Родная кровь - Сергей Джевага

— А ты смельчак, маг, — буркнул комендант.

— Напротив, — хмыкнул я. — Трус. Но у меня нет выбора. Если придут по мою душу, то придется драться. Ненавижу, когда загоняют в угол.

— Мышь, загнанная в угол, может ранить кота, — согласился Максимус— Но это не умаляет твоей выдержки.

Я пожал плечами, отодвинул кружку подальше от себя. От больной головы рукам покоя нет. Еще разобью, Ника будет возмущаться.

— Вопрос решен? — спросил я хмуро.

Комендант кивнул, встал с лавки и направился к выходу. Но тут же вернулся. В глазах было странное для такого человека смущение.

— Помощь нужна? — выдавил воин.

— Не откажусь, — кивнул я. — Можете сохранить на время задания мой посох и сумку? Вернусь — заберу. Но пока нужно подержать в надежном месте.

Максимус поскреб затылок, задумался. Видно, что уже и не рад был случайному порыву. Комендант обязан быть жестоким, обязан с равнодушием воспринимать смерть и беды. Тот, кто мыслит о великом, не должен оглядываться на малое. Но тут он сделал уступку обычным человеческим чувствам.

— Давай, — проворчал воин и протянул руку. — Запру в своем личном арсенале. Туда никто не войдет, кроме меня.

Я снял ремень с плеча, осторожно подал ему сумку. Потом передал посох. В голове мурлыкнуло ободряюще: не грусти, хозяин, я понимаю и буду ждать. Но как только посох оказался в руках коменданта, я ощутил себя каким-то голым. Так привык к постоянной тяжести в руке, теплой рукояти…

— Ого! — произнес Максимус с невольным уважением. — Этой штукой можно головы дробить. Да и сумка тяжелая. Признайся, маг, кирпичи таскаешь?

— Книги, — сказал я кисло.

— Взглянуть можно? — поинтересовался комендант.

— Не стоит, — сказал я с нажимом. — На книгах защитное заклинание. Ослепнете.

Максимус посмотрел исподлобья, даже проворчал под нос нечто нелицеприятное, из разряда «в гробу я видел сумасшедших чародеев!». Но сумку перехватил по-другому, пальцы убрал подальше от горловины.

— Наслаждайся теплом, маг, — сказал воин. — Вам скоро выступать.

— Ага, — кивнул я. — Уж наслажусь так наслажусь. До полной неузнаваемости…

Хотел добавить еще что-нибудь едкое и язвительное, это дело люблю. Но комендант отвернулся и пошел к выходу. Я проводил его взглядом, хмыкнул своим мыслям. Максимус длинный, худой и нескладный. Непохож на воина и тем более командира. Ему бы мантию мага или халат ученого. В крайнем случае, одежду купца. Но ведь с легкостью держит бразды правления огромной крепостью. Это еще раз говорит о том, что внешность обманчива.

Незаметно подошла Ника, робко присела на краешек скамьи. Стала смущенно теребить краешек платья. На симпатичном личике появилось любопытство и лисья хитринка.

— Господин маг, принести вам еще глинтвейна? — спросила девушка.

Я вздохнул, печально улыбнулся и мотнул головой:

— Не надо, Ника. Нельзя пьянеть.

— Уходите? — догадалась она и протянула разочарованно: — Значит, сказок сегодня не будет?

Я виновато развел руками, мол, такова жизнь, дела, дела… Девочку обижать не хотелось. С первого момента появления в крепости я нашел в ней благодарного слушателя. Рассказывал разные байки, истории из жизни, потом стал объяснять принцип действия тех заклятий, что разучивал. Ведь чтобы понять самому, нужно объяснить другому, так легче. А она с открытым ртом и широко распахнутыми глазами слушала, охала и ахала. Вставляла комментарии, по большей части воспринимая россказни как красивые и необычные сказки. Нам, мужчинам, ведь только и надо, чтобы слушали и смотрели как на бога… И что искренне порадовало — Ника ни разу не намекнула о постели, приняла меня как доброго и мудрого дядю-мага. Это позволило мне расслабиться, не думать о том, что у нее под платьем. Ведь решил для себя — больше не буду распылять чувства. Пустоту в душе нужно заполнять, а не ширить еще больше. Да и опустился я совсем. Служаночки, конечно, хорошо, для нас, свободных людей, неважно, у кого какая работа… но… просто «но»! Уже не могу так.

— Ухожу в разведку, — пояснил я. — Извини. Девушка тяжело вздохнула, насупилась.

— Ну что случилось? — укорил я мягко. — Перестань. Дались тебе мои сказки. Сколько мужчин вокруг, замуж бы вышла. Давно пора.

Ника глянула на меня неожиданно остро, в красивых глазах промелькнули» отблески сильной боли. Попыталась улыбнуться, но губы искривись жалостливо и горько. Она еще раз вздохнула, медленно встала с лавки.

— Мне не нравится слово «пора», — прошептала девушка. — Да и замуж… Сегодня муж есть, а завтра его приносят на щите. Вы не знаете, о чем говорите, господин маг. Здесь плохое место, мертвое.

«Да, — подумал я. — «Пора» — гадкое слово, отвратительное. За ним стоит старость и немощь, смерть… Ведь пока молодой, стараешься не думать о том, что будет завтра. Живешь сегодняшним днем. Ты молод и силен, красив, веришь в любовь, строишь мечты. Раз за разом обламываешь когти и зубы в надежде найти то самое — настоящее. Но попытки продолжаются, а цель так же далеко впереди, за горизонтом. И приходит мерзкое «пора». У кого-то хватает мужества и упорства идти дальше, другие покоряются и прогибаются: выходят замуж, женятся, заводят детей… Живут без любви и понимания, без того восхитительного душевного единения, когда чувствуешь стук сердца, вздох, боль и радость другого как свои собственные. Ведь пора, ПОРА, мать его!.. Вряд ли Ника осознает это, как я, просто чувствует и пытается бороться».

Я глянул на девушку украдкой. Нет, у нее не хватит упрямства. Почти сломлена. Через месяц, два, максимум год, выскочит замуж, станет примерной домохозяйкой и ласковой женой. Но полного счастья не обретет, ибо червячок сомнения будет грызть всегда. Хотя времена нынче трудные. Кто знает, может, завтра легионы скифрцев двинутся сюда, сметут Третью пограничную крепость с лица земли, убьют защитников и слуг.

— Все будет хорошо, Ника, — твердо сказал я. — Не унывай. Постой, я хочу оставить тебе кое-что на память.

Расстегнул куртку, достал из внутреннего кармана помятый листок плотной бумаги и огрызок карандаша. Накануне купил у штабного писаря за одну серебряную монету. Огромные деньги, но ладно, капризам надо потакать. Тем более что настоящий карандаш и в Генте стоил немало. Раньше по бедности рисовал мягким углем…

Я разгладил лист на столе, хитро подмигнул девушке. Быстрыми росчерками набросал контур лица и тела, потом занялся деталями. Вроде получалось похоже. Я навел тень сильнее в некоторых местах, кое-что заштриховал.

— Что это? — спросила Ника.

— Твой портрет, — ответил я. — Держи.

Девушка захлопала глазами в недоумении, еще больше смутилась. Но листок взяла, мазнула взглядом. На личике разгорелся прелестный румянец. Она счастливо улыбнулась, порывисто наклонилась и чмокнула меня в щеку.

— Благодарю вас, господин маг! — воскликнула Ника. — Я буду помнить вас.

Лист спрятала в кармашек на переднике. Убежала вприпрыжку, словно маленькая девочка, которой подарили большую конфету. Еще несколько раз я видел ее то тут, то там: личико лучилось радостью, на губах играла ослепительная улыбка.

«Как мало нужно человеку для счастья, — подумал я отстраненно. — И сколько мелочей могут испоганить настроение… Но вспоминать меня она будет недолго. Скоро подвернется хороший и надежный парень, возьмет замуж».

Отведенный для отдыха и чаепития час почти истек. Я встал со скамьи, рука привычно потянулась за посохом. Но вспомнил, с раздражением потряс кистью в воздухе. Отвыкай, Эскер! Остается надеяться лишь на то, что поход пройдет благополучно и мы быстро вернемся. Без посоха я почти беспомощен. Или, во всяком случае, чувствую себя таковым…

В обеденном зале стало гораздо светлее. Слуги зажгли дополнительные свечи и факелы. Воздух был спертый и горячий, словно в духовке. Ноздри щекотали вкусные запахи. Зря я отказался поесть, теперь, наверное, не скоро смогу лопать столько мяса. Народу стало побольше: усталые воины возвращались с дежурств и постов, спешили согреться, поболтать. Появились первые рабочие, что возводили линии укреплений за стенами крепости. Эти расползались по углам, пугливо вздрагивали от громких голосов и хохота солдат. Сразу хватали миски с горячей пищей, кружки с чаем и глинтвейном. Ели и пили жадно, словно оголодавшие псы.

Я протиснулся сквозь толпу. Свет и шум обеденного зала остался за спиной. Я быстро прошел коридор и выскочил за дверь. Закашлялся от ледяного воздуха, что обжег рот и легкие. За время, что я провел в донжоне, снаружи успело стемнеть. Стало еще холодней, ветер усилился. Я задрал голову и поежился. Над стенами вообще бушевал ураган. Нес ледяную крошку, сухие веточки, злобно гудел и завывал. В этом году зима наступила удивительно рано. Хотя после первой атаки еще будет оттепель… Но все равно ехать в такую погоду никуда не хотелось.