Волчата голодны всегда - Кирилл Казанцев

– Ну вот и хорошо. Это как раз то, что нам нужно.

– Что именно? – не понял адвокат.

– Покончить со всеми нашими врагами разом. – Глаза Малахитова заблестели лихорадочным блеском. – Загнать их под лавку, чтобы сидели там до скончания века, как крысы, и боялись высунуть нос.

– Ты что, хочешь сорвать крестный ход? – На лице Борисенкова возникло недоумение.

– Именно! Пора с этой поповщиной заканчивать. И не просто сорвать, а устроить побоище, в лучших традициях исторических битв, когда всех врагов заманивали в одно место.

Адвокат, видя решимость Малахитова, не стал с ним спорить и молча его слушал.

– Собери Хлыста и других бригадиров омсовцев, дай указания о подготовке к ночной бойне. Через Дрона и других торгашей дури обеспечь сбор всей их клиентуры. Я же через Длинного и своих одноклассников организую приход старшеклассников. Думаю, нас раза в два-три побольше будет, – подытожил Малахитов.

– Как бы эта ситуация из-за масштаба не была подведена под массовые беспорядки, – поделился своими сомнениями адвокат. – Тогда это может попасть под юрисдикцию федералов.

– Замнем, не выпустим наружу, – уверенно произнес Николай. – Даром, что ли, через несколько дней главой города станет Кузьма? Пусть принимает крещение на новом месте.

– Хорошо, задачу понял, завтра с утра начну подготовку. – Борисенков собрался уходить.

– И самое главное, об Анжеле, мы ведь не закончили, – вернулся к первоначальной теме разговора Ник, усаживая адвоката на место. – Раздайте информацию всем нашим соглядатаям, чтобы установили местонахождение Анжелы. Вознаграждение назначьте очень внушительное.

– Может, все-таки заявить на отца Арсения в полицию? – предложил адвокат. – Его допросят, он и скажет, где Анжела.

– Это весьма личное дело, я хочу сам решить этот вопрос, – замотал головой Малахитов. – В любом случае, после завтрашнего побоища я и сам смогу его допросить, а если понадобится, то и с пристрастием.

– У меня последний вопрос, – остановился в дверях адвокат Борисенков. – Это не касается только что оговоренного, это по другой теме.

– Слушаю.

– А что будем делать послезавтра, если приедет ваш отец? – По интонации, с которой адвокат задал вопрос, было видно, что он боится попасть под тяжелую руку бывшего мэра за ту помощь, которую он оказывал его беспутному сыну.

– Я знаю только одно: с отцом я ни при каких обстоятельствах не встречусь, – побледнел Малахитов-младший. – У меня достаточно охраны и средств это обеспечить. Ну а дальше, наверное, будут суды за имущество. Поэтому советую тебе не суетиться. А то, если переметнешься к отцу, не только не приму обратно, но еще и накажу. Ты меня знаешь.

– Да нет, я и не думал, – поспешил разуверить его адвокат.

После ухода Борисенкова Николай позвал Длинного, Карлика и других ребят из своей школы и объявил, что гулянка заканчивается. Все начали недовольно мычать, но, когда услышали про завтрашнюю операцию и разгон верующих на крестном ходе, настроение обкуренной и пьяной молодежи заметно улучшилось.

– Всем спать, набираться сил, – стал выпроваживать одноклассников приближенный Ника Серега Длинный.

– А чем мочить взросляк будем? – подал голос Карлик. – Не голыми же руками с мужиками драться?

Все посмотрели на Николая Малахитова.

– Нет, не голыми руками, конечно, – усмехнулся Ник. – Всем раздадут соответствующий спортинвентарь.

– Чего? Боксерские перчатки, что ли? – поинтересовался кто-то из гостей, вызвав всеобщий смех.

– Бейсбольные биты и клюшки для гольфа, – поправил его Малахитов.

Кузьма Сергеевич отдал последние распоряжения на завтрашний день и, отпустив секретаря, наконец-то позволил себе долгожданную рюмку. В течение всего рабочего дня он носился с одной только мыслью – выпить. Через два дня предстояли выборы, и это создавало у Обносова огромное нервное напряжение, которое он традиционно снимал алкоголем. Выпив рюмку, кандидат в мэры не без удовольствия вспомнил свое недавнее свидание с Татьяной. К приятным воспоминаниям от встречи с любимой женщиной невольно прибавились и воспоминания о погибшем сыне. Какой он был? Обносов так и не узнал. Где-то под ложечкой появилось болевое ощущение, от которого Кузьме захотелось избавиться, как и от неприятных воспоминаний. Но ничего из памяти не уходило. Татьяна притягивала к себе его мысли, словно навечно поселилась в кривых уголках его души. Обносов подумал, что нужно взять на себя похороны ее сына. Этим он расположит к себе Федькину мать. Похороны помогут ему сблизиться с женщиной окончательно. Пора ему завести семью. У Татьяны еще один сын, и она родит ему еще…

Приятные размышления прервал приход охранника Малахитова. Дрон принес деньги за реализованную партию героина и собирался взять еще на продажу.

– Николай просил передать, что новая партия пойдет с большой скидкой, поскольку завтра мы будем раскидывать дозы намного дешевле, – донес до Обносова важную информацию его дилер.

– Это еще с какой стати? – недовольно нахмурился Кузьма Сергеевич.

– Так завтра акция по разгону крестного хода. – Дрон удивился, что Обносов не в курсе. – Надо наркошей подогреть, чтобы они головы церковникам как орехи кололи.

– Хорошо, бери со скидкой, – вздохнул Кузьма. – Хорошо, что завтра я еще не глава города, мне за это побоище отвечать не придется.

– А что после? – усмехнулся накачанный парень. – Порядок наведешь? Может, и дурью торговать запретишь? – Довольный своим остроумием, Дрон заржал, словно племенной жеребец.

– Реализовывать будешь и дальше, – с раздражением посмотрел на него Обносов. – Но получать будешь не у меня. Сегодня был последний раз.

– Понятное дело, что я, без понятий? – кивнул головой охранник Ника, и в голосе появились нотки уважения. – Мэр города все же.

Обносов посмотрел на этого тупого, физически сильного, исполнительного парня, который лишил жизни его с Татьяной сына так же просто, как если бы его попросили свернуть шею курице. А ведь он был последним, кто видел его живым… Обносову захотелось расспросить Дрона о сыне. Он взял пустую рюмку и налил коньяка, пригласив своего подручного выпить. Дрону польстило такое приглашение, и он с удовольствием опрокинул коньяк в свое горло.

– А скажи, Дрон, – наливая вторую рюмку, приступил к выяснению интересующей его информации Кузьма Сергеевич, – как тот парнишка, которого ты придушил, себя вел перед смертью? Плакал, молил о пощаде или еще чего?

– Странные вы вопросы задаете, Кузьма Сергеевич. Если бы я вас не знал, подумал бы что-нибудь плохое, – удивился качок.

Обносов промолчал.

– Как он себя вел? – пожал плечами Дрон. – Молился все время.

– Молился? – удивился Кузьма.

– Сам первый раз такое видел, – проглотил следующую рюмку убийца. – Вначале, когда только начали ему подзатыльники давать да по почкам стучать, все у Бога помощи просил себе, а уж когда более обстоятельно подошли и стали ему по-настоящему больно делать, то он начал просить Бога за мать, брата и отца.

– Отца? – От удивления из рук Обносова выскочила рюмка и разлилась на столе коньячным ароматом.

– Ну да, – подтвердил собеседник Кузьмы Сергеевича, смахивая разлитый коньяк со стола своей огромной лапищей, словно тряпкой. – Он еще вначале стращал меня своим отцом. Врал, что тот у него очень важный и деловой человек, связанный с преступным миром, и что за него мне отомстит.

– А как его звать или из какого он города, не говорил? – задал очередной вопрос Обносов.

– Да о чем вы, у него же нет отца, – презрительно фыркнул Дрон.

– У каждого ребенка есть отец, – буркнул Кузьма, чувствуя в груди поднимающуюся волну ненависти к этому примитивному созданию.

– Ну, был бы у него отец, и что? – продолжал насмехаться охранник Малахитова. – И батяньку бы рядом повесили.

– Какое его последнее слово было? – Обносов почувствовал настолько сильную неприязнь к Дрону, что ему захотелось ударить бутылкой по этой огромной пустой голове.

– Да зачем вам это? – подозрительно прищурился Дрон, пытаясь прочитать потаенные мысли Обносова.

– Надо, – просто ответил Кузьма.

– Пощады просил, заклинал меня именем Христа. – Дрон от всех этих воспоминаний стал раздражаться и, чтобы успокоиться, приложился к коньяку прямо из горлышка.

– Жалко тебе его не было? – решил напоследок поинтересоваться у убийцы отец Федора.

– Был один момент. Когда он про отца врал. – Ответ охранника снова больно задел самолюбие Обносова.

– А ну, пошел вон! – рыкнул на него Кузьма, который уже не мог сдерживать охвативший его гнев.

Дрон, хоть и был удивлен такой сменой настроения хозяина, все же, хорошо зная угрожающие интонации Обносова, поспешил ретироваться.