты таким раньше не был. А в этом пиджаке, с пистолетом и мобильником — прямо настоящий гангстер. Смотреть на тебя тошно.

— Я пытаюсь делать дело! — обиделся Шпунтик. — Я пытаюсь заработать нам с тобой пол-лимона баксов. А такие деньги просто так не достаются!

— А на хрена нам с тобой такие деньги? — словно услыхав впервые, удивился приятель. — Все, что нам нужно, это раздобыть две бутылки пива на завтрашнюю опохмелку.

— Я хочу жить богато и счастливо, — уверенно заявил Шпунтик.

— Вся проблема в том, что с вашим планом вы вообще жить не будете, — счел нужным напомнить ему репер.

— А ты вообще заткнись! — озлобился Шпунтик.

— А если он прав? — Винтик почесал ухо и робко глянул на друга.

Тот молитвенно сложил ладони и проникновенно обратился к нему:

— Ну, я тебя прошу. Ради меня, пожалуйста! Давай попробуем. Вспомни, как вчера нам перло. Да и до сих пор прет. Посмотри, я просто подумал, что мне нужен мобильный телефон. И, пожалуйста, набрел на лоха, который дал мне его в безвозмездное пользование. Старушка-удача все еще на нашей стороне. Не пинай ее ногой под зад. Это же глупо. Чертовски глупо.

Трудно сказать, что больше подействовало на проспиртованную сущность Винтика: смысл фраз или молящие нотки в голосе Шпунтика, но он повесил голову и тихо буркнул:

— Ладно, валяй. Звони его папашке. Надеюсь, в твоей книжонке написано, что делать, если в попытке заработать миллион тебя схватят за задницу…

Шпунтик не стал пускаться в дискуссию о пользе чтения популярной литературы. Он схватил телефон и быстро набрал номер отца Джефа.

— Попробуем еще раз.

Предыдущие неудачные попытки веру Кудрявого в победу над злым роком никак не остудили. Он резво подхватил стойку с халатами и вялым Бекой и понесся на большое дерево. Раздался сухой стук. Хлипкая на вид стойка оказалась сварена на славу.

— Из такой стали ракеты бы делать! — недовольно пробурчал Кудрявый, проводя рукой по гладкой железяке, ничуть не деформировавшейся ни от этого, ни от всех предыдущих ударов. Он вздохнул и тяжело поплелся на исходную позицию. Халаты и Бека волочились за ним.

— Помолился бы, а? — пискнул Бека.

— Заткнись! — рявкнул Кудрявый.

— Бога просить надо, чтоб смиловался и помог.

— Заткнись!

Он отошел метров на десять и снова изготовился бежать на дерево. Задумка его была очень простой: с разбегу садануть стойку об ствол массивного клена. Предполагалось, что от удара она разлетится на рейки и пленники смогут избавиться хотя бы от громоздкой металлической конструкции. Кудрявый не слишком-то хорошо представлял, как они с Бекой доберутся до дома, будучи в женских цветастых халатах да скованные наручниками. Однако он совсем не мог представить, каким образом они это проделают еще и с магазинной стойкой. Да их же загребут первые встречные менты. И хорошо, если менты попадутся, а не врачи «неотложки». Тюрьма, конечно, место гиблое, но Кудрявый знал ее законы. А вот как вести себя в психушке, чтобы не спать у параши, — этого он пока не выяснил. И выяснять не рвался. Впрочем, в тюрьму он тоже особенно не желал. Просто если сравнивать тюрьму и психушку, он предпочел бы первое. Если бы какой добрый человек рассказал ему, что в психиатрической лечебнице параш вообще нет и максимум, что ему грозит за плохое поведение, — инъекция с сильным снотворным, то, может быть, он и не корячился бы сейчас возле этого клена. Но доброго человека не нашлось, а потому он крякнул и снова понесся на дерево. И опять раздался сухой стук. Беку мотнуло в сторону. Он полетел в кусты, уволакивая за собой и халаты, и стойку, и разъяренного орущего матом Кудрявого.

— Во дают парни! — восхитился шофер, глядя с пригорка на Кудрявого и Беку.

— Уже полчаса, как они о дерево долбаются. — Иннокентий Валерианович нахмурился: — Интересно, зачем?

С пригорка, находящегося метрах в ста, картина избавления выглядела действительно странной.

— Они там вдвоем или как? — озадачился шофер.

— Может быть, это ритуал какой? — пожал плечами Иннокентий Валерианович, глядя, как две мужские фигуры в цветастых халатиках выволакивают из кустов магазинную стойку.

— Нужно потом спросить, где они такую траву берут, — задумчиво проговорил шофер. — Это же надо так обкуриться.

— Как это похоже на Барышкина, — Иннокентий Валерианович горестно вздохнул. — Эхе-хе… И как он мог стать моим конкурентом? Бред какой-то!

Он и дальше бы сетовал, но тут в кармане его пиджака мелодично затренькало. Он вытащил мобильный и ответил:

— Алло.

Слушал долго, не перебивал. Казалось, даже забыл о говорящем, потому что неотрывно смотрел на Кудрявого, собирающегося вновь напасть на дерево со своим обозом. Только лицо его как-то нехорошо вытянулось и нос заострился. Видимо, в трубке устали излагать свои мысли. Иннокентий Валерианович нервно поправил галстук:

— Гм… А кто говорит? И почему же я должен вам верить? Так, прошу вас, пожалуйста…

Потом он снова слушал. Шофер глянул на шефа, хмыкнул и снова уставился на забавную сценку, разворачивающуюся в ста метрах от них.

— Слушай, — Иннокентий Валерианович покачался взад вперед на носках, пожевал губами, раздумывая, — сейчас не самый подходящий момент. У меня дела. В самом деле очень важные. Давай все по порядку. Сначала одно, потом другое. Перезвони мне часиков в семь, я думаю, уже можно… нет, позвони лучше завтра. А что такого? Так и ты не знаешь о моих проблемах. Все. Держись там.

Он сунул трубку в карман и задумчиво глянул на голубое небо. По лазоревой глади скользили легкие лучи утреннего солнца.

— Пять миллионов, это большие деньги, — задумчиво проговорил он.

— Еще бы! — тут же согласился шофер.

— Вот и я говорю. Никаких дел, пока это не закончится. Не хотелось бы терять пять миллионов.

— А что, новое дело?

— Да, сделка намечается, — Иннокентий Валерианович хмыкнул и, прищурившись, глянул на разбегающегося в сторону дерева Кудрявого. — Каждый думает, что именно его дело — первоочередное. Ну как объяснить людям, что далеко не каждый из них пуп земли?

— Ай, все равно не поймут, — отмахнулся шофер.

Шеф вдруг приосанился и сменил тему:

— А где наше подкрепление, хотелось бы мне знать? Не торчать же нам тут на пригорке до самого вечера!

Он снова вытащил мобильный и набрал номер.

— Николай! — гаркнул он, когда в трубке ответили. — Где тебя черти носят?! Что? Уже бой? Как ушел? От твоих парней ушел? Вы что там, пьяные все? У меня к тебе еще одна просьба. Разделись там, пусть одна машина едет в Иванцы, прямо к сельпо, а вторая… Что? Как это нет второй?! Куда влепилась? В дерево влепилась?! А чем это дерево вас так привлекло?