Антология советского детектива-46. Компиляция. Книги 1-14 (СИ) - Адамов Аркадий Григорьевич

– Чего жаль-то? Через нее и доберетесь.

– Жаль, что еще один человек, оказывается, в преступление втянут, – пояснил Виталий. – Нину эту жаль, если хотите знать.

– Нет, вы все-таки странный какой-то, – покачал головой Дима и усмехнулся. – Вам-то чего жалеть?

– Не странный я. Потом поймете.

– Больно много вы на «потом» оставляете.

– Ничего. Времени подумать у вас тоже хватит. А сейчас вернемся к вопросу о совести, остатки которой, мне кажется, у вас все же есть.

– Ни у кого ее нет.

– А вот посмотрим. Итак, у вас на глазах был убит старик вахтер, Степан Ильич Сиротин, очень хороший человек…

– Не успел я его остановить, Семена, – быстро сказал Дима. – И помешать не успел. Он же сбесился просто.

– Осуждаете, значит?

– Ясное дело. Только этого не хватало. И еще, подлец, на девушку наехал. Ну, зачем на девушку? – с надрывом спросил Дима. – Я… Ну, как вам сказать?.. Чуть с ума не сошел, слово даю… Снилась мне эта девчонка… Я же ее разглядел…

– А Смоляков как?

– А никак. Страшный человек. Сам его боюсь, слово даю.

– Вот, – улыбнулся Виталий. – Все это первый симптом наличия совести, учтите. Только еще первый, правда.

Шанин посмотрел на Виталия и невольно улыбнулся в ответ, такая обаятельная улыбка была у этого долговязого парня, сидевшего напротив него. Дима улыбнулся и тут же невесело вздохнул, словно сомневаясь в самом себе.

– Только первый, – повторил Виталий. – Ну, а второй симптом совести – это, как бы сказать, жажда возмездия за зло. Притом справедливого возмездия. Сами подумайте, разве можно такое прощать?

– Ну, конечно… – неуверенно произнес Дима. – Нельзя…

Виталий строго посмотрел на него и медленно, со значением, сказал:

– Это зверь, сами видите. Его надо задержать как можно быстрее. Он же в любой момент может пойти на новое убийство. Вы понимаете? В любой момент! От этого тоже можно потерять сон. От мысли, что в любой момент… Поэтому я вас прошу, скажите мне все, что вы о нем знаете.

– А что я знаю?.. Совершенно ничего не знаю… – растерянно ответил Шанин. – Приходит… Уходит… Даже, где живет, не знаю. Слово даю.

– Вот вы ехали с ним в машине, долго ехали, несколько часов. Первый раз с этой кислотой, потом вот вчера. Что он по дороге рассказывал?

– Ну, про пьянки всякие. Компании… Про женщин…

– Имена называл какие-нибудь?

– Имена?.. Не помню… Ах, да! Ивана какого-то называл. Давний, значит, его кореш. Почему-то они расстались. Семен в Москву рванул, а этот Иван – на юг куда-то. Да, еще он женщину у Семена увез, вот в чем дело.

– Выходит, целую историю рассказал?

– Ага. Полдороги травил. Это когда мы кислоту везли.

– А женщину ту как зовут, он не сказал?

– Женщину?.. Вот не помню. А как-то называл, ведь… – Шанин задумался. – Марина… Маруся… Помню хорошо, на «эм» начинается… Кажется, все-таки Марина.

– И где они теперь, эти Иван и Марина?

– Вот, где-то на юге. Ох, и зол он на них… Вот их он может…

– Так, так… – задумчиво произнес Виталий, – интересно, – он посмотрел на Диму и улыбнулся. – А говорите, совести у вас нет.

– Я вообще говорил, про всех. И в других вопросах.

– А вообще говорить об этом нельзя. Это всегда конкретно. Я, вот, знаю немало людей, которые совершили в свое время что-то плохое, постыдное, даже преступление, а совесть у них оказалась, совесть все же проснулась или удалось ее разбудить.

– А других, значит, не знаете, у которых ничего не проснулось и ничего разбудить не удалось, нет таких, да? – саркастически усмехнулся Дима.

– Почему же? Конечно, знаю. Есть такие. Но не все такие, вот к чему я это сказал. Не все, как вы думаете. Хотя, самое интересное, что и вы тоже так не думаете, – засмеялся Виталий. – Да, да, спорить могу.

– Ну, не все, так большинство.

– А мы с вами, выходит дело, меньшинство? Избранное, так сказать?

– Вы меня не ловите, – упрямо мотнул головой Дима. – И не агитируйте.

– Да нет, что вы, – махнул рукой Лосев. – У меня поважнее дела есть, – он усмехнулся. – А для агитации время еще будет. Вот пока какой еще вопрос к вам. По другой доверенности, изготовленной тем же Глинским, было получено несколько тонн пряжи на комбинате верхнего трикотажа…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Я не получал, слово даю! – поспешно воскликнул Дима, прижимая руки к груди.

– Это я и без вашего слова знаю, – досадливо возразил Виталий. – А вот кто получал, как вы думаете?

– Не знаю. Мне об этом не докладывают. Когда это было?

– Месяца четыре или пять назад.

– О-о, тогда я еще не был удостоен доверия, – усмехнулся Дима.

– А говорите, год ведете веселую жизнь.

– Ну, терся где-то рядом. Нинку знал, Севку.

– Бобрикова?

– Валерку? Знал, как же.

– Коменкова?

– Ну, этот и сейчас не удостоен.

– И все же, кто мог получить пряжу, как вы думаете? Рыжеватый, молодой мужчина, с усиками, в очках…

Шанин, подумав, покачал головой.

– Нет… С усиками? Не знаю…

– А без усиков? – усмехнулся Лосев.

– А без усиков, рыжеватый и в очках у нас один Валерка, – засмеялся Дима.

Лосев весело кивнул.

– А что? Неплохая идея. Усики, ведь, можно и приклеить. Ладно. Подумаю. И вы тоже. Обо всем, что с вами случилось. Хорошо еще, что вы первый арестованы. Впрочем, это вы сейчас тоже не поймете.

– Я и потом не пойму. Может, сразу объясните?

– Что ж, попробую. Чем черт не шутит. Дело вот в чем. Если бы вы попались вторым или, допустим, третьим, то все, что вы мне сегодня рассказали, нам бы сообщили другие. Ну, не сразу, возможно, но сообщили бы. Или мы в конце концов узнали бы сами. И у нас с вами не получилось бы такого разговора. Я бы вас не узнал так хорошо, как сейчас, да и совесть у вас, возможно, не откопал бы.

– Очень вам моя совесть понадобилась? – насмешливо спросил Дима.

– Представьте себе.

– А зачем?

– Ну, как сказать? На будущее. Вы же когда-нибудь и на свободу выйдете. Вот она вам и пригодится.

Дима вздохнул.

– Вы, я гляжу, шутник.

– В каждой шутке лишь доля шутки, – многозначительно сказал Виталий. – И потом, не задержи мы вас, вы бы, не дай бог, еще чего-нибудь выкинули. А так, все, Что есть, то есть. А больше не надо. Уже, знаете, спокойнее.

– Нет, я просто таких, как вы, только в кино смотрел! – воскликнул Дима. – Или по телику! Ей богу! А вы живой, оказывается! Ну, МУР! Ну, дает!

– Не надо аплодисментов, Шанин, – строго сказал Лосев. – Положение ваше остается весьма незавидным. Думать обещаете?

– А больше мне нечем у вас заниматься.

– Вот и отлично. Завтра вас официально допросит следователь.

Лосев вызвал конвой.

В тот день пришлось изрядно поволноваться Вале Денисову.

Исчез Глинский. Он вместе со всеми уехал с дачи, но в Москву не вернулся. Он даже не выехал на шоссе. Проезд двух машин был зафиксирован постом ГАИ. Одну вела Нина, с ней ехал ее дружок, полный, седоватый Лев Константинович, здесь приметы полностью совпали, да и номер машины был известен. Вторая машина была Бобрикова, там находились и обе девушки. А вот третья машина, Глинского, мимо поста ГАИ не прошла. Однако поиски ее начались не сразу, ибо полагали, что она всего лишь задержалась: ведь из поселка имелся только один автомобильный выезд – к шоссе. И не было, казалось, у Глинского оснований искать другой путь: никакой тревоги после ночного «отъезда» Смолякова и Шанина не возникло, а бегство Лены вообще никто всерьез не принял, хотя Глинский был обозлен, а Нина заметно расстроилась.

Однако гости покидали утром дачу вполне спокойно.

Что же случилось с Глинским, куда он делся? А, ведь, в его машине находились еще Коменков и Рая.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Немедленная проверка Коменкова показала, что и он, видимо, в Москву не вернулся. Во всяком случае дома он обнаружен не был и на работе, конечно, тоже.

Все эти тревожные факты были уже установлены к тому времени, когда Денисов получил приказ задержать Глинского.