Краткий экскурс не в свое дело - Валентина Андреева

– Они все ошиблись! – перебила я Петра. – Девочка очень старалась убедить своих родных, что поверила в собственную непричастность к смерти матери. Потому что им – любящим ее людям – этого очень хотелось. На самом же деле она помнит все. И полностью считает себя виноватой, в том числе перед отцом. Более того, про себя решила, что все беды в их доме – исключительно из-за нее.

– Но Владимир Сергеич говорил, психолог…

– Ему самому следовало уделять дочери больше внимания! Тогда бы никаких психологов не потребовалось.

– Блин! – прошипела Наташка в мою поддержку. – Девочка жила наедине со своей бедой, изо всех своих силенок стараясь казаться беззаботной! В том числе и козлу-психологу. Не будем на него отвлекаться. Рассказывай дальше.

Петр Васильевич не сразу приступил к продолжению. Некоторое время раздумывал над нашими выступлениями, но решил с личными выводами повременить.

Как выяснилось, очередной нервный срыв у девочки произошел после попытки ее похищения. Сама она ничего не могла рассказать, поскольку вообще лишилась речи. А когда окончательно пришла в себя, заявила, что ничего не видела, дедушка втолкнул ее в свой кабинет, велел закрыться и не выходить ни при каких обстоятельствах. Она слышала, как ее звала к себе мама. Было очень страшно. Она зажимала ладонями уши, но не могла заглушить настойчивый мамин голос…

Вика открыла дверь кабинета только на причитания Лидии Федоровны. Попыталась выйти, но услышала истеричный крик: «Вика, не выходи!» Тем не менее ей удалось увидеть распростертое у подножия лестницы тело деда с неловко подвернутыми ногами и красное пятно, расплывающееся вокруг его головы, – слишком яркое на светло-серых плитках пола… Она опять долго кричала, пугаясь собственного крика, но не могла остановиться…

Курс проведенного лечения дал положительный результат. Сбой произошел только однажды, когда она до смерти напугала Лидию Федоровну, заявив, что знает, кто убил дедушку. И, не дожидаясь вопроса, заявила: «Мама. Она приходила за мной…» После этого лечение продолжилось, а Лидия Федоровна зачастила в церковь с поминанием усопшей племянницы.

Постепенно все пришло в норму. А потом появилась Майя, с которой Виктория ожила. И вот теперь новое испытание для психики девочки… В сложившейся ситуации Суворова беспокоит только Виктория…

С какого-то момента летчик стал обращаться исключительно к перепуганной Наталье. Она встряхнулась и талантливо изобразила из себя соавтора всех моих выводов.

– Я ведь чего опасаюсь, – пояснял ей Петюнчик. – Если убийцы располагают сведениями, что вы выезжали в Касимов отвозить некую легендарную девочку бабушке, они могут применить достаточно серьезные средства, чтобы развязать вам языки. – От довода летчика явно сквозило торжеством справедливости… – По возвращении домой вам вообще нельзя проявлять никакой активности по сбору новых сведений. Просто сидите тихо и делайте вид, что семья Суворовых вас абсолютно не интересует.

– Фи-ига себе! – опять струхнула Наташка, да и я невольно поежилась. – Вот об этом-то мы как раз и не подумали. А ведь и верно – поймают где-нибудь в укромном месте и как начнут трясти! Да мне и язык развязывать не надо. Он у меня и так все время свободно болтается… Это Ирка умрет – не пикнет. Не от геройства. Ее со страху парализует. А я еще много чего наговорить успею…

Тут подруга впала в транс. Наверное, готовила набор прощальных слов человечеству. Мы ей не мешали. Петр Васильевич – от удивления, а я – правильно Наташка сказала – со страху.

Через минуту подруга вышла из ступора и развила бешеную деятельность. Для начала побегала по кубрику, поочередно то лохмача, то приглаживая свои пепельные волосы. Потом притормозила, вытащила мобильник и с бормотанием прошлась по справочнику в поисках телефона какой-то мартышки. Поиски увенчались успехом, и она дозвонилась. Только «мартышку» назвала очень ласково – Асенькой. За полминуты обвешала Асеньку таким количеством комплиментов, что та должна была уже согнуться пополам под их тяжестью.

Дальше началось самое интересное: в процессе Наташкиных переговоров я выяснила, что у меня возникла пикантная ситуация и мне срочно нужно прикрытие для оправдания отсутствия в мужнином доме на период с субботы до вторника. И не могла бы любимая Асенька зарегистрировать в своем пансионате проживание в эти критические дни в трехместном номере Ефимовой Ирины Александровны с дочерью Еленой Дмитриевной и подругой Кузнецовой Натальей Николаевной. А в двухместном номере (можно без особых удобств) – Ефимова Вячеслава Дмитриевича и Кузнецова Алексея Борисовича.

До меня наконец дошло, кто такая эта Асенька. Наталья как-то ругала ее почем зря, точно уж и не помню, по какому поводу. Также не помню обстоятельств ее знакомства с «мартышкой». Кажется, она была первой женой какого-то специалиста в Натальиной клинике. Скорее всего, подруга пыталась неудачно выдать ее замуж за первого мужа во второй раз…

Асенька удивилась пикантной ситуации, в которой замешены не только дети сбрендившей «на старости лет» Ефимовой, но и ее умная подруга с сыном.

Наташка старательно объясняла, что ничего удивительного нет. Просто дети и лично она с сыном очень дорожат сбрендившей Ефимовой и всегда стараются стать соучастниками ее пикантных ситуаций. Кончилось тем, что Наталья пообещала оплатить стоимость проживания всех упомянутых лиц в заказанных номерах, дополнительно сообщить паспортные данные участников мнимого заезда, оставить самый лучший отзыв об условиях проживания и обслуживания в пансионате, ну и, разумеется, обязательно приехать по второму заходу.

– Ну вот, легенда готова, – промурлыкала Наташка, откровенно радуясь своей находчивости. – За счет твоего Суворова, между прочим, Петюнчик. Расходы он обязан компенсировать. Ничего не поделаешь – гулять так гулять! – Летчик без возражений достал бумажник и принялся отсчитывать купюры, но подруга его осадила: – Только без жертв!

– Наталья, ты хочешь сказать, что в период с субботы по вторник я изменяла мужу в компании собственных детей и подруги, прихватившей до кучи еще и собственного сына? – Мне не очень нравилась моя измена.

– Каждый мыслит в меру своей испорченности! – отрезала Наташка. – Пикантные ситуации могут быть разными. Я, например, прошлым летом купила на пробу готовую смесь для маринования огурцов под названием «Пикантная». Из разряда: «просто добавь воды». Огурчики даже стерилизовать не надо… Зимой открыла – мама дорогая! От одного запаха стерилизует. Борис отгрыз пол-огурца, с огрызком во рту и застыл. Вторая половина из загребущей ручищи сама выпала. Так на том месте, где она упала, у меня плитка высветлилась! Я потом полчаса Борю уговаривала первую половину выплюнуть. У него челюсти свело. Наглухо! Пока я его в себя приводила… Нет, не лично в себя, а в него самого… Короче, Лешка набежал, половину банки умял и заявил, что наконец-то я научилась огурцы мариновать. Это я к чему? Ах, ну да – к пикантности ситуации. Не следует впадать в крайности… Ой, смотрите, какая красота! Эх, жить бы в этой деревеньке, ловить рыбку, выращивать картошку, курочек. Каждый вечер любоваться на закат солнца… Так с тоски и помрешь!

– Наталья, ты уж постарайся довести до конца свою легенду. Голова у тебя!.. – Летчик восхищенно поцокал языком.

– А як же! – горделиво засветилась подруга. – Ирина в среду рванет на работу, а я – в подмосковный пансионат «Елочки», к этой «мартышке». Все оформим, как надо. Насколько я поняла, следует интересоваться всеми теми, кто вольно или невольно сам заинтересуется нашим отсутствием дома и на работе в дни нашего заплыва. А впечатлениями мы должны делиться с тобой, Петюнчик. Получается, что мы все равно «в деле». Нельзя ли в таком случае нас как-нибудь подстраховать?

– Да от вас отстанут сразу, как только поймут, что вы к Суворову и его дочери не имеете никакого отношения. А насчет вашего помощника прокурора я с Владимиром Сергеичем переговорю. Но уж очень не хочется ему Марка впутывать.

– Я что-то не пойму… Так они разругались или не разругались? – Почему-то этот вопрос Наталья адресовала мне.

– Случаются ситуации, когда приходится забывать про любые ссоры, – ответила я, делая смутное предположение по поводу причины раздора. И что бы мне как следует задуматься над ним! Ведь была так близка к разгадке…

Увы мне, Ирине Александровне! Ненужная реакция торможения интуиции стала косвенной причиной гибели еще одного человека…

Расставшись с Петром Васильевичем, я подробно пересказала Наташке то, что выяснила у Виктории, и заодно выдала ряд вопросов, ответы на которые собиралась отыскать. Но для этого следовало срочно вернуться в Москву, переговорить с садовником, поварихой и горничной. Тем более что наши физиономии им неизвестны. Я не знала, как сложится рабочий день в среду, но на всякий случай мы с Натальей договорились, что после посещения пансионата она мне сразу же перезвонит. Тогда и решим, кого осчастливить визитом в первую очередь.