Вселенная Ехо. Том 2 - Макс Фрай

Я понимающе кивнул и спросил:

– А мы сейчас поедем обратно? Или у меня есть пара часов, чтобы поспать? Я устал, как… ох, сам не знаю, как кто! Ты когда-нибудь бегал по горам наперегонки с богом?

– Ну так иди в шатер и ложись. Подозреваю, что у тебя есть не два часа, а гораздо больше. Если уж ребята добрались до великой скалы Агибубы, их так быстро отсюда домой не утащишь.

– Это самая лучшая новость за последние две тысячи лет! – восхитился я.

– Слушай, ты что, действительно живешь так долго? – растерянно спросил он.

– Нет, – невозмутимо ответил я. – Но я читал книги, в которых подробно рассказывается о событиях, которые произошли до моего рождения.

И я поспешно скрылся в шатре, поскольку у меня не было сил продолжать беседу.

Глава 11

Возвращение на Мурбангон

У меня не оказалось сил даже на то, чтобы сразу заснуть, на это ушло не меньше часа. Мне мешало абсолютно все: тяжелое круглое одеяло, тоненький лучик солнечного света, проникающий сквозь крошечную щель, голоса моих спутников снаружи, собственные руки, которые внезапно стали чертовски длинными и твердыми, так что мне никак не удавалось уложить их по-человечески.

В конце концов мне все-таки удалось подманить к себе первую волну сладкой темноты, а дальше все пошло уже само собой, без моего вмешательства. К счастью, меня никто не пытался разбудить. Я проснулся совершенно самостоятельно, уже в сумерках. Некоторое время тряс головой, пытаясь привести себя в порядок и сообразить, что происходит. Потом вылез наружу и огляделся. В лагере было пусто, только рабы в мини-юбках околачивались возле корзин с продовольствием. Среди них был и мой личный «денщик», смешной длинноносый парень по имени Вёха. В кои-то веки мне действительно потребовалась его помощь. Я подозвал его и попытался объяснить, что хочу умыться, по мере сил разбавляя свою сбивчивую речь бунабскими словами. С третьей попытки затея удалась: Вёха принес кувшин с водой и старательно лил ее мне на руки. Вид у него при этом был настолько смурной, что я почувствовал себя проклятым эксплуататором.

Потом я самостоятельно нашел кувшин с кисловатым соком каких-то местных ягод, с удовольствием сделал несколько глотков, устроился у только что разведенного костра и пригорюнился. Дела обстояли не то чтобы плохо, но и особых поводов для радости не находилось. Моему путешествию конца не было видно – а ведь я так надеялся, что встреча с Варабайбой станет последней страницей этой долгой, как тяжелый сон, истории.

– Ты чего грустишь, Ронхул? – бодро спросил Хэхэльф – я так и не заметил, откуда он появился. – Все так славно устроилось!

– Я не грущу, а тренируюсь, – нашелся я. – Надо же мне когда-то прекращать улыбаться.

– Уже ни к чему. Через несколько дней будем на «Чинки», а там можешь ржать хоть с утра до ночи, я не против. Вряд ли тебе предстоит еще когда-нибудь вернуться на Хой. Насколько я понял, это не входит в твои планы.

– У меня больше нет планов, – печально усмехнулся я. – Бесполезно! Я уже убедился, что планы приносят только разочарования. Так что я решил просто жить, как живется, и все.

– Какой ты стал мудрый! Сразу видно, что с Варабайбой время проводил, – хмыкнул Хэхэльф. И сочувственно спросил: – Ты надеялся, что сразу вернешься домой, да?

– Конечно, – признался я. – Именно так я себе все и представлял. Знаешь, когда приходишь к богу, с которым вроде бы успел подружиться, и просишь его о помощи… Может быть, я идиот, но я думал, что для бога нет ничего невозможного.

– Не горюй, Ронхул! – Хэхэльф положил мне руку на плечо. – Конечно, сейчас ты разочарован, но ты еще убедишься, что все к лучшему. Ты сейчас даже представить себе не можешь, как мы повеселимся! Насколько я успел тебя изучить, уверен, что тебе понравится.

– Предпочитаю поверить тебе на слово, поскольку у меня просто нет другого выхода, – улыбнулся я.

– Наверное, хорошее место этот твой Мир, если ты так спешишь туда вернуться, – мечтательно вздохнул Хэхэльф.

– Да, хорошее, – согласился я. – Наверное, дело в том, что я только-только успел его как следует полюбить. Если бы это была моя родина, которая успела мне порядком осточертеть, я бы вообще не рыпался. Поселился бы в этом замечательном домике в Сбо, который ты для меня выменял… Хотя нет, в любом случае мне пришлось бы хорошенько пошевелить задницей, чтобы отсюда выбраться, поскольку в конце года…

– Ну да, ну да, – покивал Хэхэльф. – Эти твои Гнезда Химер. Жуть какая! Хорошо, что я не демон. Ничего, Ронхул, до конца года мы точно управимся, иначе и быть не может.

– Думаешь? – с надеждой спросил я.

– Уверен. Если бы я не был уверен, я бы сам присоветовал тебе снова идти к Варабайбе и соглашаться на все что угодно, лишь бы убраться отсюда как можно скорее.

– Ладно, тогда я прекращаю ныть раз и навсегда, – пообещал я.

– Ну, если очень припечет, можешь как-нибудь еще поныть, – великодушно разрешил Хэхэльф. – Для хорошего человека ничего не жалко.

– А где наши бунабские друзья? – спросил я. – Решили все-таки наверх прогуляться?

– А как же, – усмехнулся Хэхэльф. – Если уж они сюда добрались, глупо было бы уходить назад, не побеседовав с Варабайбой. Твое дело, конечно, уладилось само собой, но был бы Варабайба, а о чем с ним поговорить – всегда найдется. Когда нет никакого личного дела, всегда можно обсудить будущий ежегодный праздник.

– Что за ежегодный праздник такой? – заинтересовался я.

– О, это надо видеть! Я сам был на таком празднике всего один раз. Все-таки я не бунаба, а простой заложник. Но однажды дядя Анабан взял меня с собой. У него уже тогда были большие планы на мой счет, и он делал все для того, чтобы я вырос настоящим патриотом Хоя и полюбил здешние обычаи. Надо отдать ему должное, это удалось. Я до сих пор смотрю на своих земляков свысока, поскольку твердо уверен, что вырос среди людей, которые выше их на несколько голов.

– По крайней мере на высоту одной агибубы, – ехидно вставил я.

Хэхэльф укоризненно покачал головой, потом и сам улыбнулся краешком рта и продолжил:

– На бунабском языке этот праздник называется Исма-Иба. Раз в год, когда начинает дуть веселый ветер Агимэу, придающий людям такую бодрость, что никому даже спать не хочется в течение тех десяти дней, пока он дует, сюда, на скалу Агибубу съезжаются чуть ли не все жители Хоя. Дома остаются только старики, которым уже не хочется путешествовать, маленькие дети, которые еще не настолько сообразительны, чтобы принимать участие в празднике, и некоторые рабы, чтобы ухаживать за теми и за другими и поддерживать порядок в доме. В свое время Варабайба придумал этот праздник после того, как окончательно убедился, что люди его народа чрезвычайно воинственны. По крайней мере, теперь у него есть гарантия, что любая война, которая может завязаться на острове, не продлится больше года: в назначенное время враги спрячут оружие в кладовые и начнут собираться на Исма-Иба. Если бы не этот праздник, ветер взбодрил бы враждующих, и война могла бы вспыхнуть с новой силой. А во время Исма-Иба воевать никто не станет. Расчет еще и на то, что в ходе праздника враги обычно успевают помириться. Если они не сделают это добровольно, Варабайба им непременно поможет.

– Просто Олимпийские игры какие-то, – усмехнулся я. – Извини, Хэхэльф. Продолжай, пожалуйста.

– Ничего страшного. В отличие от моих приятелей бунаба, я не стану развязывать войну из-за такого пустяка.

– А чем они здесь занимаются? – с любопытством спросил я. – Просто пируют и слушают музыку?

– И это тоже, конечно. Какой же праздник без пира и музыкантов? Но это далеко не все. Самый большой ежегодный торг тоже происходит здесь. И собрание Бубафэров – выборных старейшин всего Хоя. Их всегда выбирают исключительно из зажиточных хозяев куса-баса, поскольку считается, что, в отличие от ндана-акус и прочей знати, куса-баса – люди солидные и с правильным мнением, то есть прагматичные и миролюбивые. Они никогда не станут поднимать шум из-за ерунды. И еще здесь происходит множество состязаний. Варабайба решил, что если уж его людям так хочется постоянно выяснять, кто лучше, следует делать это во время игры, а не на поле боя.

«Точно Олимпийские игры! – подумал я. – Наверняка Варабайба был дружен с Пьером де Кубертеном. Или, чего доброго, с его античными предшественниками».

– А что это за соревнования? – спросил я, уже ожидая услышать: «Кулачный бой, бег, фехтование…» Но действительность превзошла мои ожидания.

– Всего не упомнишь, конечно, – Хэхэльф наморщил лоб, вспоминая. – Ну вот, например, игра кедыбау – это бег наперегонки вниз с горы, причем очень важно, чтобы с бегуна не свалилась его агибуба. Потом фейзы – состязание певцов. Это, скажу я тебе, воистину замечательное событие. Концерт на пиру у ндана-акусы ни в какое сравнение не идет. хотя он тоже был на редкость хорош. Ну, еще есть прыжки через абубылов – зря смеешься, Ронхул, не так уж это просто: сам видишь, какие они большие и толстые! Еще, припоминаю, была особого рода игра с агибубами, с очень сложными правилами, я и сам не понял, что там к чему… И еще есть соревнование: кто первым съест большую умалу. Замечу, что умала, если ее не срывать, может вымахать размером с самого толстого кырба-ате, а для праздника только такую и выращивают.