СМЕРШ «попаданцев». «Зачистка» истории - Александр Конторович

– Ага, а когда и его заполним, в гражданский переквалифицируем.

– Тоже можно.

– А винтовочно-пулеметный патрон вы тоже переделаете?

– В принципе можно, но это не к спеху. Тут закраина даже в плюс играет, на матерчатой ленте-то.

– Ага. Логично. Значит, все силы на артиллерию. Нам нужны пушки, способные утопить любой вражеский корабль, не входя в его зону поражения. Любой, вплоть до линкора.

Создание своей артиллерии было невозможно без соответствующего станочного парка. Требовался большой токарный станок для обработки заготовок стволов будущих орудий. Если сравнительно маленькие, до полутора метров, мы уже делать научились, то изготовление трехсполовинойметровой станины заставило нас напрячь все свои силы. Первые несколько отливок отправились на переплавку – при застывании их либо повело, либо появились трещины. Пришлось подбирать состав чугуна, способы заливки и режимы охлаждения.

Наконец, три пригодных для дальнейшей работы заготовки были вынуты из форм, отчищены от песка и поставлены на площадке. Начать работу решили только с одной из них, так как опыта по обработке поверхностей такой длины у нас не было. Именно так ее и испортили, умудрившись при шабрении изуродовать направляющую. Пришлось думать над специальной оснасткой. В конечном счете огрехи удалось исправить, но для пушечных стволов она уже не походила, была слишком ослаблена. Оставшиеся две были доведены, с учетом полученного опыта, уже без таких ошибок.

Параллельно делались приводы, передние и задние бабки. В течение полугода были изготовлены два станка, способные обрабатывать, правда, с очень небольшой скоростью, заготовки длиной до двух с половиной метров и диаметром до полуметра, хотя на такие стволы мы пока не замахивались. Но, после отработки технологии и устранения детских болезней, такие станки могли пригодиться не только в оружейной промышленности. Мало ли какие длинные и могучие заготовки обрабатывать.

Калибр для первых орудий был выбран пятьдесят миллиметров. Мы, в очередной раз, специально ушли от дюймовой шкалы. Ствол делался по скрепленной технологии. На внутреннюю трубу – тонкостенный лейнер – была «на горячую» надета еще одна, доводившая толщину стенок до двадцати пяти миллиметров. Третье усиление насаживалось на треть длины от казенной части и образовывало казенник, в котором должен был ходить затвор. Для его запирания мы применили коленчатый рычаг, блокирующийся в положении мертвой точки. Такая система в артиллерии применялась довольно редко, можно вспомнить только автоматическую пушку «Виккерс-Максим», сделанную на основе одноименного пулемета. Однако эта схема более известна благодаря пистолету «парабеллум».

С первым стволом мы допустили довольно серьезный «косяк», в результате чего его длина уменьшилась с двух до одного метра, но для отработки механизмов на начальном этапе хватало и этого. Необходимо было отработать гильзу, снаряд и заряд, одновременно совершенствуя систему запирания. Первая пушка была собрана на импровизированном лафете безо всяких откатных устройств. Проработали мы с ней очень недолго, так как выяснилось, что была выбрана неудачная нарезка канала. В итоге «куцый» ствол был отложен, а вместо него изготовлен новый, нормальной длины. Тоже, как показали испытания, неудачный. Только на третьем удалось добиться нормальной работы нарезов по ведущему медному пояску и приемлемой траектории полета снаряда, представляющего собой чугунную гранату весом полтора килограмма. В гильзу длиной двадцать семь сантиметров закладывалось триста граммов бездымного пороха, но можно было снарядить и дымным, которого требовалось почти вдвое больше. Учитывая, что выстрел нашей пушки имел длину триста пятьдесят миллиметров при наибольшем диаметре семьдесят пять, то затворная группа удлиняла ствол пушки почти на метр. Таким образом, пушка без лафета весила больше двухсот кило. Лафет, уже сконструированный по-нормальному, с откатником и пневматическим амортизатором, потянул еще на полторы сотни с гаком. Кстати, с ним провозились как бы не дольше, чем с самим стволом. Пришлось использовать и электросварку и клепку. А уж отливка и последующая доводка шестеренок всегда были для нас непростой задачей.

Однако, когда стали испытывать орудие в сборе, поняли – получилось. И даже лучше, чем планировалось. Полуторакилограммовая граната с медными ведущими поясками вылетала из ствола со скоростью под шестьсот метров в секунду. Первые опытные снаряды были болванками, заполненными до нужного веса песком и опилками. А вот когда перешли к отработке полноценных боеприпасов с двухсотграммовой начинкой, столкнулись с весьма специфической проблемой.

Дело в том, что чугунные снаряды неплохо ведут себя, начиненные мелинитом или пироксилином. Но мы уже начали использовать тротил, бризантность[38] которого значительно выше. Такой заряд разносил относительно тонкую оболочку из наиболее дешевого белого чугуна буквально в пыль. А при увеличении толщины стенок приходилось жертвовать и так невеликой массой взрывчатого вещества. Пришлось перейти на более дорогой в производстве серый чугун, который обладал меньшей хрупкостью. Это помогло, а то мы бы разорились на стальных снарядах. Попробовали еще и ковкий чугун, тоже вполне прилично получилось.

Как и ожидалось, осколочно-фугасное действие снаряда по наземным целям, например пехоте, оказалось невелико. Впрочем, орудие разрабатывалось не для этого. Основной задачей было вооружение береговых фортов, а в дальнейшем и собственных кораблей. Снаряд, выпущенный из нашей пушки, довольно уверенно пробивал метровый пакет дубовых досок с дистанции более полутора километров. Правда, один-два снаряда из десяти разбивались при попадании, скорее всего из-за внутренних дефектов отливки. Ко всему прочему, много мороки доставил взрыватель, который должен был иметь две установки: мгновенное срабатывание и задержку на сотые доли секунды. Именно во втором режиме достигалось наилучшее разрушительное действие по щиту, имитирующему борт линкора. Кстати, еще процентах в десяти случаев происходило чистое пробитие, с последующим подрывом уже внутри корпуса макета корабля, что также могло причинить реальной посудине значительные повреждения. А при мгновенном подрыве, да удачном попадании, весьма неплохо доставалось и рангоуту с такелажем.

Однако даже в ходе испытаний пушка совершенствовалась. При испытаниях здоровяк Брюс догадался пристроить под рукоятку открытия затвора копирную направляющую. В результате при откате ствола затвор открывался сам, выбрасывая гильзу, правда, при накате сам по инерции закрывался. Идея оказалась весьма здравой, и рычаг открывания был переделан. Пришлось также думать над стопором, да и демпфер на открытие приспособить. Однако скорострельность это повысило как минимум вдвое. Как только оптическая мастерская смогла изготовить нормальный прицел к этой пушке, в конце 1797 года мы передали в «Вихри» батарею из трех «50-мм орудий М97» – именно под таким названием оно было принято на вооружение.

Четвертое орудие, выпущенное уже после новогодних праздников, подверглось серьезной переделке. Когда, при отработке автоматического открывания затвора, мы наблюдали его закрытие, был соблазн сделать полностью автоматическую систему. Однако с этим торопиться не стали, а сначала сделали несколько обычных пушек. Теперь же настал черед проверить и эту идею. Пришлось несколько переделать затвор, чтобы выброс гильзы происходил вправо, а не вверх, как было изначально. Потом установили сверху магазин на десять выстрелов с простейшей гравитационной подачей. Разумеется, добавили и пружину принудительного закрытия затвора, не доверяя инерции.

Месяц мы доводили автоматику до ума, а когда все заработало, выяснилось, что получившееся орудие бессмысленно. Дело в том, что после каждого выстрела наводка относительно легкого орудия сбивалась, и ее требовалось корректировать. Поэтому темп стрельбы в сто двадцать выстрелов в минуту оказался не нужен. Но не отказываться же от такой вкусной идеи. Поскольку, если обычные пушки можно было использовать как полевые, то подобный артавтомат годился только как крепостное или корабельное орудие. А значит, мобильностью можно со спокойной совестью пожертвовать. За основу при разработке нового лафета была взята малокалиберная зенитка – тумба на четырехколесной платформе, винтовые домкраты-опоры и т. д. Пушка получилась весом под тонну, но до позиции ее вполне могла доставить как бычья, так и усиленная конная упряжка. А уж с каким аппетитом она поглощала снаряды! Таких автоматов мы изготовили только пару штук и сделали перерыв почти на год, до расширения снарядного производства, которое потянуло за собой и пороховое, и взрывчатку.

Параллельно у нас шла работа над орудиями более серьезного калибра, семьдесят пять и сто миллиметров. У «семьдесятпятки» самым сложным было изготовить прямоугольный паз в казеннике, через который должен ходить запирающий клин, а здесь мы решили применить традиционный горизонтально-клиновой замок. Однако, как мы ни изгалялись со станочной оснасткой, финальная доделка сводилась к банальной доработке напильником. Эту операцию доверяли только опытнейшим слесарям, так как шанс испортить почти готовый ствол был слишком велик. А таких мастеров у нас имелось всего двое. И работа шла не быстро. Тем не менее пара стволов у нас весной 1798 года получилась.