Сталин. Битва за хлеб - Елена Прудникова

Возбудив недовольство крестьян, агитаторы уступали место руководителям — офицерам (из помещиков, буржуазии, крестьян). Достаточно было среди голодного населения, напряженно ожидавшего нового урожая, распространить слух, что в соседнее село или волость прибыл отряд косить зеленую рожь, чтобы население приходило в возбужденное состояние. Нередко распространялись провокационные слухи о том, что начинается массовая реквизиция скота (при попытках учесть лошадей). Это вызывало массовый убой и распродажу скота крестьянами».

Чтобы понять, какое значение имели слухи, надо вообразить себе тогдашнюю деревню. Нам, поголовно грамотным, привыкшим к газетам и телевизору, а главное, имеющим навык самостоятельной оценки информации, трудновато это сделать… Но все же давайте представим: телевизора не существует, радио тоже. Газеты не доходят, а если и дойдут, толку мало: три четверти населения не умеет читать, а 90 % грамотных селян не понимают слов, которые в газетах написаны. Какое на селе главное средство массовой информации? Подсказка: докомпьютерный аналог Интернета…

Слухи гуляли самые разные. Каждое крестьянское выступление сопровождала абсолютно достоверная информация о том, что власть большевиков пала или вот-вот падет — если не в Москве, так хотя бы в нашей губернии. Грядущая национализация баб и близящийся конец света были брендовыми темами, однако попадались и более изысканные перлы народного творчества. Например, летом 1920 года в Пензенской губернии прошёл слух, что на крестьян наложена разверстка — с души по два фунта тараканов. А кто не выполнит, будут брать хлебом[137]. Вершиной же народной политической мысли может считаться родившийся на Дальнем Востоке слух, что в Хабаровске высадился царь Михаил (вариант — Николай Николаевич), который идет на Москву, чтобы сесть там на престол, а Ленина и Троцкого сделать своими министрами.

Верил ли народ этому информационному потоку? А то! Он и сейчас верит всему, чему угодно: что в канализации живут крысы-мутанты, в налоговом номере зашифровано число антихриста, новый коллайдер вызовет конец света, а свиной грипп переморит половину человечества.

Итак, прологом любых восстаний являлись агитация и распространение слухов. О том, что происходило дальше, рассказывается на примере восстания в Смоленской губернии, которое началось, когда в Холмскую и Покровскую волости Вельского уезда для реквизиции скота у прасолов[138] прибыл отряд красноармейцев во главе с работниками уездного исполкома. Первый акт последовавшего действа выглядел так:

«7 июля, в воскресенье, на базаре три красноармейца (без оружия) вели разъяснительные беседы с крестьянами о продовольственных постановлениях, необходимости сдачи хлеба в общественные амбары для помощи голодающей бедноте. Возбужденная толпа устроила над красноармейцами самосуд».

В данном случае «крестьяне» — явно не бедняки, ибо беднякам на базаре делать нечего, а по большей части торговцы и спекулянты, в крайнем случае, зажиточные середняки. Так что не удивительно, что они обиделись. Ещё чего — своим хлебом какую-то голь кормить.

Был ли самосуд эксцессом пьяных спекулянтов или провокацией? В другое время мог быть и эксцесс, но в такую случайность 7 июля 1918 года[139] я, извините, не верю. Однако если это провокация — то какова её цель?

Естественно, восставшие писаных планов не составляли, так что придется прибегнуть к логике. Убитые были не сами по себе, а принадлежали к отряду, который потери бойцов очень даже замечал и миловать за такое был не склонен, а за отрядом стояла власть. Какой могла быть реакция власти и бойцов реквизиционной команды на смерть товарищей? Ясно какой — карательная экспедиция, чтоб неповадно впредь… По понятиям военного времени, если бы они залили кровью базарную площадь или схватили и расстреляли три десятка заложников, никто бы не удивился. Так что смысл прост: спровоцировать красных на ответную жестокость, которая обрушится на головы крестьян и оттолкнет их от советской власти.

Участники же самосуда, повязанные кровью, были очень заинтересованы в том, чтобы распространить ответственность на всех жителей уезда.

Акт второй.

«По волостям был пущен провокационный слух, что если крестьяне не ссыпят хлеб в общественные амбары, красноармейцы будут косить зеленую рожь и отбирать скот не только у прасолов, но it у всех крестьян. Возмущенные крестьяне арестовали прибывших с реквизиционным отрядом работников уездного и областного исполкомов… 9 красноармейцев были подвергнуты самосуду и избиению».

Акт третий.

«По соседним волостям были посланы агитаторы, распускавшие слухи о свержении Советской власти в Москве, Смоленске и призывавшие идти ликвидировать уездный Совет. Восстание стало быстро набирать силу, как только из Москвы были получены известия о выступлении левых эсеров… Уже 9 июля в уезде был создан военно-революционный штаб повстанцев 11 волостей, который возглавили левые эсеры, приехавшие с V Всероссийского съезда Советов. Военной подготовкой восстания руководили бывшие офицеры — полковник Коробанов и прапорщик Воронин. 11 июля штаб мятежников объявил мобилизацию населения от 16 до 60 лет. У восставших имелось до 2 тыс. винтовок и 3 пулемёта. В движении приняли участие 8 тыс. крестьян. Лозунги восстания („Долой Советскую власть“, „Да здравствует Учредительное собрание“) характерны для правых эсеров, но левые эсеры Вельского уезда приняли их».

Как видим, начатое с дел сугубо крестьянских, восстание очень быстро сбилось в сторону политики, а во главе материализовались эсеры — что позволяет поставить его в ряд прочих эсеровских провокаций этих дней и полностью исключить тот вариант, что самосуд над красноармейцами был стихийным.

Четвёртый акт носит все признаки «крестьянской войны»:

«Посланные на подавление восстания отряды уездного исполкома и ЧК были разбиты. Попавших в плен коммунистов, советских работников и красноармейцев крестьяне жестоко пытали. Раненых закапывали в землю, затаптывали в болоте».

Этот момент восстания выглядит странным. Во-первых, до сих пор у крестьян не наблюдалось изуверской жестокости. Избить до смерти или подстрелить могли, это да, — но чтобы пытать пленных и закапывать раненых живыми в землю? Такие вещи по определению не могли получить поддержки в русском сельском обществе, которое было традиционным и, кто бы что ни говорил, достаточно христианским, а могли лишь оттолкнуть массы от повстанцев. Даже с учетом того, что люди, у которых отбирают собственность, способны пойти на многие преступления, — мало кто из хитрых деревенских дипломатов рискнет так откровенно выступить против мнения общества. Через полгода, когда начнется продразверстка, озвереют все, но летом восемнадцатого — рано!

Впрочем, можно предположить, что и эти расправы устраивались со специальной целью обозлить большевиков, заставить их видеть в любом крестьянине врага и ужесточить карательные меры. Простая и действенная провокация, а исполнителей среди шатающихся по России озверевших отморозков найти нетрудно.

Второй вопрос: откуда у них вообще взялись пленные красноармейцы? Восставшие мужицкие массы были к боям категорически не способны и при первых же выстрелах разбегались — это характерный признак подлинных крестьянских восстаний. Сплошь и рядом в рассказах о том времени встречаешь истории, как один решительный человек, вооруженный револьвером, отбивался или уходил от целой толпы. То, что повстанцы сумели разбить вооруженные отряды, показывает, что внутри стихии пряталось хорошо организованное и обстрелянное боевое ядро. (По-видимому, это и был тот контингент, который имел 2 тысячи винтовок.)

Сами собой боеспособные отряды не возникнут, их надо создавать и обучать — впрочем, среди организаторов восстания достаточно офицеров. Другой вариант — они могли прийти с той стороны фронта, тем более что фронта как такового и не было, а просто гонялись друг за другом разрозненные отряды…

…Закончилось все появлением войск. Но если кто думает, что повстанцы героически сражались с красными частями — то ничего подобного. Едва красные подошли, как руководители скрылись, мужики разбежались по деревням и восстание самоликвидировалось. Разве что скотину увели — интересно, куда ее в конце концов пригнали? На Волгу?

Пардон, если это народное восстание — то что тогда такое спецоперация?

Подавление восстания тоже любопытно. Если и был расчет на жестокие карательные походы, то он не оправдался. Большевики за двадцать лет изощренной политической борьбы прошли огромную школу провокаций. Красные не стали устраивать карательных экспедиций с массовыми расстрелами, а исходя из вопроса: «кому выгодно?» объявили восстание кулацким и провели обычное чекистское расследование, в котором им активно помогала беднота. Меры были приняты соответствующие. Групповые карательные действия ограничились контрибуцией, наложенной на восставшие волости, — ее должны были выплатить кулаки. У них же конфисковали хлеб. Прошли и перевыборы Советов. Что же касается собственно следствия, то Западная областная ЧК приговорила к расстрелу всего десять человек, из которых шесть — помещики, финансировавшие подготовку восстания и участвовавшие в нем. Кроме них были расстреляны присяжный поверенный и священник, последний, цитирую в точности: «в ходе Вельского восстания живыми закапывал в землю раненых красноармейцев».