Ворота из слоновой кости - Алексей Корепанов

– Вот так вот, значит, – медленно сказал Сергей, внимательно глядя на белокурого подростка, вытирающего футболкой пот с лица. – В восемьдесят первом... И что, собираешься ему об этом сказать? Посоветовать не ехать в тот день в Калинин или вообще не садиться за руль?

– Не знаю... – растерянно отозвался Кононов. – Не поверит. Подумает, что сбежал какой-то придурок из Бурашева... местная Кассандра... – и пророчествует. А ты бы поверил, если бы тебе такое сказали?

– Скорее всего, нет. Хотя... Это от человека зависит. – Сергей немного подумал. – С другой стороны, даже если поверит и не сядет за руль – как он убедится, что ты действительно говорил правду?

Кононов вздохнул:

– То-то и оно. Не поверит – погибнет, и никогда не узнает, что я правду говорил. Разве что за миг до смерти вспомнит. Поверит – останется жив, но не будет знать, правду я. ему сказал или нет.

– И столкнется с другим «КрАЗом» или «Икарусом», или «КамАЗом» через несколько дней. Такое ведь тоже может быть, да? Что если линия жизни не зависит от изменения реальности, и длина ее всегда примерно одна и та же?

– Инвариант, – задумчиво сказал Кононов. – Переменные разные, итог одинаков, независимо от системы координат... Мы с тобой можем это проверить.

Сергей с прищуром посмотрел на него:

– Думаю, в таком случае нам не нужно ломать голову насчет того, чем теперь заниматься. Чип и Дейл спешат на помощь! Будем спасать, спасать и спасать – пока полностью не охренеем от такой работы. Тебя подобная перспектива устраивает? Кто там говорил насчет возможности объять необъятное?

– Ф-фу!.. – с силой выдохнул Кононов, словно только что сбросил на помост тяжеленную штангу, так и не взяв вес. – Не знаю, Сережа... Не знаю... Боюсь, точно – задолбаемся. Но если наверняка знаешь, что можешь предотвратить – и не попытаться предотвратить... Совесть не замучит?

– Ну, пойди, попытайся. Озадачь Васю Калашникова. – Сергей придвинулся к Кононову. – Мы с тобой вне времени, Андрей, нам свою жизнь надо устраивать, свою, а не чью-то чужую. Мы ведь не пожарники! Если пытаться всех спасать, тогда надо делать совсем по-другому. Вернуться в свой две тысячи восьмой и скопировать наши машинки всем поголовно, всему земному населению. И пусть каждый кого-то спасает. Только ты реально можешь себе это представить? Я – не могу.

– Подумать надо...

– Вот и хорошо. Вот и подумаем. Попьем пива – и подумаем. Футболист твой жив-здоров сейчас, так что время терпит. Да он до восемьдесят первого и забыл бы твое предсказание.

– Мне цыганка еще в восьмом классе нагадала, что женюсь в двадцать и разбогатею в двадцать пять – я же не забыл, – возразил Кононов. – Попьем пива и подумаем, говоришь?.. Что-то мне кажется, Сережа, ничего мы не придумаем. И единственный выход – избавиться от этих машинок, чтобы совесть не мучила.

– Не спеши, Андрей. Будем думать, мозги-то есть. А сами не придумаем ничего – спросим у умных людей. Давай пока без лишней головной боли обойдемся, хорошо?

Кононов, немного поколебавшись, слабо махнул рукой и направился к «Сатурну». Он чувствовал, что головной боли будет еще предостаточно. И та холодная темная мысль не исчезала, терпеливо выжидала в глубине...

Они не только подошли к стеклянным дверям «Сатурна», следуя местному присловью, но и открыли эти двери и вошли внутрь. «Сатурн» встретил их сдержанным гулом голосов – так гудела бы армия шмелей над цветущим лугом – и очередью человек в двадцать – двадцать пять к прилавку с краном, из которого то и дело струился в одну за другой подставляемые кружки вожделенный напиток. Народ вел себя – пока – довольно культурно, опять же, по присловью; во всяком случае, под столами никто не валялся и драк тоже не было.

Кавардак в «Сатурне» – уже вопреки присловью – обычно начинался позже, после семи вечера, когда прекращалась продажа алкогольных напитков в винных отделах гастрономов и жаждущая добавки братия подтягивалась к этой бесперебойно функционирующей точке общепита. Впрочем, милиция в таких случаях тоже не дремала – и милицейский «уазик» шаттлом сновал между горсадом и Новопромышленным райотделом...

– Ну ты и завел! – недовольно сказал Кононов, пристраиваясь, тем не менее, в конце очереди. – До темноты простоим. Пойдем уж лучше в ресторан, в тот же «Селигер».

– До «Селигера» еще дойти надо, а тут мы уже стоим, – возразил Сергей. – Неохота мне ходить. Я за компьютером привык сидеть, а не ходить. Да сейчас и в ресторане народу, поди, не меньше. Не переживай, за полчаса достоимся, тетя наливает быстро. А я тебе пока пару-тройку прикольных моментов из своей биографии расскажу.

Несмотря на заверения Сергея, очередь продвигалась не так стремительно, как хотелось бы Кононову, потому что кто-то, как обычно, лез напролом, кто-то брал по десять кружек, на себя и на того парня, – и, промаявшись так минут пятнадцать, взопревший Кононов не выдержал.

– К черту! – решительно сказал он и отошел в сторону от теснящихся друг за другом мужиков. – Если хочешь – стой, а я лучше на воздухе погуляю. В гробу я видал такое пиво!

– Не боец, – с сожалением констатировал Сергей и тоже покинул очередь. – А мне мама рассказывала, как при Хрущеве за хлебом стояла. Вот там были действительно очереди...

– Так за хлебом, Сережа! За хлебом, а не за пивом! За хлебом я бы тоже... – Кононов осекся, глядя на входную дверь, а потом схватил брата за руку. – Смотри, у меня галлюцинация или кто-то сейчас действительно сюда заходит?

Сергей повернулся к двери питейного заведения, ответил с легким недоумением:

– Ну, заходит. Уже зашел. Еще один твой знакомый, что ли? А, понял! Твой белоглазый, да?

– Значит, ты тоже его видишь?

– Совершенно отчетливо. Получается, что не глюк.

Да, это был все тот же белоглазый замороженный парень, которого Кононов мог уже с полным основанием считать старым знакомым. Он был одет, как всегда, в светлую безрукавку и серые легкие брюки – судя по всему, к этой нехитрой одежде сводился весь его гардероб. Парень медленно и безучастно брел от входной двери по направлению к хвосту пивной очереди, глядя прямо перед собой своим обычным каменным взглядом Сфинкса, которому все окружающее уже давным-давно до лампочки. Он, казалось, совершенно не замечал Кононова, но тот почему-то был уверен, что сей субъект, назойливо попадающийся ему на глаза в самых разных местах, пришел именно по его грешную душу.

– Ну, блин, сейчас разберемся! – процедил Кононов, перекидывая за спину неизменную сумку с деньгами. – Я с ним поговорю, а ты поможешь его держать.

– А стоит ли? – в голосе Сергея слышалось сомнение. – Он же к тебе не цепляется...

– Зато я к нему прицеплюсь, как банный лист и репей вместе взятые!